Кем был при жизни Роберт Браун, открыватель «броуновского движения»?

Браун-старший пользовался среди прихожан небольшого городка Монтроз непререкаемым авторитетом. Завоевать его было не так-то просто, но священник был человеком с сильным и независимым характером, никогда не кланялся перед светскими властями, напротив, всегда защищал своих прихожан от чиновничьего произвола.

Точно такой же «несгибаемый» характер очень рано проявился и в Роберте. Он был едва ли не единственным в доме, кто не боялся тяжелого нрава главы семейства и отваживался поступать вопреки отцовской воле. Это больше всего и раздражало отца, который воспитывал всех в духе церковных догм и требовал безукоризненного послушания. А Роберт, увлекшись ловлей бабочек, мог и утреннюю молитву пропустить…

Его любовь к природе была не «фамильной» чертой, в родне не было таких «чудаков», пытающихся узнать названия всех насекомых, животных и растений. Но Роберту было мало названия: находя новое для себя растение, он всегда пытался больше узнать о его полезных и ядовитых свойствах, условиях произрастания, времени цветения и плодоношения — словом, таинства природы манили его куда больше, чем кропотливое изучение Библии.

Конечно, свою роль на первоначальном этапе сыграли и учителя. И в колледже под Абердином, и в университете в Эдинбурге, где учился Роберт, преподаватели естественных наук были по-настоящему влюблены в свое дело, стараясь увлечь им и студентов. Но из всего разношерстного состава университета записали свое имя в анналы истории не так-то много учащихся. Разве что Роберт Браун (переделанный потом в не-англоговорящих странах в Броуна), да еще один астроном по фамилии Дик, о котором, впрочем, у нас мало кто слышал. Все остальные выпускники остались известны только в своем времени…

В Эдинбурге молодой Браун изучал медицину, но так и не окончил университета, потому что разразилась очередная (не знаю уже, какая по счету) война с Францией, и 20-летний будущий медик был призван в армию в качестве полевого хирурга. Впрочем, в Ирландии, где служил Роберт, боевых действий не велось, так что свободного времени у него было предостаточно.

Каждый его день был пунктуально расписан. С рассветом наш герой садился за книги по немецкой грамматике (он знал несколько европейских языков). Это продолжалось до завтрака. После приема пищи он принимался за изучение книг по ботанике и биологии, которое прерывал полуденный ланч. С 13 до 15 часов медик уделял время приему больных (т.е. выполнял свои непосредственные обязанности). После этого он опять садился за изучение книг.

Некоторое разнообразие вносили немногочисленные праздники, по которым Роберт мог позволить себе пообщаться с сослуживцами и пропустить кружку-другую пенного напитка, после чего он обычно не работал. Но праздники были редкостью, зато об усидчивости молодого ботаника начали ходить легенды.

Дошли они и до Джозефа Бэнкса, президента Королевского научного общества, который два года собирал экспедицию в Новую Голландию (не путать с единственным из 42 островов Санкт-Петербурга, созданным людьми) — так в конце XVIII века называли Австралию. Познакомившись с юным ботаником, глава научного общества остался весьма доволен: молодой человек показался ему очень серьезным, скрупулезным и перспективным. Вот почему именно Бэнкс рекомендовал Роберта в экспедицию к берегам Австралии на судне «Исследователь» в качестве ботаника.

В пару к нему был приставлен 41-летний Фердинанд Бауэр, художник, которому было интересно рисовать новые растения. Оба натуралиста очень быстро нашли общий язык и подружились на долгие годы. Во всяком случае, первый их труд был совместным, над выпуском обширного тома редкостных австралийских растений они вместе работали четыре года: Роберт в качестве автора, а Фердинанд — иллюстратора.

От родных английских берегов «Исследователь» отошел на стыке двух столетий, а 8 декабря 1801 года он прибыл к берегам Австралии. Для Роберта Брауна это был настоящий рай — только за первые три недели он собрал более 500 видов растений, почти все из них были неизвестны западной науке. Позднее он оставался в течение трех месяцев в Порт-Джексоне и потом на десять месяцев перебрался на остров Тасмания.

К сожалению, экспедиция очень затянулась, и «Исследователь» вернулся домой в Англию только в октябре 1805 года. Была собрана обширная коллекция рисунков и записок, много зоологических образцов, а также почти 4000 различных видов растений.

Материал нужно было обобщить, и Бэнкс сделал все возможное для того, чтобы Браун ни в чем не нуждался. Ему был предложен солидный оклад, и Роберт спокойно описывал экспонаты своей коллекции. Одних только новых родов растений он назначил 140!

А на следующий год Бэнкс самолично назначил Брауна «секретарем, библиотекарем и руководителем гостиничного хозяйства» Королевского научного общества. И уже будучи смертельно больным в июне 1820 года, написал в завещании, что коллекция так и останется в ведении Брауна. Это было хорошим подспорьем, так как желающих «снять сливки» с научных достижений и в то время было хоть отбавляй.

Естественная система многим ему обязана: он стремился к большей простоте как в классификации, так и в терминологии, избегал ненужных нововведений; очень многое сделал для исправления определений старых и установления новых семейств. В своей классификации высших растений он разделил покрытосеменные и голосеменные растения.

Он работал и в области физиологии растений. И, наконец, в 1827 году Браун открыл движение пыльцевых зерен в жидкости (позднее названное его именем — броуновским движением).

Исследуя пыльцу под микроскопом, он установил, что в растительном соке плавающие пыльцевые зерна совершенно хаотически зигзагообразно во все стороны двигаются. Мельчайшие частички вели себя, как живые, причем движение частиц ускорялось с повышением температуры и с уменьшением размера частиц и явно замедлялось при замене воды более вязкой средой.

Это удивительное явление никогда не прекращалось: его можно было наблюдать сколь угодно долго. Поначалу Браун подумал даже, что в поле микроскопа действительно попали живые существа, тем более что пыльца — это мужские половые клетки растений, однако так же вели частички из мертвых растений, даже из засушенных за 100 лет до этого в гербариях.

Позже это движение назвали «броуновским».

В том же, 1827 году, Браун был избран почетным членом Петербургской Академии наук.

Роберт Браун первым классифицировал ядро в растительной клетке и опубликовал эти сведения в 1831 году. А далее он занимался описанием гербариев, собранных другими учеными, изучал свойства растений, заведовал библиотекой. Заслуги его в ботанике были очевидны, и в 1849 году он стал президентом Линнеевского общества в Лондоне, где служил науке до 1853 года.

И только в 80-летнем возрасте он несколько отошел от науки, вернее, стал заниматься ею менее активно. Он скончался 10 июня 1858 года в Лондоне, не дожив чуть более полугода до своего 85-летия.

…Мне всегда нравятся кульбиты истории. Есть он и в этой истории ученого.

Молодой ученый Чарльз Дарвин должен был представить 17 июня 1858 года свою теорию эволюции в Линнеевском обществе. Дата была назначена за несколько дней до этого. Никто и предположить не мог, что Роберт Браун скончается так внезапно, не дожив до триумфа своего молодого коллеги какую-то неделю…