Правда ли, что герой Сталинграда генерал Чуйков воевал в белых перчатках?

Усаживались, и Чуйков говорил:

Давай, рассказывай про меня. Они пусть там выступают, все равно проголосуем единогласно. А ты лучше обо мне, — вспоминал Варенников. — И я ему про него рассказывал… маршал отсеивал то, что ему не нравилось, и прямо мне говорил: «Это ты врешь. Такого не было. Или было не так, как ты рассказываешь». А если байка была в его пользу, он говорил иначе: «Да, припоминаю. Это было».

А было у Василия Чуйкова многое. Детство в многодетной крестьянской семье, служба юнгой в Кронштадтском отряде минеров, участие в подавлении восстания левых эсеров, гражданская война, которую закончил командиром полка с четырьмя ранениями, двумя орденами Красного Знамени и Золотым оружием.

Потом — академия имени Фрунзе и дополнительно — ее восточный факультет, работа военным советником в Китае, служба в штабе Особой Краснознаменной Дальневосточной армии, командование бригадой, корпусом, армейской группой в Белорусском военном округе, в 1939-м — Польский поход, советско-финская война. И опять — в Китай, военным атташе. Историки отмечают, что во многом благодаря работе Чуйкова в Китае сложился мощный анти-японский фронт сдерживания японской агрессии против СССР на Дальнем Востоке.

На второй год Великой Отечественной Чуйков «получил назначение командующим 1-й резервной армией, которая дислоцировалась в районе Тулы и Рязани, — вспоминал он. — В начале июля 1942 г. с этой армией я выступил на фронт и сразу попал в самое пекло войны — под Сталинград». А в сентябре его направили защищать город.

О роли Чуйкова в Сталинградской битве хорошо известно. Но лишь немногие знают, что именно в этот период жесточайших боев недруги стали говорить о том, что Чуйков-де воюет в белых перчатках. На деле же это были бинты: огромное нервное напряжение вызвало у командарма сильную экзему, и медики каждый день промывали ему руки марганцовкой, меняя повязки…

«Что странно — Чуйков за Сталинград Героя Советского Союза не получил, — отмечал Варенников. — Он был награжден орденом Ленина. Однако это показатель. Нельзя исключать, что во всем этом определенную роль сыграл его характер. Дело в том, что у Чуйкова стиль отношений с начальниками всех рангов был такой же, как и с подчиненными. И все же за войну он дважды получил Героя, имел 9 орденов Ленина, 4 ордена Красного Знамени и, что очень важно, три ордена Суворова первой степени, плюс другие ордена. Я не знаю больше ни одного полководца, который бы имел три ордена Суворова первой степени. Это показатель!»

Западные журналисты величали его «генерал Штурм». Чуйков всегда действовал решительно и дерзко, часто бывал на передовой и не кланялся пулям. Это не значит, что ему не бывало страшно. Сам Василий Иванович рассказывал, как в октябре 1943-го на Украине враг больше часа бомбил и обстреливал из орудий крестьянскую хату, в которой Чуйков был с несколькими офицерами:

Я стоял со сжатым кулаком, и было желание перекреститься. А я чувствую, что пальцы разжать не могу, не могу их сложить для крестного знамения, их судорогой свело. И перекрестился кулаком.

После смерти маршала в 1982 году в его партбилете нашли молитву, написанную рукой Василия Ивановича:

О, могущий ночь в день превратить, а землю в цветник. Мне все трудное легким содей. И помоги мне!

Наверное, Бог действительно помогал ему — иначе Чуйков не выжил бы под пулями и бомбежками, не удержал бы Сталинград и не принял бы в Берлине капитуляцию врага, для подписания которой германские парламентеры прибыли — и это очень символично — в штаб командарма, предопределившего исход сражения на Волге.

Да и после Победы, когда Василий Иванович возглавлял Советскую контрольную комиссию в Германии и многое сделал для преодоления Берлинского кризиса 1948−1949 годов; когда в должности Главнокомандующего Сухопутными войсками СССР обеспечил скрытную переброску советских боевых соединений с атомным оружием на Кубу в 1962 году; когда стал первым начальником службы Гражданской обороны СССР, — все это время и до конца жизни Чуйков оставался глубоко в душе верующим человеком. И, конечно, не случайно маршал завещал похоронить его на Мамаевом кургане в Сталинграде, где «захоронены тысячи бойцов, которыми я командовал».

«Он только внешне казался грубым, — пишет Варенников о своем старшем товарище. — Слова у него часто были, как полено, но при этом он был очень человечным, честным и весьма обязательным».

К этим словам вряд ли можно что-то добавить, да и нужно ли?