Рубенс, «Отшельник и спящая Анжелика». Аллегория греха?

Как-то по названию сразу вспоминаются сцены из средневековой поэмы Ариосто «Неистовый Роланд». Надо сказать, что и сама поэма может быть названа неистовой: столько там героев, действующих лиц, всяких приключений! Не перечесть.

Причем так: одно приключение еще не закончилось — началось другое. Еще не улеглись в памяти имена героев — появляется куча новых. Эти герои не успели сесть на коней в Европе — как росчерком пера автор отправляет их куда-нибудь в Индию, а того лучше — в Китай.

Вот что пишет Ариосто:

Мне припомнилась милая Анжелика:
Как она от него пустилась в бегство
И в том бегстве повстречала
отшельника.

Анжелика возникла внезапно, но по ходу повествования становится ясно, что ее преследует (или ей так кажется) Ринальд. Он влюблен в нее до безумия, он крушит все на своем пути, преследуя её. Дело происходит в Испании, бежит она во Францию (ближе укрыться просто негде!). Она пробивается к морю, расспрашивая у всех и каждого, как туда добраться.

И тут ей попадается отшельник. Старик воспламеняется при виде молодой красавицы. В его голове зреет план: заманить, уговорить, соблазнить! Он ей что-то объясняет, а сам (о, коварный!) призывает на помощь адские силы. К нему приходит хоровод чертенят, одного из которых старик уговаривает вселиться в лошадь, на которой едет Анжелика. И этот бес сначала тащит молодицу в море, а потом — на берег, в обозначенное этим подобием дьявола место.

Это продолжается несколько дней. Измотанная борьбой с лошадью, Анжелика уже не кажется живой:

Женщина ли это, живая и во плоти,
Или камень, крашеный под женщину.

Рыдания, слезы, упреки судьбе:

Ты гнала меня из царского дома,
И нет мне пути назад;
Ты взяла мою честь, и это горше:
Нет на мне греха,
Но каждый недобрый скажет:
Я бездомна, а стало быть, бесстыдна.

Она перечисляет все свои потери и спрашивает, зачем она осталась живой, почему море не стало ей могилой?

Для каких еще мук
Бережешь ты меня в живых?

В это время появляется ее Иван Сусанин, отшельник. Он терпеливо ждал своего часа, когда Анжелика выплывет на берег. Он изображает из себя само смирение, и Анжелика понемного приходит в себя. Она начинает рассказывать ему свои приключения, а он?

Говорит ей старец утешные слова,
Благолепные и добрые,
А повадливой рукой
То ей тронет грудь, то влажные щеки,
А потом забирает смелей,
А она осторожно негодует,
Кулачком колотит ему в грудь, отбивается,
И в лице ее — честный румянец.

Старик, не долго думая, достает какое-то зелье, брызгает ей в глаза — и она уже спит перед ним.

Он ее обнимает, гладит всласть,
Она спит и не в силах противиться;
Он целует ее в рот, целует в грудь —
Их в укромном месте никто не видит.
Но споткнулся его конек,
Был он телом слабей желания…

Седок пробует и так и сяк —
Все не вскинуть ему ленивца:
Тщетно он затягивает узду —
Тот не вздымет понурую голову.
Наконец, без сил
Рядом с сонною он падает в сон…

Не судьба. Только распалился — и утомился. И Анжелика не понесла нежеланного урона.

Подытожим: красавица и старик, берег моря, она только что из воды, после путешествия в неделю. А что мы видим на картине? Роскошная подушка. Ярко-красное покрывало. Газовая накидка. Старик действительно древний: горбатый, с впалыми щеками. Да еще, наверное, беззубый (тут уж, конечно, без снотворного не обойтись).

Она разметалась так, как будто ей жарко. А он — в своей отшельнической робе с капюшоном. Ну, куда с холодной кровью к такой горячей красавице?

Сюжет достаточно распространенный, в разных вариантах он повторяется у разных художников, и у Рубенса есть несколько полотен с таким же мотивом. Но этот случай интересен тем, что название определяет картину как эпизод определенного сочинения. А содержание не подтверждает этого!

Вам не кажется, что усыпленный человек не может так безмятежно спать? И вообще, тот, кто только что заснул, не лежит в такой раскинувшейся позе. К тому же после шести дней в море как должны выглядеть волосы Анжелики? Художник изобразил ее так, что зритель вообще не видит прически (если не разглядывает картину очень внимательно). Взгляд сначала падает на живот и ниже, потом на грудь, на голову девушки и ее волосы. Только после этого начинает проявляться старец. Ну, а для того, чтобы разглядеть беса, который его попутал, надо присмотреться к правому верхнему углу.

Несколько странно выглядит большая подушка под Анжеликой. Вроде подушка, а посмотришь внимательнее — напоминает дельфина. Или даже скорее какое-то чудище: то ли хвост, то ли ус у нее под рукой и какое-то подобие глаза (или еще чего-нибудь). Из-под красного одеяла под Анжеликой выглядывает какое-то животное с плоской мордой — не то бегемот, не то крокодил. А на что опирается бес? Похоже, что на ствол дерева. Но его рука почему-то лежит на подушке, как бы подвигая ее под Анжелику.

Что абсолютно точно — ни песка прибрежного, ни пещеры. Можно предположить, что это набросок, этюд (размер полотна 43×66 см). Связан ли он с «Неистовым Роландом»? Скорее нет, чем да. Вероятно, название «Отшельник и спящая Анжелика» дал не Рубенс, а коллекционеры, через чьи руки проходила картина. А нам только остается гадать: что хотел показать нам художник?

А может быть, Рубенс сам дал название картине? (Картина датируется 1626 годом — годом смерти Изабеллы, первой жены Рубенса. В эти годы Рубенс пишет историю Екатерины Медичи, и на его полотнах в большом количестве появляются те самые женщины, которых потом назовут «рубенсовскими».)

Тогда обнажаются его скрытые страхи: а вдруг с ним будет то же самое, что с отшельником, что будет только желание, а возможности не будет? А чертенок в углу — аллегория чего-то непотребного, грязного — уж не напоминание ли о греховности старческих желаний?

Если это так, то и смутные фигуры — подушка и покрывало — выглядят как предупреждение о безобразных последствиях такой связи.

И само полотно — очищение от греха и предупреждение самому себе?