Какая она, голубая мечта профессионального кладоискателя?

Во-первых, нужно знать, что и где копать. В прямом смысле. Настоящий кладоискатель не идет наобум. Он идет наверняка, оснащенный по последнему слову техники: дорогостоящее оборудование, карты, внедорожники, чтобы покорять бездорожье.

Вот с таким настоящим кладоискателем я встретился и говорил. Собственно — это мой знакомый. Живет он раскопками в прямом и переносном смысле. Все его мысли заняты кладами, а кусок хлеба он добывает своими руками — отнимая клад у земли.

Но недавно он переквалифицировался в подводные искатели. По его словам, он нашел целую деревню под водой, она была затоплена после того, как пустили в работу ГЭС. Что за ГЭС и какая деревня — он мне, естественно, не открыл. Так вот — стоят дома под водой. Что дома! Целые улицы! Даже сады! Вот он и ныряет, и то ли копает, то ли ловит — в общем, занимается любимым и весьма прибыльным делом. Еще бы, ведь место, на жаргоне копателей, «не выбитое», то есть туда еще не ступала нога кладоискателя.

Голубая мечта профессионала

Но какой солдат не хочет стать генералом? Так и мой знакомый мечтает найти настоящий клад. Его и искать, собственно, не нужно, лежит он себе на дне Уссурийского залива вот более века. Речь идет о затонувшем 7 октября 1906 года пароходе «Варягин».

Я взял у знакомого своеобразное интервью. Но перед этим я с удовольствием рассматривал его многочисленные находки: монеты, оклады от икон, холодное оружие, баночки и скляночки царского периода, старые фотографии, газеты. Чего только он не находил!

Наконец, мы уселись в уютной кухне с чашечкой ароматного кофе, приготовленного женой гостеприимного хозяина.

 — И знаешь, как он затонул? — спросил меня мой знакомый. Получив в ответ отрицательное покачивание головой, продолжил:

 — Подорвался на мине. На нашей, российской мине недалеко от бухты Суходол. Их выставляли в русско-японскую войну против вражеского флота. А вот как так получилось, что «Варягин» подорвался на одной из них, лучше не спрашивать. Кто его знает. Может, халатность, а может, и глупость. Как бы то ни было, пароход на дне. И груз, кстати говоря, тоже. Погибло более 250 человек. Взрыв был такой силы, что пароход моментально пошел ко дну. Спаслись единицы, в том числе и капитан Овчинников. Но следственная комиссия установила, что вины в действиях капитана и команды нет. Случайность.

— Ничего себе случайность, — поразился я, — а причем здесь ты? Вроде бы ты по части кладов?

Воз и ныне там?

Мой знакомый таинственно улыбнулся.

 — Не спеши. Из газет тех лет известно, что на борту парохода было золото на сумму 60 000 рублей. Насколько это золотишко тянет сейчас, сам прикинь. Помимо золота, сказано, что был очень ценный груз.

Пока я вкушал домашнее печенье и кофе, знакомый добавил, что ему очень хочется узнать, что это за такой ценный груз. Ведь получается, что он ценнее золота?

— Да, это настоящий клад, — заключил я.

 — Ага, подводный клад, — мечтательно закатил глаза знакомый.

— И что же никто не пытался поднять его?

 — Пытались, — вернулся к реальности знакомый, — да тот же капитан Овчинников и пытался. Получил разрешение у властей. Водолазы осмотрели пароход. За 7 лет золото и ценный груз остались на месте и в сохранности. Но вот беда — корпус сильно занесло песком. Было решено отложить работы до весны, и вот тут грянула Первая Мировая, за ней революция… И получилось по Крылову: «Да только воз и ныне там».

— Ну, а потом, после всех войн и прочих несчастий испытывали судьбу? Пытались поднять клад?

 — Официально — нет.

— Как это? — не понял я.

 — Ну, вот смотри, если я иду на поиски, скажем, на место купеческой усадьбы, есть там клад?

— Наверное.

 — 50 на 50. Находки будут точно. Но будет ли клад — вопрос. Но тут дело в другом. В купеческую усадьбу я иду, сверившись со старыми картами. Которых, кстати говоря, у обычного обывателя нет. Я, конечно, могу встретить другого копателя-профессионала на месте или следы копа, который он оставил. Смекаешь?

— Ага, я понял! Ведь затонувший пароход — это исторический факт, зафиксированный во многих источниках!

 — Вот-вот. Ведь не один я такой умный. А владивостокские кладоискатели тоже не лыком шиты. Глубина-то детская, около 25 метров.

Законы…

— Ну, наверное, если бы клад подняли, то все СМИ раструбили бы об этом событии, в том числе и центральные, — осторожно предположил я.

 — Ага, а потом отдавай государству 75%. А если определят, что найденный тобой клад имеет историческую ценность — то целых 50% твои, — незлобно съязвил знакомый.

— Но за сокрытие — уголовная ответственность.

 — Ты знаешь, когда в твоих руках ценности, оцениваемые на чёрном рынке в десятки, а то и сотни долларов, как-то забываешь о какой-либо ответственности.

На кухне повисла гнетущая тишина. Мы молча пили кофе. Знакомый нарушил молчание первым:

 — Ты не думай, я закон не нарушаю, налоги плачу, когда требуется.

«Всё, — подумал я, — конец посиделкам, сейчас хозяева намекнут, что им нужно уходить… эх, а как все хорошо начиналось».

Но хозяйка подлила мне еще кофе, а хозяин подложил в тарелочку печенье.

 — Мы с моей женушкой, собираемся в это лето попробовать найти пароход и покопаться там. Если, конечно, получим разрешение. В бухте собираются строить морской угольный терминал, но вроде бы местное население и администрация против. Там и так обстановка накалена, и мы тут явимся.

— Ну, а если не разрешат? — поинтересовался я.

 — Нет — значит, нет. Буду нырять в свою деревню, — сказал мой знакомый и многозначительно подмигнул.

Я, в свою очередь, подумал, что такие люди не отступаются от своего, тем более, если это «свое» стоит больших денег и приносит огромное удовольствие. Поблагодарив знакомого и его супругу, я удалился восвояси, получив на память двухвековую монету.