Злой Чехов? Свободный Чехов. Мой Чехов! Забытый грешник

Пока болезнь его не вступила в последнюю безнадежную стадию, он не отказывал людям в общении, потому что не считал себя вправе их обидеть. Люди валили к модному знаменитому писателю, донимали Чехова пустяковыми, но казавшимися им глубокомысленными вопросами (все хотят выглядеть умнее и лучше!), а он только позволил себе маленькую табличку на двери: «Просьба не курить», и просил посетителей садиться подальше от него.

Это — Чехов, еще с молодости сформулировавший для себя кодекс воспитанного человека и следовавший ему всю жизнь, хотя составил он его для старшего брата Николая, талантливого художника, но беспутного человека:

1. Воспитанные люди уважают человеческую личность, а потому всегда снисходительны, мягки, вежливы, уступчивы… Они не бунтуют из-за молотка или пропавшей резинки; живя с кем-нибудь, они не делают из этого одолжения, а уходя, не говорят: с вами жить нельзя!

2. Они сострадательны не к одним только нищим и кошкам. Они болеют душой и от того, чего не увидишь простым глазом…

3. Они уважают чужую собственность, а потому и платят долги.

4. Они чистосердечны и боятся лжи, как огня. Ложь оскорбительна для слушателя и опошляет в его глазах говорящего. Они не рисуются, держат себя на улице так же, как дома, не пускают пыли в глаза меньшей братии… Они не болтливы и не лезут с откровенностями, когда их не спрашивают… Из уважения к чужим ушам, они чаще молчат.

5. Они не уничижают себя с тою целью, чтобы вызвать в другом сочувствие. Они не играют на струнах чужих душ, чтоб в ответ им вздыхали и нянчились с ними. Они не говорят: «Меня не понимают!» или «Я разменялся на мелкую монету!»… — потому что все это бьет на дешевый эффект, пошло, старо, фальшиво…

6. Они не суетны. Их не занимают такие фальшивые бриллианты, как знакомства со знаменитостями… Истинные таланты всегда сидят в потемках, в толпе, подальше от выставки… Даже Крылов сказал, что пустую бочку слышнее, чем полную…

7. Если они имеют в себе талант, то уважают его. Они жертвуют для него покоем, женщинами, вином, суетой… Они горды своим талантом. К тому же они брезгливы…

8. Они воспитывают в себе эстетику. Они не могут уснуть в одежде, видеть на стене щели с клопами, дышать дрянным воздухом, шагать по оплеванному полу, питаться из керосинки. Они стараются возможно укротить и облагородить половой инстинкт… Им нужны от женщины не постель, не лошадиный пот… не ум, выражающийся в умении… лгать без устали. Им, особливо художникам, нужны свежесть, изящество, человечность, способность быть… матерью… Они не трескают походя водку, не нюхают шкафов, ибо они знают, что они не свиньи. Пьют они только тогда, когда свободны, при случае… Ибо им нужна mens sana in corpore sano (здоровый дух в здоровом теле).

Я не могла отказать себе в удовольствии привести этот своеобразный кодекс чести. (Очень хотелось бы сказать, что следую ему во всем, но, увы, не могу. Далеко не во всем и не всегда получается). Кодекс этот, как мне кажется, лучше всего объясняет определение «злой Чехов». Злой, т. е. требовательный к себе и другим, доведший эту филигранную требовательность до культа, до хрустальной чистейшей деликатности.

Есть такой, странный на первый взгляд, пример деликатности. В комнату, где сидят несколько мужчин, входит женщина. Глаза у нее заплаканы. Что сделает вежливый человек? Правильно, уступит ей место. А что сделает человек не только вежливый, но и деликатный? Повернет свое кресло или стул спинкой к окну, чтобы заплаканные глаза женщины не были заметны.

Не приставать с участливыми расспросами, не бросать любопытствующие взгляды, а просто повернуть кресло. Вот! Я уверена, что Чехов свое кресло бы повернул. Не в молодости, нет. В молодости тот самый пресловутый, не выдавленный раб еще жил в нем. В более зрелые годы, когда ценой постоянной душевной работы были достигнуты изысканность внешнего облика и величие духа. Ибо величие духа — это внутренняя свобода, которая невозможна без уважения к себе и другим.

О Чехове, как и о любом крупном писателе, написано много. Есть люди, целиком посвятившие себя его творчеству. Честь и хвала им! Но по искреннему моему убеждению, самые точные и проникновенные слова сказал о нем свой же брат-писатель — Леонид Андреев. Когда-то я заучила этот отрывок из письма Андреева наизусть и помню до сих пор:

«О Чехове поспорим. По-моему, он был полон желания жизни, а не самой жизни. Оттого он остался до конца таким нежным, благородным и умным — настоящие обладатели жизни, как все законные мужья, плоски и грубы. Жизнь никогда не отдавалась ему;… его дача стояла ровно в двух кварталах от того места, где ему хотелось, чтобы она стояла; вероятно, каждый раз во время прогулки он смотрел на это место и думал: вот если бы сюда перенести дачу. Ему даже из деликатности было неловко жить, как другому неловко за табльдотом (столом) взять второй кусок мяса или выйти без галстука; но, вернувшись в свой номер, он писал великолепный голодный рассказ или письмо. Он никогда не лез в наполненный трамвай; он из вежливости образованного и понимающего человека не сопротивлялся смерти: раз бациллы, то какое же право сопротивляться и даже дискредитировать науку имею я, сам окончивший по медицине. На том свете он, вероятно, в аду — по какому-нибудь недоразумению; и притом не в страшном с огнями, а в каком-нибудь очень неприютном, голом, пыльном и сухом месте; но сам бог, раздающий праведникам жизнь, не так понимает всю тонкость и красоту жизни, как этот скромный, пыльный, забытый грешник».

Побольше бы нам таких скромных, пыльных, забытых грешников. Ах, Антон Павлович, Антон Павлович… Говорят, на мечах древних рыцарей вырезались слова: «Без нужды не вынимай, без славы не вкладывай». Мне кажется, вы были таким же рыцарем. Только мечом вашим было слово. Но обращались вы с ним согласно этому девизу. Не больше и не меньше. В золотой середине.

А. П. Чехов однажды заметил, что умный любит учиться, а дурак учить… Его, можно сказать, дополнил Б. Окуджава:

Дураком быть выгодно, да очень не хочется.
Умным очень хочется, да кончится битьем…
У природы на устах коварные пророчества.
Но может быть, когда-нибудь к среднему придем?