Города, надо сказать, Потёмкин строил правильно, и правильные города он строил. Что такое правильный город? Это город, поставленный в правильном месте. К примеру, главному военно-морскому порту где стоять? Там, где корабли будут защищены и где будет им просторно. В устье самой длинной бухты на Крымском полуострове, которая сначала называлась Ахтиарской, а потом Севастопольской!
Но всё же бухта эта была тесновата, и строить корабли здесь было не удобно. Где же воздвигнуть верфи? Правильно, на полноводном Южном Буге, там, где сходятся дороги, по которым лес, железо, канаты и парусину подвозить не в пример удобнее, да и ближе, чем по длинным и безводным крымским шляхам. Вот тебе и Николаев!
Столицу всего этого огромного края где лучше всего поставить? А на высоком берегу Днепра, хорошо охраняемом, вблизи от казацких сёл, городков и городов. Здесь издавна было бойкое место, поскольку верстах в 80 ниже Днепр преграждали дикие скалы, гремучие пороги, которые делали великую реку совершенно непроходимой. Поэтому у высокого правого берега товары, доплывшие сверху, «из варяг», перегружали на телеги или на лошадей — и везли отсюда по суше, до того места, где уже за порогами река успокаивалась. Это место потому Запорожьем и называлось. Здесь можно было вновь погрузиться на корабли и, не спеша, продолжить путь до Чёрного моря, а потом — до Царьграда-Константинополя, «в греки». Благо совсем недалеко было.
Ну, и наконец, где ставить крепость и форпост для охраны от врага двух могучих (и ставших на государственную службу) рек? Да в устье Днепра, конечно. Там, где и Днепр, и Южный Буг уходят от сжимавших их мощь берегов, разливаются навстречу Черному морю огромным лиманом. В Херсоне, в Херсоне!
Так что пусть себе долдонят враги про какие-то там «потёмкинские деревни»! Григорий Александрович Потёмкин был уверен, что именно строительством новороссийских городов будет он прославлен в потомстве! А деревни — зачем их строить? Сами вырастут, только дозволь. Орёл мух не ловит!
Но нам не дано предугадать, как наше имя отзовётся и к какому предмету, великому или постыдному, оно прицепится. Или его прицепят.
В сентябре 1900 года со стапелей той самой верфи, которая одновременно с городом Николаевым была заложена самим Потёмкиным, сошел броненосец, названный в его честь — «Князь Потёмкин Таврический».
В начале ХХ века броненосные военные корабли были не только бронированными кулаками империалистических держав, но и средоточием самых последних достижений техники. Городу Николаеву, в общем-то, незначительному культурному центру, удавалось конкурировать с лучшими верфями мира, то есть с лучшими руками и головами этого мира. Немалый повод для гордости.
Броненосец «Князь Потёмкин Таврический» был на тот момент лучшим кораблём Черноморского флота и одним из лучших кораблей-броненосцев в мире. Ему смело можно было предсказать славную боевую судьбу. Но не сложилось. Хотя в историю корабль этот вписался, но по другой причине.
Большому кораблю — большое плавание, а кораблю новому — новый экипаж. Обычно в то время, как на стапелях собирают корабль, в казармах сколачивают его экипаж. У броненосца «Потёмкин» численность экипажа была 731 человек, из них 23 офицера. По сухопутному считая, почти полк. Всю эту массу людей следовало обучить и — не побоимся этого слова — выдрессировать, чтобы в бою команда действовала слаженно и уверенно. Но для такой «дрессировки» 23 офицера — очень мало. То, что экипаж нового броненосца был не укомплектован полностью, объяснимо. Не забудем — шла Русско-Японская война.
Вообще, постфактум можно объяснить всё, любое несчастье, любой пожар, любой взрыв. Но даже зная о наличии весомых предпосылок, предсказать грядущую катастрофу вряд ли кто возьмётся. А бунт на крупнейшем корабле — несомненная катастрофа для флота.
Пересказывать историю восстания на броненосце «Потёмкин» бессмысленно, хотя бы потому, что знаменитый фильм С. Эйзенштейна известен всем. Всем во всём мире. Классика киноискусства, лучший фильм всех времён и народов!
Но доверять художественному произведению, как историческому документу, глупо. Тем более что и сам режиссёр, и его творение были политически ангажированы. Может, из-за этой ангажированности и получился фильм на века, который — немой и чёрно-белый — даже сейчас смотрится с интересом и напряжением.
Но у истории другие критерии. Крен в ту или в другую сторону здесь опасен, как в открытом море. Может перевернуть вверх тормашками.
Сейчас, по прошествии более чем ста лет, история бунта матросов на «Потёмкине» установлена достаточно объективно.
25 июня (по новому стилю) 1905 года после полудня броненосец вышел из Севастополя для проведения опытных стрельб. Стрельбы должны были проводиться в районе песчаной косы на северном побережье Чёрного моря, приблизительно на половине расстояния между Севастополем и Одессой.
26 июня в Одессу была отправлена команда для закупки продовольствия. Среди прочего закупили и мясо, ставшее впоследствии причиной восстания.
Жирные белые черви, копошащиеся в мясной туше показаны в фильме на весь экран и, естественно, вызывают возмущенное понимание. На самом деле, если учесть, что дни стояли жаркие, а даже на самых современных кораблях, каковым был броненосец «Потёмкин», холодильники отсутствовали, мясо с червяками на тогдашних кораблях не было чем-то из ряда вон выходящим.
Повара пускали такое мясо в дело, предварительно вывешивая его на морском ветру, чтобы проветрить. Червей частично уничтожали солью, частично бросали в котел и вываривали их. Не слишком аппетитно, но матросы к этому привыкли. Трудности воинской службы, так сказать. Кстати, последующее расследование установило: один член экипажа получил порцию борща, ел его и нашёл «вкусным и жирным».
Но на «Потёмкине» что-то пошло не так. Борщ на червивом мясе команда есть отказалась. Бунт! Командир корабля велел играть общий сбор, приказал корабельному врачу вновь освидетельствовать съедобность борща. Врач подтвердил: борщ есть можно. Тогда командир пригрозил наказать упрямцев, и угроза подействовала. Возможно, славного бунта потёмкинцев удалось бы избежать, если бы не…
Коса нашла на камень, когда старший офицер решил, что несколько задержавшихся на месте моряков — упрямые бунтовщики, и приказал принести брезент из одной из шлюпок. Брезент — это серьёзно. Им накрывали расстреливаемых, чтобы не забрызгать кровью палубу.
Может быть, и не было бы никакого расстрела, может быть, офицер хотел припугнуть матросов. Но жестокий и несправедливый приказ высек искру. Взрыв произошёл.
Начало восстания 27 июня стало концом броненосца «Потёмкин». Нет, корабль не был расстрелян, и 3 июля он приплыл в Констанцу, где экипаж сдался румынским властям. Но, по мнению морского начальства, память о бунте следовало искоренить. По возвращении в Севастополь броненосец переименовали в «Пантелеймон». Имя князя Потёмкина-Таврического было запятнано, причём совсем не по его вине.
Запятнано или прославлено? Ответ на этот вопрос во многом зависит от мировоззрения отвечающего. Скорее, всё же прославлено. Главным образом, благодаря таланту С. Эйзенштейна и всемирному успеху его фильма.
В советское время на вопрос о том, кто такой Потёмкин, довольно часто можно было получить ответ: «Ну это тот, который броненосец». Более того, от названия мятежного броненосца образовалось слово «потёмкинцы», которое употреблялось гораздо чаще, чем фамилия князя Таврического.
Венцом столь своеобразной метаморфозы было установка в 1965 году в Одессе памятника потёмкинцам. Главная фишка была в том, что новый монумент занял место, где до революции стоял памятник императрице Екатерине II и нескольким её сподвижникам, в числе которых был и Григорий Александрович Потёмкин.
Сейчас Гегель считается одним из величайших умов человечества. А что его не понимают - так гениев всегда не понимают. А выходит, при...