Кто оставил свой след в истории холмогорской художественной резьбы по кости?

Первое письменное упоминание о холмогорских резчиках относится к XVII веку, когда местный «гребенный мастер» Евдоким Шешенин и его братья были вызваны в Москву для работы в Оружейной палате и, впоследствии, стали лучшими её косторезами.

Это первая фамилия мастера-костореза, которую сохранили для нас архивные документы. Но ведь и до него, вернее до них, братьев-умельцев Шешениных, были резчики: «…стоит подворотенка — дорог рыбий зуб, мудрены вырезы вырезано, а и только в вырезу муравью пройти». Старинная северная былина. Именно об этом. О мастерстве тех, кто ещё до XVII века занимался резьбой по кости. Их имён не донесло до нас изустное народное творчество. Но, благодаря ему, мы прекрасно понимаем, что холмогорскому косторезному промыслу значительно больше, чем 400 лет.

За это долгое время — разное было. На смену XVII веку пришёл XVIII. Ставший временем подлинного расцвета холмогорской художественной резьбы. В 1703 году была основана новая столица Империи на берегах Невы. Для того, чтобы блистать и поражать Европу, срочно понадобились красивые, нарядные, неординарные вещи. Холмогорские мастера по своему профессиональному уровню уже могли это сделать и были готовы выполнить поступивший им заказ.

Большую часть заказных изделий того периода составляли ларцы самых разных размеров. Они могли иметь форму сундучка с четырехскатной крышкой, а могли выполняться простыми коробочками с ровным верхом, чей деревянный корпус оклеивался костяными пластинами из моржовой кости или обычной цевки. Для оживления монотонной поверхности ларца часть этих пластин окрашивалась в зеленый, реже коричневый, цвет. Чередуясь с белыми, окрашенные пластины создавали своеобразный декоративный ритм готового изделия.

На пластины гравировкой наносился так называемый «глазковый» орнамент в виде концентрических кругов с точкой-глазком посередине. Или растительный — из небольших веточек с бутонами и розетками цветов. Гравированный рисунок подкрашивался зелёным, красным или чёрным цветом, что, с одной стороны, создавало определённый контраст с чистым белым или молочно-кремовым материалом кости, а с другой — связывало её в единую композицию с уже с окрашенными пластинами.

Костяные изделия вошли в моду. Они не только вручались в качестве памятных подарков разным высокопоставленным особам и просто важным лицам, но и постоянно находились в царском обиходе. Так, после смерти Екатерины I специальным протоколом-описанием Верховного Тайного Совета было установлено, что свои личные вещи императрица хранила в двух холмогорских ларцах. Помимо них в комнатах императрицы находилось по два резных костяных образа, соответственно — в золотой и серебряной оправах.

В течение всего XVIII века спрос на художественные изделия холмогорских резчиков не только не снижался, он неуклонно рос. Расширялся как сам ассортимент костяных изделий, так и многообразие форм и способов их декорирования. К уже ставшим традиционными ларцам и коробочкам добавились табакерки, миниатюрные комодики, секретеры и туалетные шкатулки. К гребням — подставки под часы и пластины с портретами. Ажурный орнамент дополнился цветным фоном прокладки, в качестве которой используются фольга или шелковая ткань. И, как результат, любая вещь становится пышной и нарядной, превращаясь в настоящее произведение искусства. Чему в немалой степени способствовали и мастера-косторезы, творившие в то время.

История сохранила для нас несколько имён. Это Осип Христофорович Дудин и выдающийся деятель русской культуры, известный скульптор — Федот Иванович Шубин. Последний приехал в Петербург в 1759 году и, благодаря содействию Михаила Васильевича Ломоносова, ещё одного талантливого выходца из Холмогор, довольно скоро получил многочисленные заказы от широкого круга вельможных сановников, которым он «услуживал резьбой по кости». Считается, что именно Шубиным вырезан рельефный портрет М. Ломоносова.

В начале XIX века определенные коррективы в работу холмогорских мастеров вносят элементы нового архитектурного стиля — классицизма. Особую строгость и изыск приобретают пропорции изделий, их формы, в которых более отчётливо проявляется геометрическое начало, становятся лаконичнее, а орнамент — миниатюрнее. Необыкновенного мастерства достигают в своих работах резчики. Такие, например, как выросший в семье солдата Николай Степанович Верещагин, расцвет творчества которого пришелся на 1790−1810 гг.

Как и Дудин, Верещагин соединил в своих лучших произведениях традиции северорусского косторезного искусства с элементами современной ему архитектурной школы, что говорит не только о природной смётке, но и высоких эрудиции и культуре резчика. До настоящего времени дошло несколько декоративных ваз Верещагина, одна из которых была преподнесена им Екатерине II.

Украшенные сквозной тончайшей резьбой и рельефами, воздушность ажурного рельефа которых подчёркивается чистотой полирования костяной поверхности, — эти изделия мастера просто уникальны. В 1798 году парные вазы конусообразной формы приняла от резчика царствующая чета Павла I и Марии Фёдоровны. Сегодня они хранятся в Государственном Эрмитаже.

В конце XIX-начале XX веков у холмогорской художественной резьбы появляется новый характерный элемент — механика сквозной резьбы. И — новые имена мастеров, виртуозно освоивших этот технологический приём. Такие как Михаил Михайлович Бобрецов и Максим Иванович Перепелкин. Учитель и ученик.

Самым известным изделием первого является блюдо с резным бортиком и вензелем «В» в центре, которое в 1885 году вместе с хлебом-солью было поднесено посетившему Холмогоры великому князю Владимиру Александровичу.

Максим Иванович с 1885 по 1900 год был руководителем класса резьбы по кости при Ломоносовской школе, который организовал статистический комитет Архангельска с целью поддержания промысла, переживавшего на рубеже веков не самые лучшие времена. Будучи отличным мастером, М. И. Перепёлкин в совершенстве владел техникой резьбы. И хотя в то время класс резьбы закрыли, но учившиеся в нём и перенявшие от Максима Ивановича всё лучшее В. П. Гурьев, Г. Е. Петровский и В. Т. Узиков стали той человеческой основой, с которой началось возрождение холмогорского промысла в 30-х годах двадцатого века.

А поскольку говорят, что история идёт по спирали, то есть надежда, что и нынешний кризис холмогорский художественный промысел переживёт. Главное, что искусство резьбы пока не утрачено, оно сохраняется и передаётся ученикам следующего поколения. И пусть в 2007 году на первый курс нынешней косторезной школы, или по современному — ПУ-27 (производственное училище), принято только девять учащихся… Но — они же есть!

А значит, пока не умерла и надежда, что со временем к тем именам, что уже оставили свой след в истории холмогорского промысла добавятся… Обязательно добавятся новые.
И кто-то когда-нибудь напишет и о них. А может, этого ждать не так уж и долго? Тогда и мы — успеем!