Художник Ф. Винтерхальтер. Почему принцессы и графини «выстраивались» в очередь к Францу Великолепному?

Так написать женский портрет, как это делал Франц Великолепный (такое прозвище Франц Ксавьер Винтерхальтер получил в светских салонах Франции), умели в Европе середины XIX века немногие живописцы. Заказчицам импонировало, что он, как никто, умел придать фигуре грациозность и изящество, глазам — таинственность, а улыбке — легкое лукавство. А как он передавал изысканные дамские туалеты! Под его кистью шелковисто струится атлас, тончайшей паутиной окутывают дамские плечи кружева, искрятся драгоценные камни. Немаловажно, что он принципиально не видел у дам недостатков. На его портретах все они красивы, но при этом не просто узнаваемы, а очень похожи на самих себя. А вот это уже — великое искусство.

Путь к успеху занял у Франца не так уж и много времени. Живописи он обучался в академии Монако. И, видимо, хорошая школа, умноженная на талант, принесла отличные плоды. Его портреты быстро завоевали популярность, появились именитые заказчики. А в 1835 году поступил и первый престижный заказ — написать парадный портрет великого герцога Баден Леопольда I. Результат Леопольду понравился, и Винтерхальтер был принят в придворный штат главным живописцем. С этого момента начался его стремительный взлет.

Теперь основными заказчиками портретов стали королевские семьи Англии, Австрии, Бельгии, России, Франции; да и мало ли в Европе было в то время владетельных домов, так что заказов хватало. Вслед за успехом последовало и «повышение по службе», Наполеон III назначил Винтерхальтера главным портретистом имперской семьи Франции.

Иметь портреты от Винтерхальтера хотели не только коронованные особы. Вы можете себе представить принцесс и графинь, «стоящими» в очереди и пишущими чуть ли не на ладони порядковые номера? А великий романист Александр Дюма видел это своими глазами: «Дамы в течение месяцев ждут своей очереди, чтобы попасть в ателье Винтерхальтера и Дюбюфа, они записываются, они имеют свои порядковые номера и ждут — одна год, другая восемнадцать месяцев, третья два года. Наиболее титулованные имеют преимущества. Все дамы мечтают иметь в своем будуаре портрет, написанный Винтерхальтером или Дюбюфом». Добавить, как говорится, нечего.

Ажиотаж в Европе не мог пройти мимо российских аристократок. Исконно русское — «а чем мы хуже?» — привело к тому, что в очереди появились известнейшие российские фамилии: Мусины-Пушкины, Трубецкие, Римские-Корсаковы, Нарышкины, Шуваловы, Юсуповы, Бобринские. Сегодня только в Эрмитаже хранится 10 портретов наших соотечественниц, написанных Винтерхальтером. Несколько подобных портретов есть в провинциальных музеях, а сколько их в частных коллекциях и зарубежных музеях, подсчитать трудно.

Есть в коллекции Эрмитажа и один мужской портрет кисти Винтерхальтера. В 1844 году он изобразил графа Алексея Алексеевича Бобринского. Портрет разительно отличается от обычных полотен автора. На темном фоне изображен стройный худощавый мужчина в строгом сером сюртуке. Ни украшений, ни орденов, все внимание сразу фокусируется на лице: пронзительный взгляд, волевой рот, высокий лоб. Как точно художник подметил суть портретируемого. Это не обычный прожигатель жизни, это — труженик.

Портрет явно подтверждает слова Петра Вяземского, что «в лице Алексея Алексеевича удачно сочетались блестящая образованность, высокая культура, прирожденное свободомыслие, искренний патриотизм, талант и неисчерпаемый дух исследователя». Имя этого человека незаслуженно забыто, а ведь он создал в стране производство сахара и построил первую железную дорогу, соединившую Петербург и Царское Село. Благодаря ему в России стала развиваться добыча угля, а цена на сахар снизилась с 2 рублей до 13 копеек за фунт. Это ли не пример для подражания современным бизнесменам?

Но зрители редко обращают внимание на этот портрет, их привлекают образы прекрасных дам. А уж на этих-то портретах есть чем полюбоваться. Несомненный интерес представляет портрет императрицы Марии Александровны — супруги Александра II. Это ей поэт Федор Тютчев посвятил в 1864 году прекрасные строки:
«Как неразгаданная тайна,
Живая прелесть дышит в ней —
Мы смотрим с трепетом тревожным
На тихий свет ее очей.
Земное ль в ней очарованье
Иль неземная благодать?
Душа хотела б ей молиться,
А сердце рвется обожать».

Это была удивительная женщина, во многом благодаря ей в России стало развиваться женское образование. Под её патронажем открывались женские гимназии и епархиальные училища. Она стояла у истоков организации российского Красного Креста, вложив в него много труда и собственных средств. Под ее покровительством находились многие благотворительные общества.

Свой след в общественной и культурной жизни России оставила и императрица Александра Федоровна, супруга Николая I. Сохранилась её библиотека из более чем 9 тысяч книг, которая создавалась при непосредственном участии В. А. Жуковского. Многие книги в ней уникальны, это прижизненные и посмертные издания сочинений Байрона, Гюго, Гете, Пушкина, Лермонтова, Гоголя. В 1862 г. по случаю открытия Московского публичного и Румянцевского музеев библиотека была перевезена в Москву. Портрет Александры Федоровны — один из немногих, реалистично изображающих даму «в возрасте», ей тогда было 58 лет.

Любопытна и судьба Варвары Римской-Корсаковой, которую художник писал дважды. Поговаривают, что он даже был в неё тайно влюблен. Она блистала в европейских столицах, в Париже её называли «Венерой из Тартара». О её красоте и остроумии ходили легенды. Считается, что отдельные её черты Лев Толстой передал одной из героинь романа «Анна Каренина». Обратите внимание — на ней нет украшений, только маленькие серьги в ушах. Она обоснованно считала, что её красоте драгоценности не нужны. Любопытна география нахождения её портретов: Париж и Пенза.

Художник много и плодотворно работал. Он не был мастером психологического портрета, да от него заказчики этого и не ждали. Их привлекало в его творчестве другое — искреннее поклонение красоте.

Давно уже ушел из жизни Франц Ксавьер Винтерхальтер, но живут созданные им портреты, передавая обаяние и красоту женщин той удивительной эпохи.