Сталинские методы руководства. Хорош ли принцип «сделай сам»?

Грасиан-и-Моралес Бальтасар (1601−1658 гг.) предложил прекрасный алгоритм для успешного руководства: «Избегать обязательств. Одно из первейших правил благоразумия. Великие способности ставят перед собой цели великие и далекие; долог путь к ним, и люди часто так и застревают на полпути, слишком поздно берясь за главное. От обязательств легче уклониться, чем выйти из них с честью. Они — соблазн для разума: тут лучше бежать, чем побеждать. Одно обязательство влечет за собой другое, большее, — и вот, ты окончательно завяз! Есть люди горячие по нраву и даже по крови, такие легко берут на себя обязательства; но тот, чей путь озарен разумом, проходит мимо искушений. Он полагает большей доблестью не ввязываться, чем победить, и там, где один глупец уже попался, не желает стать вторым».

Недаром принцип Пфейфера гласит: «Никогда не принимайте решения сами, если можно заставить решить кого-либо другого». А еще показательнее для руководителя следствие из этого принципа: «Никто не запишет то, что вы могли сделать, но не сделали, однако у каждого есть список ваших ошибок».

Плох тот руководитель, который все делает сам. Известный лозунг: «хочешь, чтобы было сделано хорошо — делай сам» — для руководителя порочен. При всей широте эрудиции, образования и так далее, при работе двадцать восемь часов в сутки невозможно охватить весь объем деятельности. Те руководители, которые пытаются все сделать сами, теряют не только время, занимая его второстепенными вопросами, но и лояльность сотрудников: кому понравится недоверие, отсутствие свободной инициативы, постоянные мелочные проверки и придирки. К тому же, никому не хочется чувствовать себя человеком, «недостаточно обремененным интеллектом» для исполнения простой (обычной) работы.

Но, кроме доверия, есть еще один нюанс. Руководитель, обладающий паранойяльным психотипом, пользуется чужими идеями. Это его талант — находить несвоевременным и даже на первый взгляд совершенно диким идеям практическое применение. Если руководитель грамотен, то он не только использует эти идеи, но и плавно, почти незаметно меняет их авторство, представляя их собственным изобретением.

Борис Бажанов в своих «Воспоминаниях бывшего секретаря Сталина» живо описывает подобный процесс. Он рассказывает о том, как написал проект нового устава партии, который рассматривали поочередно Каганович и Молотов, а после представили проект вместе с автором Сталину. Бажанов явно обижен: Каганович и Молотов его самого описали Сталину как «юного безумца, который осмеливается тронуть достопочтимую и неприкосновенную святыню». Но как бы отнесся директор завода к юноше 22-х лет от роду, который явился бы к нему в кабинет, сообщая о проекте нововведений, в результате которых требуется полная реконструкция предприятия? Удивительно было бы, если б этот юноша смог добраться до кабинета директора.

Сталин, вместо того, чтобы отправить «юного безумца», пытающегося потрясти основы, восвояси, пожелав ему счастливого пути, выслушивает его. И — одобряет! Более того, Сталин сообщает о своем одобрении Ленину: «Владимир Ильич, мы здесь в ЦК пришли к убеждению, что устав партии устарел и не отвечает новым условиям работы партии… думая об этом, мы разработали проект нового устава партии, который и хотим предложить». Бажанов обижен так, что даже в своих воспоминаниях он выделяет «мы здесь в ЦК» — но Бажанов истероидный психотип, так что обида его вполне естественна.

Однако Сталин совершенно не погрешил против истины. Да, не он первым пришел к выводу, что требуется новый устав партии, но его заслуга уже в том, что он выслушал «юного безумца» и тут же поддержал идею, то есть, он действительно пришел к выводу, что требуется новый устав — таким образом, сказал чистую правду в разговоре с Лениным. Но опять же, Сталин не приписывает все себе, он говорит «мы» — и это очень важно. Если руководитель, воспользовавшийся чужой идеей, говорит: «Это моя мысль!», — он обижает автора, который вряд ли придет к нему со следующей идеей. Но говоря: «Это наша мысль!», — он ставит автора рядом с собой, фактически — поднимает его до своего уровня.

Во времена рыцарей это выглядело бы как вручение шпор оруженосцу на поле боя. Получив «шпоры и рыцарское звание» за первую мысль, автор придет к руководителю и со второй, и с третьей, и с двадцать пятой. Он придет за следующими «шпорами».

Руководитель должен помнить принцип Чапаева «Где должен быть командир?». Отнюдь не впереди войска, на белом коне и с шашкой наперевес. Ни в коем случае! С шашками пусть исполнители бегают. А руководитель должен сидеть в безопасном месте, и основная его задача — думать о том, как лучше использовать таланты и возможности сотрудников на благо компании, разрабатывать стратегию и тактику боя. Если же руководители сами начнут в атаку ходить, то кто же тогда будет заниматься собственно руководством сражением?

А когда руководителю очень хочется самому лечь грудью на амбразуру, то необходимые для этого амбразуры можно найти: общение с сотрудниками предоставляет множество случаев для совершения начальственного подвига.

Удачных кампаний вам!