• Мнения
  • |
  • Обсуждения
Ляман Багирова Грандмастер

Что помнит дом на Пряжке? Экскурсия в музей-квартиру А. Блока

И тень моя пройдет перед тобою…
А. Блок

День обещал быть солнечным. С утра посыпал мелкий снежок, и бронзовый Барклай де Толли, видневшийся из окна нашего хостела, укрылся тонким белым плащом. Впрочем, и тихо падающий снег, и неяркое солнце, и светло-серое небо оставляли впечатление какой-то деликатности, стеснительной осторожности. В этот день даже ступать хотелось мягко, словно сама земля гасила шаги, и походка становилась неторопливой и задумчивой.

Улица Декабристов в Санкт-Петербурге Фото: ru.wikipedia.org

Так же мягко и неторопливо автобус № 22 катил по трассе. Мы приближались к остановке «Английский проспект», откуда рукой было подать до набережной реки Пряжки. Там, в одном из четырехэтажных домов улицы Декабристов, на двери квартиры четвертого этажа была вывеска: «А. А. Блокъ».

Да, мы пришли в гости к Блоку. Именно в гости, потому что дома-музеи всегда оставляют ощущение предельной близости — соприкасаемости с миром великого человека. В домах-музеях есть какая-то интимность, старинная сдержанность. В дома-музеи заходят, настраивая себя на волну общения с его хозяевами. Пусть давно покинувшими свое жилище, но оставившими память о себе в каждой мелочи.

С первых же шагов нас поразила будничность происходящего. Если в Эрмитаж, Русский музей, Строгановский дворец и даже музей-квартиру Пушкина на Мойке, 12 мы шли, преисполненные торжественности (как же, вот сейчас увидим прославленный Эрмитаж, Русский музей!), то здесь какой-то «особенности» не было и в помине.

В этом доме жил поэт А. Блок
В этом доме жил поэт А. Блок
Фото: ru.wikipedia.org

Блоки в разные годы снимали квартиры на четвертом и втором этажах дома — именно в них и располагаются экспозиции, а на первом и третьем этажах живут люди. И всякий раз, спускаясь по лестницам с витыми чугунными балясинами перил, они, может быть, и не задумываются, что по ним спускался и поднимался поэт. А может, так и должно быть: надо жить в непосредственной близости от чуда или от величия, тогда и душа облагораживается, становится тоньше и возвышеннее. Может быть… Во всяком случае, в Питере, где каждый камень — история, каждый шаг — вечность, нас не покидали эти мысли.

Длинный узкий коридор. Затейливый плафон на потолке. Дорожные чемоданы и кофр. Здесь в квартире № 21 на четвертом этаже поэт прожил восемь лет с 1912 по 1920 год. Любимое жилище Блока. Его поэт сам выбрал, о нем он восторженно писал в письме к матери:

«…много воздуха и света, и вид из окон — непременно широкий, ничем не загромождённый… Вид из окон меня поразил. Хотя фабрики дымят, но довольно далеко, так что не коптят окон. За эллингами Балтийского завода, которые расширяют теперь для постройки новых дредноутов, виднеются леса около Сергиевского монастыря (по Балтийской дороге). Видно несколько церквей (большая на Гутуевском острове) и мачты, хотя море закрыто домами».

И квартира на втором этаже за номером 23, куда он вынужден был переселиться после уплотнения и где скончался в августе 1921 года.

Вот так с разницей в два этажа — жизнь и смерть. Любовь: в квартире на четвертом этаже все дышит уютом, опрятностью и степенностью налаженного быта. И неприятие: в квартире на втором этаже, где сейчас литературная экспозиция — бесприютность. Она была вовсе не в отсутствии милых вещичек, делающих быт обжитым, а в особом воздухе неприкаянности.

Кажется, никогда я так отчетливо не понимала смысла словосочетания «гибельная свобода», как в квартире Блока на втором этаже. Пустые широкие смежные комнаты, коридоры. Свобода — как пустота, и гибель. Все же для уюта, а значит для жизни, нужна определенная замкнутость, теплая очерченность пространства.

Но в квартире на четвертом этаже было все по-другому. В ней чувствовался жилой дух, и запах ванильных булочек, долетавший с третьего этажа, растворялся в стенах. Все было тихо, словно комната, принарядившись, ждала хозяев:

Повеселясь на буйном пире,
Вернулся поздно я домой;
Ночь тихо бродит
по квартире,
Храня уютный угол мой…

Еще не зная, в какие тона окрашен кабинет великого поэта, я интуитивно почувствовала: спокойный, оливково-зеленый. Так и оказалось. Старинный диван, обитый оливковой тканью, круглый стол под бархатной оливковой скатертью, ваза в зеленовато-коричневых тонах и стол поэта, обитый зеленым сукном.

«Высокая, просторная, теплая комната, полумрак, на письменном столе горит лампа, ваза, в ней благоухают цветы. Стол стоит боком к окну, на нем ничего лишнего, чисто, аккуратно, никаких бумаг, перед столом кресло, по другую сторону — второе, вдоль другой стены большой диван, в углу голландская печь, перед нею кресло, дальше по стене шкапы с книгами, дверь в столовую. От всего впечатление строгое, но уютное, теплое», — так вспоминали о квартире поэта современники.

Письменный стол… Знаковое место в доме любого писателя или поэта. Не случайно, что именно ему — свидетелю таинства творчества — посвящены строки великой современницы Блока — Марины Цветаевой:

Мой письменный верный стол!
Спасибо за то, что шел
Со мною по всем путям.
Меня охранял — как шрам.

Мой письменный вьючный мул!
Спасибо, что ног не гнул
Под ношей, поклажу грез —
Спасибо — что нес и нес.

Письменный стол Блока, наверно, как нельзя лучше соответствовал его поэзии.

«Монотонность до предела музыкальная, выразительная, насыщенная темпераментом. Он доносил до слушателя и мысль стиха, и ритм, и „тайный жар“, и образ, но все так благородно, просто, сдержанно». (Н. А. Нолле-Коган «Воспоминания»)

Стол, за которым работал поэт, принадлежал его бабушке, писательнице и переводчице Елизавете Григорьевне Бекетовой. От нее же и перешел к нему по наследству. Здесь всегда царил

«такой необыкновенный порядок, что какая-нибудь замусоленная, клочковатая рукопись была бы здесь совершенно немыслимой. Позднее я заметил, что все вещи его обихода никогда не располагались вокруг него беспорядочным ворохом, а, казалось, сами собою выстраивались по геометрически правильным линиям» , — вспоминал Корней Чуковский.

Вот еще один из нередких парадоксов жизни. Я давно заметила, что очень спокойные, аккуратные и уравновешенные внешне люди зачастую не являются такими же душевно. Словно внешним спокойствием и даже флегматичностью они хотят компенсировать внутреннюю тревогу и предчувствие хаоса.

Есть в океанографии понятие — «мертвая вода». О нем говорят, когда корабль вдруг в полнейший штиль не может сдвинуться с места, словно преодолевает страшный шторм. Происходит это потому, что морская вода по плотности своей неоднородна. И вполне возможно, что на поверхности полный штиль, а где-то в глубине бушует шторм.

При всей неприменимости к Блоку такого определения, как «мертвый», суть его выражена верно. Современники вспоминали о поэте как о чрезвычайно аккуратном и даже педантичном человеке, а поэзия его тревожна и пронизана ощущением гибельности и печали. Блок содержал в идеальном порядке свои рукописи и письма, фотографии и открытки. И, пожалуй, самая милая вещь на столе Блока — фарфоровая пепельница в виде таксы.

«Печальное, печальное возвращение домой. Маленький белый такс с красными глазками на столе грустит отчаянно», — так описывал Блок свое возвращение домой после проводов жены Любови Дмитриевны на вокзал в очередную ее поездку.

Еще одной достопримечательностью кабинета Блока был книжный шкаф красного дерева, купленный Любовью Дмитриевной.

Библиотека Блока насчитывала более трех тысяч томов. Корней Чуковский запомнил ее так:

«Преобладали иностранные и старинные книги; старые журналы, выходившие лет двадцать назад, казались у него на полках новехонькими. Теперь мне бросились в глаза Шахматов, Веселовский, Потебня, и я впервые вспомнил, что Блок по своему образованию филолог».

Поэт собирал книги всю жизнь, хождение по букинистам было одним из его любимейших занятий. Библиотека Блока, как и его архив, по завещанию Любови Дмитриевны хранится в Пушкинском доме.

На замке книжного шкафа бронзовая накладка в виде ангелочка с одним крылом. В детстве у Блока в имении его деда был книжный шкаф с такой же накладкой. О нем поэт писал в 1907 году в стихотворении «Под масками»:

А в шкапу дремали книги. Там — к резной старинной дверце Прилепился голый мальчик На одном крыле.

Через несколько лет Любовь Дмитриевна с ее неутомимой целеустремленностью и безошибочным артистическим вкусом отыскала в одном из антикварных магазинов точно такой же шкаф и подарила его супругу.

Знаки любви и внимания… Они порой бывают так незаметны, безмолвны и деликатны, что о них и не вспомнишь сразу. Но именно о них, сжимая сердце, спотыкается потом наша память. Давно нет хозяев уютного дома на Пряжке, а ангелочек на замке по-прежнему ждет их, поджав усталое крыло…

Любовь Блок, урожденная Менделеева. Выступала в театре под псевдонимом Л. Басаргина
Любовь Блок, урожденная Менделеева. Выступала в театре под псевдонимом Л. Басаргина
Фото: ru.wikipedia.org

И так же внимательно смотрит со стены фоторепродукция «Скорбящей мадонны» Дж. Сальви, приобретенная Блоком в 1902 году за сходство изображения с его женой. Фоторепродукция эта никогда не покидала кабинета поэта.

«Бывают странные сближенья», — пророчески обронил когда-то Пушкин. В доме на Пряжке эта загадочная «странность сближений» окружала нас повсюду. И огромное старинное зеркало в комнате Любови Дмитриевны, казалось, отражало не только рояль, кресло, маленький письменный стол и афишу спектакля, в котором она принимала участие, а ее саму — высокую, порывистую, наделенную тициановской и древнерусской красотой, жену и самую боготворимую музу поэта.

Но сильнее всего чувство «странных сближений» захлестнуло меня при взгляде из окна кабинета поэта. Казалось, именно об этом участке земли, очерченном каналом, фонарем, зданием аптеки, Блок написал свои знаменитые строки:

Ночь, улица, фонарь, аптека, Бессмысленный и тусклый свет. Живи ещё хоть четверть века — Всё будет так. Исхода нет. Умрёшь — начнёшь опять сначала И повторится всё, как встарь: Ночь, ледяная рябь канала, Аптека, улица, фонарь.

Нет, ночи не было. Были быстро сгущающиеся сумерки. Но в их синевато-блеклом свете и «ледяная рябь канала, и аптека, и улица, и фонарь» казались призрачными, возникшими из мгновенно приблизившегося прошлого. Даже белая герань в горшке на подоконнике утратила свою суть и приобрела значение символа — маленькие снежные маски на холодном квадрате окна.

Мы ли — пляшущие тени? Или мы бросаем тень? Снов, обманов и видений Догоревший полон день.

Продолжение следует…

Статья опубликована в выпуске 11.01.2019
Обновлено 22.07.2022

Комментарии (10):

Чтобы оставить комментарий зарегистрируйтесь или войдите на сайт

Войти через социальные сети:

  • Ольга Литвинова Читатель 7 февраля 2023 в 12:54 отредактирован 9 марта 2023 в 05:43 Сообщить модератору

    Прочла написанную Вами статью, случайно прочла. Очень хочу съездить к описанному Вами дому Блока на Пряжке, а сил нет. Все знакомые интересуются моим мнением о новом памятнике, вызвавшем споры, а мне он очень понравился в виде модели в Музее городской скульптуры. И вот столько негатива вызвал! Сегодня единственный свободный день, и суп сварила, и вроде ночью спала. А решиться на поездку сил нет. Задыхаюсь, сердце не работает. Но прочла о том, как люди тоскуют из-за невозможности поехать в Петербург, как о счастье вспоминают время пребывания в моём городе. А мне дойти до автобуса (медленно минут 20), ехать без пересадок минут 30 - и вот он, памятник недалеко от музея. Сейчас напишу и поеду. Уже невозможно будет остаться дома.

  • "Душа молчит. В холодном небе
    Всё те же звезды ей горят.
    Кругом о злате иль о хлебе
    Народы шумные кричат..."

    Очень атмосферно, зримо, будто вместе с Вами, Ляман, путешествовали. Спасибо за такую экскурсию. Блок - любимый поэт еще со школы.

    Оценка статьи: 5

  • Спасибо, дорогая Ляман, за прекрасную статью.
    Побывала вместе с вами в музее Блока.
    С теплом.

    Оценка статьи: 5

  • Имя твое - птица в руке
    Имя твое - льдинка на языке
    Одно-единственное движение губ
    Имя твое - пять букв...
    Никогда не ездил в тот дом на Пряжке, хотя в 80е ездил на 22 автобусе года два почти ежедневно.
    Да и вообще "дом на Пряжке" - это эвфемизм. Питерский.

    Оценка статьи: 5

    • Ляман Багирова Ляман Багирова Грандмастер 11 января 2019 в 08:38 отредактирован 11 января 2019 в 08:38 Сообщить модератору

      Игорь Вадимов, спасибо Вам огромное!
      Трудно дать определению счастью.
      Моменты...
      24 августа 1996 года, когда вышла замуж
      10 июня 1997 года, когда родилась дочь
      10 июля 2014, когда дочь поступила в колледж
      И период с 30 ноября 2018 по 14 декабря 2018 года - когда была с подругой в Питере.
      Две недели непрерывного, летящего, сверкающего счастья.
      За эти две недели мы обошли, что могли, что было доступно в зимнем Питере. Я имею в виду основные достопримечательности: жили вообще напротив Казанского собора, побывали в Исаакиевском, Спасе-на-Крови, Строгановском музее, Эрмитаже (ну, что смогли за один день), Петропавловскую крепость и собор, Русский музей, Александро-Невскую лавру,часовне святой Ксении Петербургской, доме-музее Пушкина на Мойке, 12, дом-музей на Пряжке. Были два раза на экскурсии. За город не выезжали, оставили на лето эту радость. Бог даст, приедем в июле, но уже больше по делам - дочь будет поступать в вуз в Питере. Дай-то Бог, чтобы все сладилось...

      • Дай Вам Бог удачи, Ляман Багирова.
        В Эрмитаже сейчас очень "толпливо" - но через площадь напротив в б.Генштабе находится дополнительная экспозиция. Несколько этажей. На 4м, кажется, этаже - французские импрессионисты - это просто чудо.
        Раз будете летом - разок хорошо съездить а белые ночи. Лучше всего от Троицкого моста - больше видно. И вид на Петропавловку от Эрмитажа - когда Солнце почти не заходит. Главное - чтобы туч не было.

        Оценка статьи: 5

        • Ляман Багирова Ляман Багирова Грандмастер 11 января 2019 в 10:30 отредактирован 11 января 2019 в 10:31 Сообщить модератору

          Игорь Вадимов, спасибо, спасибо Вам. Дай Бог, чтобы жизнь всегда Вас радовала!
          В Эрмитаже мы были в первый четверг декабря - в бесплатный день. Да, народу много. Отстояли огромную очередь на снегу.
          Но, нас умилило и восхитило - стоят маленькие дети, женщины в интересном положении, и с грудничками на руках. И хоть бы кто пикнул., пискнул, захныкал. Нет, стоят так чинно, достойно, степенно, словно преисполнены торжественностью места. Потрясающе.
          И в Кунстакамере, и в доме-музее Ахматовой на Фонтанке маленькие дети, и такая благовоспитанностть, такое уважение к месту, куда они пришли. Удивительно... Может быть, это нам просто так повезло, но впечатление дивное, однозначно.
          Хотелось бы побывать в белые ночи. И очень хотелось бы поехать в любимый мною Павловск. Но у нас билет на 5 июля. Документы надо сдать до 10 июля, потом весь июль экзамены. Учитывая то, что дочь сильно волнуется и переживает, боюсь, вообще прогулки нам не светят. Она человек ответственный и натянутый в серьезности как струна. Говорит: "Пока не сдам экзамены, гулять по городу вообще не буду. Иди сама." Ну, а куда я пойду, оставив ее в хостеле, переживающую за экзамены? Конечно, попытаюсь все же вытаскивать из номера, так вообще от напряжения и сон можно потерять, но надежд на крупные прогулки и путешествия все же не питаю. Если Судьба и Удача нам улыбнется, то тогда уже будет ездить на прогулки.