Чем щедра земля Приазовья?

Куда их? На зарплату? Или с энергетиками рассчитаться? А то ведь они такие… Рубильник повернули и всё. Никакого тебе электричества. Без которого и работы, соответственно, нет. Вон, бухгалтерия и та, всё на компьютере по какой-то программе считает. На производстве — тем более. Времена воды и пара давно канули в лету.

Так что если даже и не сильно хотелось, рассчитываться за ту же электроэнергию как-то надо было. Вот и ходили на рынке разные энергетические векселя. Купил какой из них за полмиллиона, а энергетикам отдал в два раза дороже. Интересные схемы получались. Мой предшественник и решил одну из них провернуть.

Решил и сделал. Да только пока он делал, генеральным РАО ЕЭС один, известный на всю Россию, рыжий стал. И сразу же, по вступлению, приказ издал. Никаких схем, мол. Только деньгами. И осталось предприятие один на один с тем векселем, что по номиналу на два миллиона выписан. Он и перешел ко мне по наследству.

А у меня зарплата не выплачена. Задолженность по ней — тоже с шестью нулями. Народ уже полгода как в ведомостях не расписывался. И векселем её не отдать. Деньги нужны. Вот и пришлось мне в Волгодонск ехать. Предъявлять этот вексель тому, кто его выписал. Дирекции строящейся Ростовской АЭС. Оплатите, мол, ребята, бумажку эту, Христа ради.

Я и поехал. Впрыгнул вечером в Москве в их фирменный «Тихий Дон», утром просыпаюсь уже где-то за Чертково. Останавливаемся. Миллерово. Побежали, побежали по платформе продавцы. Что там у них? Ещё полусонными глазами смотрю в окошко…

Батюшки светы! Вот позорище-то… И это — картошка?! Да такую мелочь только у нас, в Карелии, не выбрасывают. А здесь, на юге, вот это, размером не больше перепелиного яйца, предлагать?! Да ещё и целыми вёдрами? Наивные. Кто ж такое барахло покупать будет?

В Гуково — та же история. А к Красному Сулину я уже окончательно проснулся и на перрон вышел. Смотрю, а в ведре-то… Не картошка! Грецкий орех! Кто бы мог подумать, что есть где-то такие места, в которых грецкие орехи могут продавать не граммами или там пол-литровыми банками… Вёдрами!

И не только ими. У них же там, с орехом этим — полное безотходное производство. Потом уже, на обратном пути, подошел в Таганроге на рынке к женщине. У неё на прилавке свёрнутые из газеты небольшие кулёчки. Думал семечки. Глаза раскрыл. Глянул внимательно… Какие семечки?! Нет. Вот эти перегородки, которые внутри скорлупы одну половинку ореха от другой отделяют. Блин! Что за ерунда! Она бы ещё скорлупой торговала…

Мне и объяснили популярно, что если чего не знаешь, то и возмущаться нечего. Эти перегородки — не просто так. От них — настоящая польза любому организму. И чтобы её не на словах, а на деле добиться — перегородки бросаешь в бутылку с горилкой. А они, как фильтр, очищают напиток от остатков сивушных масел. Самогонного запаха — как не бывало. Спиртом конечно, пахнет, но спиртом, не сивухой. И сам напиток… приобретает благородный коньячный цвет.

Вот вам, и картошка… С перепелиное яйцо.

Но тогда, в Красном Сулине, мне не до того было. Вагонное радио уже про Дубровку и Норд-Ост оповестило. Террористы, мол. А у меня ж вексель… Хоть и строящейся, но атомной электростанции. Которые, вообще-то, к стратегическим объектам относятся. И от террористов их пуще своего глаза беречь надо.

А если сейчас этот режим бережливости и охраны, да на полную включат… Кто ж меня в эту строящуюся дирекцию пропустит, чтобы я свой вексель предъявил? Вот кто?..

Обратно, что ли поворачивать? Поздно… Поздно пить «Боржоми». Ростов-папа уже собственной персоной к перрону подбежал. А от него до того Волгодонска… Всё ближе, чем до родной Карелии. Тем более, и автовокзал. Вот он, в пределах прямой видимости. На этой же привокзальной площади. Только по другую сторону. Я и перешел на неё. Купил билет, да поехал.

Еду, а у самого в голове мысли… Разные. Но почему-то все, как на подбор, — невеселые. И погода за окошком — в унисон настроению. Дождик накрапывает. Даже не накрапывает. Сеет. Мелкий, нудный, осенний. И чувствуется, надолго зарядил. На всю дорогу.

А чего странного? Конец октября на дворе. У нас, в Карелии, почти так же. Вот только… Здесь ещё желтым или багряным — даже не пахнет. А чтобы что-то да уже облетело… И в помине нет. Всё зеленое. И редкий кустарник, что неширокой полоской слева-справа от дороги. И ровная, как столешница, степь, уходящая куда-то вдаль, в серую влажную дымку. Правда, зелень уже не весенняя, сочная, яркая, а изрядно поблекшая и выцветшая, впитавшая в себя дождевую влагу до такой степени, что если остановиться, взять её в руки, да выкрутить… Обязательно потечет!

Но автобус рейсовый, его не остановишь. Не проверишь на практике свои умозаключения. Так что остается только ехать. И поглядывать на монотонный тускло-зеленый, дождевой пейзаж за окошком. Который изредка разнообразят небольшие овечьи отары, маскирующиеся, почти сливающиеся с окружающим фоном где-то там, почти у самого горизонта. И угадать их, как правило, можно только по высокому столбику пастуха, закутанному в армейскую влажно-зеленую плащ-палатку с капюшоном.

Или вот. Тоже выделяющееся на монотонном серо-зеленом, ровно-плоском фоне, бросающееся в глаза. Что это в проносящемся мимо придорожном кустарнике? Что за рукотворные разноцветные салатно-желто-красные горы? Одна, вторая… Ого, сколько их!

Только после информационного знака «Семикаракорск», когда автобус начинает плавно притормаживать, удается разглядеть, что это… Горы сладкого болгарского перца! Рядом с каждой из которых — стандартные промышленные весы. Потому что все эти рукотворные вершины — не просто так. На продажу. Но если у кого есть желание купить, то продадут ему не перчик. Не два. И даже не пару килограммов. А большой сетчатый мешок. И чаще всего — не один. Потому что покупатель, как правило, к этим весам не подходит. Подъезжает. На легковушке с прицепом.

В Дирекцию меня тогда так и не пропустили. На въездном КПП, помимо стандартной охраны предприятия, дежурило ещё мотострелковое отделение, уже успевшее отрыть небольшие окопчики неполного профиля и оборудовать огневую позицию под ручной пулемёт Калашникова.

Вот так у них, в Ростове. Если грецкий орех — так ведрами. Болгарский перец — прицепами. Ну, а векселя — миллионные.

Но вексель я всё-таки предъявил. И запомнил эту благодатную южную землю. По-своему красивую, теплую и очень щедрую.

Такая вот история из жизни про непростые времена.