Кто придумал Вия?

«Дамы «разворачивались» пред ним, изгибались, показывая все свои округлости, делали масленые глазки, прискорбно спрашивали:
«Антон Павлович, отчего вы так грустно пишете о любви?»
Покашливая, пощипывая бородку, он отвечал неожиданными вопросами:
«Вы бывали в Миргороде?»
«Это — где?»
«В Полтавской губернии. Помните Гоголя «Миргород»?»
«Ах, значит, это не выдумал Гоголь?»
«Гоголь никогда ничего не выдумывал».
«А… а «Вий»?

Повесть «Вий» по всем своим характеристикам могла бы прекрасно смотреться в «Вечерах на хуторе близ Диканьки». Здесь вам и романтический мистический ужастик, и украинский колорит, и заложенная в повествование, ирония…
Но «Вий» был написан позже и издан в другом сборнике — «Миргород» — в 1835 году.

В это время — после «Вечеров…» и «Невского проспекта» — Гоголь уже заслуженно считался одним из лучших российских писателей. Однако от цензуры «надежду русской литературы» никто не освобождал.
Так, в оригинальном варианте «Вия» Хома, глядя на черты покойной панночки, «видел что-то страшно-пронзительное» и «чувствовал, что душа его начинала как-то болезненно ныть, как будто бы вдруг среди вихря веселья и закружившейся толпы запел кто-нибудь песню об угнётенном народе». Упоминание об «угнетённом народе» цензорам не понравилось, и в окончательном варианте песня стала «похоронной».

Зато, благодаря цензуре, «Вий» обогатился новым эпизодом. В первом варианте повесть заканчивалась смертью неудачливого философа. Но потом цензура вымарала в сборнике две страницы «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», которая как раз следовала за «Вием». В результате, чтобы не перевёрстывать, Гоголь дописал заключительный разговор друзей Хомы — Халявы и Тиберия Горобца («Ведь у нас в Киеве все бабы, которые сидят на базаре, — все ведьмы»).

Также при переделке писатель уже сам изменил ещё один эпизод. В первом варианте Хома убивает ведьму и бросает её не глядя, поэтому, приехав отпевать панночку, не узнаёт покойницы (оставляя связать концы с концами догадливому читателю). В новом варианте он видит «омоложение» ведьмы и догадывается, с кем придётся иметь дело.

Свою повесть писатель предварил примечанием: «Вся эта повесть есть народное предание. Я не хотел ни в чём изменить его и рассказываю почти в такой же простоте, как слышал».
Здесь Гоголь, конечно, лукавит, хотя похожие сюжеты действительно распространены в фольклоре многих стран и существуют они в массе вариаций.

В одних рассказах герою надо провести три ночи у гроба одержимой бесами царевны. После всех сопутствующих испытанию ужасов царевна «выздоравливает», и герой берёт её в жёны. В других рассказах бесстрашный герой хочет впервые испытать страх и дежурит у гроба мёртвой ведьмы. Чтобы спрятаться от покойницы, герой то становится в алтаре, то ложится в гроб, когда покойница из него встаёт, и лежит так до третьих петухов.
Но наиболее близкой к версии Гоголя является сказка, в которой дочь ведьмы влюбляется в парня и приходит к нему, обратившись чёрной кошкой. Парень накидывает на ведьму уздечку и ездит на ней, пока та не умирает. За это родители убиенной требуют, чтобы парень три ночи читал возле гроба псалтырь. Две ночи парня преследуют всякие кошмары, от которых он укрывается, очертив запретный круг. На третью ночь нечисть обращается за помощью к «старшей ведьме», та находит парня, но в это время поют петухи, и герой (как правило) остаётся жив.

С источниками сюжета всё более-менее ясно. Но исследователей уже долгие годы мучает вопрос — а кто же такой Вий, который выполняет у Гоголя функции «старшей ведьмы»?
Сам писатель в примечании к повести написал, что «Вий — есть колоссальное создание простонародного воображения. Таким именем называется начальник гномов, у которого веки на глазах идут до самой земли».
И вот здесь Гоголь, скорее всего, откровенно мистифицировал читателя.

Н. Гоголь «Вий»:
«…скоро раздались тяжелые шаги, звучавшие по церкви; взглянув искоса, увидел он, что ведут какого-то приземистого, дюжего, косолапого человека. Весь был он в черной земле. Как жилистые, крепкие корни, выдавались его засыпанные землею ноги и руки. Тяжело ступал он, поминутно оступаясь. Длинные веки опущены были до самой земли. С ужасом заметил Хома, что лицо было на нем железное. Его привели под руки и прямо поставили к тому месту, где стоял Хома.
 — Подымите мне веки: не вижу! — сказал подземным голосом Вий — и все сонмище кинулось подымать ему веки.
„Не гляди!“ — шепнул какой-то внутренний голос философу. Не вытерпел он и глянул.
 — Вот он! — закричал Вий и уставил на него железный палец. И все, сколько ни было, кинулись на философа. Бездыханный грянулся он на землю, и тут же вылетел дух из него от страха».

Конечно, мне попадались книжки вроде всяческих словарей славянской мифологии, где Вий добросовестно отнесён к фольклорным персонажам. Вот только такого персонажа в фольклоре нет. Похожие на него, наделённые отдельными его чертами — есть, а точно такого, как у Гоголя, нет.

Происхождение имени особых загадок не создаёт и отсылает нас к украинскому слову «вія» (то бишь, ресница, или веко с ресницами). Похожие длинные веки встречаются у многих фольклорных персонажей. В сказке «Иван Быкович» из сборника Афанасьева есть муж ведьмы, ресницы которого настолько длинные, что их поднимают вилами целых 12 богатырей! Правда, глаза у этого персонажа не обладают какой-либо волшебной силой.
Длинные ресницы описываются и в некоторых поверьях про Касьяна. Касьян вообще-то христианский святой, но вот в народном фольклоре он почему-то преобразился в полную свою противоположность. Возможно потому, что день его памяти — 29 февраля — символ не високосного года, который в народе страсть как не любят. В результате о Касьяне стали говорить как о падшем ангеле, которого Бог заковал в цепи, поместил в подземелье, да ещё приставил к узнику «доброго» ангела, который три года лупит Касьяна молотом по лбу. Понятно, что за время экзекуции узник звереет окончательно. И когда 29 февраля его отпускают «побегать на волю», Касьян валит своим взглядом всё живое налево и направо («Касьян на скот взглянет, скот валится»; «Касьян на что ни взглянет — все вянет»).

Однако у Гоголя Вий своим взглядом не губит, он только может прозреть сквозь пелену завесы магического круга.
Ещё подозрительнее выглядит придание Вию Гоголем титула «начальника гномов». Это вообще, как говорится, из другой оперы. Никаких гномов славянская мифология не знает.

Поэтому большинство исследователей считает образ Вия оригинальным творением писателя. Хотя, как и всё в этом мире, он появился не на пустом месте.

Анекдоты про Вия:

Приходит Вий в косметический салон и говорит:
 — Поднимите мне веки!

В конкурсе детских рисунков на асфальте победила девочка, нарисовавшая круг.
Остальных забрал Вий. (не совсем правильно, но смешно — С.К.)

Москва — как Хома Брут. Уже третье кольцо вокруг себя нарисовала… а они всё лезут и лезут.