Какими были Седьмой и Восьмой крестовые походы? Походы Людовика Святого

И оба были неудачными, с большими финансовыми и людскими потерями. Удивительно, но потомки его совсем не осудили, по крайней мере — большая часть. Внук Людовика IX Филипп IV Красивый даже добился его канонизации. Но это скорее политический ход, для укрепления престижа французских монархов. Ну как же — свой «Святой» в галерее царственных особ. Филипп IV Красивый никогда просто так ничего не делал и всегда добивался своего.

Начало Седьмого похода было удачным: христиане взяли Дамиетту и двинулись на Каир. Военные действия вести им почти не пришлось — жители и гарнизон сами покинули город, опасаясь потока и разграбления. Можно не сомневаться, что так бы оно и было. Добрый король Людовик Святой не видел ничего плохого в физическом уничтожении мусульман и отобрании их имущества. Добрым он был исключительно к католикам.

Далее удача покинула крестоносцев. Вода препятствовала к подступам к крепости Мансур, и французы начали строить плотину. Кто-то потрусил местных и выпытал, где есть брод. Брат короля Роберт Артуа возглавил первый отряд через этот брод, и французы вдруг появились перед мусульманами, совсем их в этот момент не ожидавшими. Так гласит официальная версия.

Так говорит в своих мемуарах мессир де Жоанвиль, сопровождавший короля и написавший подробный труд о тех «подвигах». Которые, собственно, подвигами никогда и не были. Да и труды Жоанвиля отличает некоторая наивность, не мог же он писать все как есть. Все деяния Людовика и крестоносцев описываются им мягко, лаконично, опуская неприятные подробности. Но, конечно, в мемуарах мессира де Жоанвиля много правды, на его труды опирались историки, изучая походы Людовика Святого.

Может, сарацин, указавший крестоносцам брод, указал его вовсе не случайно? И в Мансуре их уже ждали? Никто уже об этом не узнает. Людовик строго запретил брату предпринимать какие-либо действия, не дождавшись всего войска. Все-таки он отличался благоразумием, только вот авторитета в семье, видимо, не имел: все его братья и остальные родственники веревки из него вили.

Неизвестно, что произошло в голове у Роберта: не дожидаясь подкрепления переправлявшихся сзади основных сил, как велел король Людовик, французы устремились в Мансуру. И тут же ворота, ранее так легкомысленно и заманчиво приоткрытые, захлопнулись. Цвет французского рыцарства, триста человек, не меньше, и еще от 80-ти, не менее, тамплиеров, были убиты. Людовик схватился за голову, да что теперь волосы на себе рвать? А тамплиеры и вовсе не хотели ломиться вперед, но пристыженные Робертом, пошли за ним — чтобы не потерять лицо.

В рядах оставшихся христиан возникла паника, бои с мусульманами шли с переменным успехом. Подвоз провианта, перехваченный противником, прекратился. Начавшаяся эпидемия моровой язвы довершила дело. Люди обессилели и в итоге попали в плен. Король (который тоже заболел) мог бы спастись, но наверно, в его голове тоже что-то случилось. Он наотрез отказался покидать боевых товарищей, зная, что его не убьют (слишком важный и знатный пленник), и он, находясь рядом, сможет повлиять на судьбу соратников.

Монарх Франции получил свободу, за которую пришлось отдать Дамиетту, и смог выкупить своего брата Альфонса, по некоторым данным, за 400 тыс. ливров. По поводу суммы выкупа историки спорят до сих пор. Кое-то говорит о большей сумме, тем более в пересчете с восточной валюты на европейскую. Да и какая разница — деньги нашли с трудом. И переговоры велись долго и нудно.

Призывы о помощи домой остались без ответа: до пилигримов никому во Франции дела не было — сами ввязались, а королева-мать уже покинула этот мир и ничем не могла помочь любимому сыну.

Средства дала королева Маргарита, ждавшая мужа в Дамиетте и между всеми этими делами еще и родившая сына Иоанна Тристана. Славная и отважная женщина — королева Маргарита Прованская: и за мужем в поход уехала, не побоялась, и рожала, так сказать, в пути. Еще 4 года провел Людовик в Палестине, постепенно освобождая товарищей и пытаясь хоть как-то повлиять на обстановку. Только толку от этого влияния не было, владычеству христиан в Сирии пришел конец еще раньше, это уже было необратимо.

Что касается Дамиетты, есть некоторые сведения, что султан предлагал в обмен на этот важный для мусульман город отдать крестоносцам Иерусалим. И не только — еще ряд других крепостей. Но Людовик встал в позу: или — все, или — ничего, явно переоценивая свои силы.

Возможно, это и домыслы, однако с самого начала французы делали ошибки одну за другой. Начиная с неповиновения брата короля — Роберта. Тактика и стратегия пострадали, отряды европейцев разъединились и мусульманам, кстати, не сильно подготовленным к вторжению, не составило труда одержать верх над крестоносцами.

Необходимо отметить, что власти восточных государств постоянно грызлись между собой и с другими претендентами за единовластие. Дворцовые интриги и стычки обеспечили закат династии Эйюбов, родоначальником которой был легендарный Саладин.

В такой неустойчивой государственной обстановке, без единого командования единой армией очень сложно было не взять все буквально с блюдечка. Но европейцы даже в таких условиях провалили все дело. Не судьба им была воцариться на Востоке, и это доказывали почти все крестовые походы, кроме первых.

Вернувшись, наконец-то, домой, во Францию, Людовик IX вовсе не оставил мыслей вернуться на Восток, как следовало ожидать от здравомыслящего человека. И ведь не здравым этого представителя династии Капетингов тоже не назовешь. Почему же он тут же начал планировать Восьмой крестовый поход? Людовик Святой был до крайности религиозен. Именно до той крайности, где заканчивается здравый смысл.

По прибытии домой король быстро и рационально решил все накопившиеся проблемы. Уладил дела с Генрихом Английским, укрепил административный аппарат, поработал над законодательством. Все это давалось ему быстро и легко, ему бы на том и остановиться, но нет: покончив с государственными делами, Людовик при поддержке Рима начал подготовку к Восьмому крестовому походу.

В этот раз желающих было немного: откровенно опасная и пустая затея едва ли принесет когда-нибудь пользу, провалы и бешеные расходы всем порядком надоели. Никакой выгоды, а мечтали ведь о несметных богатствах. Трофеи первых крестоносцев не давали спокойно спать большому числу людей в Европе.

Но чтобы пойти в крестовый поход, среднестатистический феодал обычно влезал в приличные кредиты: отряд надо вооружить, лошадей купить, продовольствием запастись… и мн. др. Некоторые семьи потом не одно поколение расплачивались за «блажь» какого-нибудь славного предка мессира де … Еще и песни слагали… про его подвиги. И ничего, что семья в долгах как в шелках уже век как. Интерес к крестовым походам изрядно приутих. Однако любителей легких денег во все времена хватало, хватило и в этот раз. Собрались.

Могущественный брат короля Карл Анжуйский, король Сицилии, человек очень тяжелого характера и имевший влияние на монарха, уговорил (в собственных интересах, разумеется) последнего идти в Тунис, Людовик хотел в Египет, но уступил брату, которому, очевидно, мало было короны Сицилии.

И снова в армии французов, прибывшей к берегам Африки, началась эпидемия моровой язвы, пострашней, чем в прошлый раз. Умер сын короля Иоанн Тристан, родившийся в прошлый — Седьмой поход. Печальная судьба.

Погибли от болезни многие знатные сеньоры, а затем и сам Людовик IX Святой и еще несколько членов королевской семьи. Так бесславно закончились «святые» подвиги святого короля, а вместе с этим и вся эпоха крестовых походов.

Однако «святые подвиги» этого монарха, вопреки всем доводам рассудка, не забыты. Теперь он — Людовик IX Святой, покровитель парикмахеров, его чтут во Франции. Ну, хотя бы — парикмахеров, хоть какую-то святость Людовик, пусть и посмертно, но получил. Его именем названы христианские храмы и другие архитектурные объекты не только в самой Франции, но и в других странах.