В чем секрет успеха Николая Мирошниченко?

Начало было положено в семилетнем возрасте, условия на старте: подвижны лишь два указательных пальца, мальчик необучаем из-за обширного кровоизлияния в оба полушария в момент рождения и паралича. Папа (а если точнее, то отчим, о чем разговор особый) сам вырос в интернате для детей народа и потому совсем не избалован, знает цену всему в этой жизни. Ребенок, какой бы он ни был, — человек, и заслуживает максимальной заботы близких ему людей. И неосуждения.

Страшно представить, что бы было, если бы родители и педагоги начали действовать в отношении ребенка так, как это позволяют себе родители нормальных детей: придираться, обсуждать каждый шаг, навешивать вину, ограничивать движения, требовать дотошного выполнения инструкции. Но в этом случае мудрый отец ожидал любого действия и одобрял его. Ожидал повторения любых действий и поддерживал сына, что бы у него ни получалось. Только действуй, не останавливайся.

Решили заниматься музыкой, потому что музыка — это ритмичное длительное действие. Папа не музыкант, а художник, и музыка была для него совершенно новым делом. Надо же, кто-то сдается и бросает музыку, потому что не обрел за годы учебы в консерватории достаточную известность, а кто-то взрослым начинает с нуля и сам в одиночку достигает большего, чем ученики лучших преподавателей! Без осуждения просто действовать, много-много раз повторять без остановок, по кругу — вот весь секрет успеха.

Ноты перед глазами, доли такта отсчитываются, и не надо тщательно разбирать, где какая нота, проверять и исправлять, а надо просто укладываться в такты, играя дальше и дальше, снова и снова. Сорок этюдов, просто ляпаем по клавишам. Однако закон уподробнения восприятия работает неумолимо, и с каждым кругом становится все яснее, куда в каком месте надо попасть.

Чтобы мозг работал, нужно хорошее кровоснабжение, а оно в немалой степени зависит от работы ног. Потому родители показывали сыну пример, как по тысяче раз приседать без остановок в быстром темпе. Папа, мама и сын приседали и приседали. Это не только движение крови, это еще и развитие настойчивости, стойкости, готовности многократно без внутреннего сопротивления повторять одно и то же действие.

И это сработало, когда перед глазами оказались десятки этюдов, которые надо было играть без остановки. И сначала это было шмяканье всей ладонью по клавишам, лишь бы успеть уложиться в такт, а сейчас Николай за полторы минуты безошибочно проигрывает «Революционный этюд» Шопена. Без осуждения, без исправления ошибок, только повторением действия достигнут невероятный результат.

Кто нам сказал, что надо непременно затормозить неправильное действие? Кто сказал, что надо отметить ошибки на самом раннем этапе, чтобы они не были заучены? Если человек не слышит ошибку, указывать почти бесполезно, а если слышит, то сам исправит.

Безусловно, легче сразу сделать правильно, чем позднее перепривыкать к более правильному, но критика тормозит само действие, и это именно то, что не надо делать. Быстрее, больше, сильнее, чаще, дольше… Действовать, двигаться, повторять.

Мы увязли в неподвижности. Смотрим на экраны часами, хотя мозг уже давно бездействует. Зачем? Николай от неподвижности через движение прошел путь до полноты функций и даже до недостижимого совершенства, а мы что делаем? От нормы — к патологии. Мы, полноценные, в детстве совершенные, идем в обратную сторону, увечим бездействием тело и мозг. Если позанимаемся, то до боли в мышцах, хотя этого можно избежать, а потом отлеживаемся.

Это большая тема, и начать ее освоение можно, например, с этого видео: «Холодный разогрев» Николая Мирошниченко. Видео напомнило любимые в детстве упражнения-«дрожалки», в которых конечности поочередно хлестали и вибрировали, даря ощущение радостной легкости.

Попробовав играть новые произведения в заданном темпе (включив метроном синтезатора), я столкнулась с сильнейшим сопротивлением наработанного за десятилетия стереотипа: замеченная ошибка должна быть исправлена. Нет, нет и нет, подсознание работает само по себе и исправляет упущенное в фоновом режиме, надо двигаться дальше, не снижая темпа.

И потому я еще, еще и еще раз заставляла себя хотя бы отдельными звуками намечать такт, который должен проигрываться, но идти до конца и тотчас начинать сначала. И вдруг появились легкость и радость. Останавливаться не хотелось, внимание стало непроизвольным, а случайные наблюдатели поначалу мучительного процесса изумленно уставились на меня: произошло то, чего не может быть никогда — правильная игра возникла из неправильной игры.

Их вывод: я устроила спектакль, шоу, потому что без долгого тайного разбора и разучивания так сыграть невозможно. И то, что Николай Мирошниченко побеждает на международных конкурсах, тоже невозможно. Тоже, скажете, шоу?