За что финны помнят Минну Кант и почитают её имя?

Но… Если о равноправии, то — не ко мне. Я бы хотел немного о другом. Ведь не просто так наши соседи отмечают этот славный для себя День?

Конечно, «не просто». Дело в том, что уже больше века назад, в 1906 году, Императором Николаем II был принят новый сеймовый устав Великого княжества Финляндского, закрепивший принцип прямого, пропорционального и равного избирательного права, включая женщин.

И Финляндия стала первой… Нет, не страной. Страны-то как раз ещё не было. Независимость наши соседи получат только через 11 лет. Вот так, страны не было, а первыми в Европе финские женщины стали голосовать наравне со своими мужчинами. Первыми! Кто там про то, что финны медлительные и неповоротливые? Не надо стереотипов. Не надо! Да если сильно приспичит, эти ребята… Если и не впереди всей планеты, то Европу точно заставят посмотреть, какого цвета ранцы у них за спиной…

Финнам есть чем гордиться в этот день. И 19 марта они вспоминают не только 1906 год. Но и 1844. Потому что День равноправия приурочен ко Дню рождения Ульрики Вильхельмины Ионсон. Той самой, на памятнике которой в Куопио выбито: «Минна Кант». И 19 марта у этого памятника всегда многолюдно…

Почему День равноправия именно в день рождения Минны Кант? За что финны помнят её и почитают её имя?

На первый вопрос ответить довольно легко. Минна Кант — первая финноязычная женщина-журналистка. Писала она о тяжёлом и несправедливом положении женщин. И опять же — сделала это первой. А её статьи и книги дали мощный импульс тому осадному орудию, которым уже после её смерти удалось проломить крепостную стену традиций и предрассудков. Проломить и дать финским женщинам равные с мужчинами избирательные права.

А вот за что? На этот вопрос ответить значительно сложнее. Потому что в памяти потомков человек остаётся не только каким-то конкретным поступком. Всей своей жизнью. И как? Как Ульрика Вильхельмина прожила свою жизнь, что об этом помнят её соотечественники два века спустя? Какой она была при жизни?

Конечно, отсюда трудно разглядеть, но… Вот сдаётся мне, что она была счастливой женщиной. Хотя бы потому, что почти всегда рядом с ней по жизни шла Любовь. А разве не это главное для женщины?

Почему мне так кажется? Да разве, если бы отец, бывший фабричный рабочий, ставший впоследствии торговцем, не любил свою Ульрику, разве послал бы он её учиться в далёкий от дома Ювяскюля? В только что открывшуюся там учительскую семинарию? И это в начале 60-х годов XIX века! Когда образование для женщины было сосем не обязательным. Послал. Отпустил. Потому, что любил.

Только учительницей Ульрика так и не стала. Учёбу пришлось оставить, когда в 1865 году она приняла предложение своего преподавателя, Юхана Фердинанда Канта, и вышла за него замуж. Так Вильхельмина Ионсон стала Минной Кант и обрела свою любовь. Откуда знаю, что обрела? Ну, в семье, которая не согрета этим тёплым и добрым чувством, навряд ли может родиться семь детей. А если дети рождаются от любви, то Минна и Юхан не просто любили. Они — обожали друг друга. Потому что у них было… именно семь детей.

Но… В 1879 году Юхана не стало. А жить надо было дальше. Потому на следующий год Минна переезжает в Куопио и начинает заниматься предпринимательской деятельностью — управлять ранее принадлежавшим её отцу магазином по продаже ниток.

Если человек талантлив, то это проявляется во всём. Минна была не только прекрасной журналисткой и выдающимся драматургом, но и, как мы бы сейчас сказали, успешной бизнес-вумен. Средств от магазинчика было достаточно не только для жизни всей большой семьи Кант, но и для продолжения литературной и общественной деятельности Минны. Её дом в Куопио стал для творческой интеллигенции и известных деятелей финской культуры того времени важным местом почти ежедневных встреч и дискуссий.

В салоне обсуждались прогрессивные идеи дарвинизма и материалистической философии, проблемы женского равноправия и второстепенного положения финского языка и культуры. Правда, если кто уже решил, что в ходе этих дискуссий Минна была точно такая же, как её изобразил на памятнике Эмиль Халонен — крупная и невесёлая матрона средних лет, то это… Не совсем так. Она была разной. Охотно воспринимала чужие идеи, взамен щедро одаривая своими. Как мне кажется, будучи в кругу близких ей по духу людей, единомышленников, Минна просто по-человечески была счастлива. Но если так, то счастье не может быть без веселья! И действительно, Кант любила повеселиться. Пошутить, разыграть друзей, перекинуться с ними в картишки…

Правда, я бы не сказал, что её восприятие современниками было единодушным и однозначным. Даже сейчас финны, признавая несомненный талант писательницы, с некоторой опаской поглядывают в сторону некоторых её произведений, считая их чересчур радикальными. И это — два века спустя! А что было тогда?

А тогда… Тогда наступило время расцвета национально-патриотической литературы Финляндии. Национальное самосознание было идеологией времени, а её основными целями, в т. ч. и в искусстве, — национальное единство и будущее нации. Для передовой части современной Минне Кант финской интеллигенции понятие «народ» определялось с позиций национального романтизма, ставивших знак равенства между языком и нацией.

И здесь Кант шагала не в ногу с мужчинами, которые, как обычно, задавали тон. Она и не могла «в ногу». Ну, во-первых, Минна в своих произведениях 80-х уже выросла из узких рамок романтизма. В её пьесах «В доме Ройнила» (1883 г.), «Жена Рабочего"(1885 г.), «Тяжёлые судьбы» (1888 г.) очень реалистично и правдоподобно изображены жизнь финской деревни, показаны бесправие и нищета городского рабочего люда.

А во-вторых… В 1889—1890 гг. Кант, совместно с А. Б. Мякеля, издавала журнал «Вапайта ааттейта» («Свободные идеи»), для которого Минна отбирала и переводила статьи по мировоззренческим вопросам из зарубежных изданий. Потому неудивительно, что уже в 90-х в таких пьесах Кант, как «Семья пастора (1891), «Анна-Лииса» (1895), её реализм становится шире финского, он впитывает в себя лучшие европейские черты этого литературного течения.

Как писатель и, особенно, как женщина, писательница отчётливо видела обратную сторону идеи национального единения — маргинализацию общества и культурную нетерпимость. Эта тема была запретной. На неё не принято было обращать внимание. Ну, хотя бы потому, что это подрезало крылья национальным иллюзиям.

А расставаться с иллюзиями… Больно. И эта боль, пусть и невольно, у финнов — почти всегда, когда они вспоминают Минну. Как сказал Теллерво Крогерус в посвященной Кант работе:

«Её значимость ставится под вопрос не потому, что она была женщиной, но потому, что она, будучи женщиной, не смогла воспринять сформированное мужчинами представление о национальном единстве».

Вот так. «Не смогла воспринять сформированное мужчинами»… А вы говорите — «равноправие, равноправие»…

Помнят финны Минну. И чтят её имя. За то, что она сделала не только для финских женщин. Для всех. А вот равноправия лично для себя, как на мой взгляд, так она и не смогла добиться. Увы…

_____________________________

Автор выражает искреннюю признательность Н. В. Рязановой (г. Вантаа, Финляндия) за помощь в поиске иллюстративного материала к статье.