Винни-Пух - даос или даун?

Первой ласточкой того, что «Винни-Пух» попал в поле зрения «интеллектуалов-заумников» стала вышедшая в 1963 году, книга Ф. Круза «Пухова путаница», где сказка Милна рассматривается с точки зрения марксизма, формализма и фрейдизма. Это была откровенная шутка, но начало было положено.

В 1976 г. выходит книга Б. Хоффа «Дао Пуха», где представлены любопытные доказательства того, что Винни-Пух — европейский представитель традиции китайского даосизма, живущий сегодняшним днем, идущий по пути У-вэй («недеяния»), не ищущий, но всегда находящий. Такой взгляд действительно оригинален и не лишен крупицы истины, хотя, изображая «мудреца» Пуха, Хофф упускает из виду несколько явно несуразных и глупых поступков, вряд ли сделавших бы честь настоящему даосу (Винни-Пух застревает в норе Кролика, весьма неудачно пытается обмануть пчел, бродит с Пятачком по собственным следам, попадает в ловушку для Слонопотама и т. д.). Тем не менее, книга достойная, рекомендую.

Б. Хофф «Дао Пуха»:
«Это происходило уже после того, как некоторые из нас рассуждали о Великих Мастерах, и кто-то рассказывал о том, как все они пришли с Востока, а я говорил, что не все, но он все никак не унимался (точно как это предложение), ни на что не обращая внимания, и тогда я решил зачитать цитату из «Мудрости Запада», чтобы доказать, что мир состоит больше, чем из одной половинки, и я прочел:
«- Когда ты просыпаешься утром, Пух, — спросил Пятачок, — что ты говоришь себе первым делом?
 — Что на завтрак? — сказал Пух. — А ты что говоришь, Пятачок?
 — Я говорю, интересно, что же такое замечательное случится сегодня? — сказал Пятачок.
Пух задумчиво кивнул.
 — Это то же самое, — сказал он».

«- Это что? — спросил Скептик.
 — Мудрость одного Западного Даоса, — сказал я.
 — Похоже на что-то из „Винни-Пуха“, — сказал он.
 — Так и есть, — сказал я.
 — Но ведь это не про даосизм, — сказал он.
 — Именно про даосизм, — сказал я.
 — Да нет же, — сказал он.
 — А про что, по-твоему? — сказал я.
 — Про того косолапого медвежонка, который везде шатается, задает дурацкие вопросы, сочиняет всякие песенки и попадает в разные истории, не становясь при этом ни капельки умнее и не теряя своего незамысловатого счастья. Вот про что, — сказал он.
 — Никакой разницы, — сказал я».

В 1994 г. пришел черед и российских «заумников». Вадим Руднев выпустил исследование «Винни-Пух и философия обыденного языка», а чуть позже предварил свой перевод сказки статьей с еще более пугающим названием «Введение в прагмасемантику «Винни-Пуха». В ней немало любопытных и метких замечаний, однако многое из написанного доведено до постмодернистского абсурда, особенно там, где автор касается пресловутого психоанализа.

Так, Винни-Пух в первой главе лезет на дерево не просто за медом, а за «медом поэзии» из скандинавских мифов. Идя на день рождения Иа, Пух не зря съедает этот священный мед и приносит ослику «обессемененный пустой фаллос» (то бишь пустой горшок)! Подарок же Пятачка — шарик — тоже непрост: это «упругий символ беременности». Ну, а действия Иа, давно уже высмеянные в многочисленных анекдотах и ремиксах («входит и выходит»), Руднев прямо называет «символической мастурбацией».

Из «Введения в прагмасемантику «Винни-Пуха» В. Руднева:

«Структуру „Винни-Пуха“ определяет одна из наиболее универсальных архаических мифологем — мировое древо, воплощающее собой архаический космос… С деревом связан ряд конкретных сюжетов ВП: на дереве Пух спасается от наводнения (Потопа, которым заканчивается первая книга); с дерева Кристофер Робин наблюдает за происходящим; на дерево лезут друзья-и-родственники Кролика, чтобы обозревать с него самые важные события; дерево служит символом открытого Северного Полюса; на дерево лезет Тиггер с Бэби Ру на спине, чтобы доказать свою жизненную (и сексуальную, как мы увидим ниже) силу; дерево-дом Сыча падает от бури в конце второй книги, что служит символом разрушения архаического мира и ухода Кристофера Робина в большой мир; образованный деревьями круг (Гелеоново Лоно) в финале „Винни-Пуха“ олицетворяет вечность и неразрушимость мира детства».

«…Итак, Heffalump (Слонопотам в пер. Б. Заходера — С.К.) — это нечто огромное, набухшее, набрякшее, короче говоря, это фаллос. Подтверждает ли текст „Винни-Пуха“ эту интерпретацию? Мысль поймать Heffalump’a завладевает Пухом и Поросенком всецело. Они решают вырыть яму (ср. ниже о норе как синониме вульвы и пролезании в нору как субституции полового акта и рождения), чтобы Heffalump угодил в нее. Пух и Поросенок символически разыгрывают здесь половой акт. Отношения между ними латентно сексуальные, они все время падают друг на друга. Пух — активное, мужское начало, Поросенок — очень маленькое и слабое, трусливое животное, полностью лишенное мужских признаков… По сути, Piglet — хрюшка, Хрюша -это недоразвившаяся девочка. Индикатором сексуальности Пуха выступает мед, при упоминании о котором (в Западню решили положить мед для привлечения Heffalump’a) Пух впадает в состояние, близкое к сексуальной ажитации…».

«В сущности, Пух — это Пушкин. Синтонный темперамент великого русского поэта не раз подвергался психологическому исследованию, а место Пуха и его поэзии в Лесу соответствует месту Пушкина как солнца русской поэзии в нашей культуре…».

Однако всех превзошли канадские психиатры, опубликовавшие в журнале Канадской медицинской ассоциации отчет по «психосоциальным проблемам» героев «Винни-Пуха». Оказалось, что несчастные персонажи сказки Милна все как один подвержены самым разнообразным психическим расстройствам.

Так, сам Пух явно страдает навязчивыми идеями, на что указывает его неутолимая тяга к меду и постоянное бормотание себе под нос. Вместе с нездоровым «гиперактивным» поведением и странными фантазиями это может привести медведя к «синдрому Туретта» — частым судорогам, внезапным приседаниям, нервному тику и заиканию, в сочетании с выкрикиванием непристойностей. «Нам остается лишь удивляться, насколько богаче была бы жизнь Винни-Пуха, если бы он прошел курс реабилитации, в ходе которой принимал бы психологические стимуляторы слабого действия» — оптимистически изрекают медики.

Пятачок у них страдает «синдромом общей обеспокоенности» (от чего ему «прописали» паротексин), Иа — депрессией, Тигра — неконтролируемой активностью, Сова — дислексией (расстройством, при котором трудно научиться читать и писать). Крошке Ру канадские медики вообще пророчат в будущем карьеру разбойника, ибо рядом с ним нет взрослого, способного подать достойный пример. Кристоферу же Робину явно не хватает родительского внимания и он склонен к аутизму, так как слишком много общается с животными.

Хотя в прессе об этих исследованиях пишут вполне серьезно, трудно избавиться от мысли, что авторы подобных отчетов просто шутят и пытаются столь оригинальным образом прорекламировать антидепрессанты. Если же они пишут об этом всерьез, то лечиться надо не сказочным героям, а самим психиатрам.

«Винни-Пух», пер. В. Руднева:
" - Я сам не перестаю себя об этом спрашивать, Пух. Даже на дне реки я спрашивал себя: «Что это было, Сердечная Шутка или Чистейшей Воды Уголовщина?»