Всюду более или менее мы успешно проходили тесты по возрастным нормам и слышали, в принципе, одно и то же: мальчику лучше в 7 лет прощаться с детством. В целом верили. Но что-то наш Макс, будучи и без того очень крупным, местами выдающимся, к тому же имея ведь и блестящие аналитические способности, еще больше вырос и возмужал за то лето.
Он мне почти по плечо, а ему все по плечу. Так он думает. И вот мы уже в кабинете очередного профессионала. Максу все порядком надоело.
На вопрос: «Хочешь ли ты ходить в школу?» — Макс, изнемогая от скуки и почти лежа на столе, чертит пальцем «кружки и стрелы». Умная тяжелая его голова с прищуренным глазом с тоской взирает на еще одну чужую тетку, которой он почему-то должен отвечать на разные вопросы. И как само собой разумеющееся он сомнабулически шепчет: «Ну, не в детский же сад мне ходить…»
Дальше она ему задает всякого рода задачи. Максу явно неохота, и поэтому он то и дело то отвечает, то молчит, то не в лад и невпопад, то в яблочко, полностью дезориентируя профессионала напротив неясным статусом готовности к школе.
И вот приходим мы домой, и я стыжу Макса: «Ну, что тебе стоило посчитать в обратном порядке от 13 до 9?! Ты что, правда не можешь это сделать?!»
Макс, глядя в ТВ: «Могу…
Я раздраженно: «Вот-вот, Макс! Я знаю, а она так и думает, что ты ничего не знаешь! Ну, почему ты не посчитал при ней?!»
Макс, оборачиваясь ко мне, искренне не понимает: «А что — надо было?! Ну, надоело мне это все, понимаешь?! Такая скукота!»
Я продолжаю допрашивать Макса в стиле психолога-профессионала, попутно придумывая, как бы его заинтересовать решением математических задач.
Говорю: «Макс, в твоем гараже стояло 8 машин! 6 украли! Сколько машин у тебя осталось?»
Макс, напрочь забыв о телевизоре, смотрит на меня с ужасом и строчит без остановки: «6 машин украли?!! Целых 6, Инна?!! Это же очень много! Как украли?! Кто?!»
Я, понимая, что 6 — это явный перебор, успокаиваю: «Макс, их потом полиция нашла и все вернула тебе! Но 6 машин украли, а было 8, сколько у тебя осталось в гараже?»
Макс, все еще нервничая, кусает ногти: «Инна-Инна, я так взволнован, что не соображаю совсем! 6 машин, Инна, украли! Это же кошмар!»
Я поддакиваю: «Макс, ужас, конечно, но надо сосредоточиться! Не можешь в уме посчитать, посчитай на пальцах! Сколько осталось?»
Макс тянет ко мне руки: «Инна, дай мне свои пальцы, они длиннее! Чтоб я лучше видел!»
Я даю, и, прежде чем Макс загнет 6 моих пальцев из 8, он разражается последним всплеском: «Ох, Инна, скажи хоть, какого цвета были все эти 6 машин?!»
После пережитого я готова согласиться со всеми психологами: нельзя шестилетнего мальчика отдавать в школу, если не хочешь ненароком довести его до нервного срыва.
А если серьезно, я вообще я полагаю, что в промежутке между шестью и семью годами есть смысл подождать, пока ваш ребенок сам изъявит желание пойти в учиться школу. Наш, к примеру, 3 года изводил нас нежеланием посещать детский сад, а в школу захотел пойти в шесть с половиной, аккурат в октябре. И таки пошел!
Оглядываясь назад, осознаю: поступления в школу в том году нам было не избежать. Всему виной внутренний голос, который то предательски молчал, то тараторил без умолку в жарких спорах с самим собой.
Примерно так: «Жизнь ребенку испортить никогда не поздно!»
«Вот именно — не отдать и есть портить! Ребенка надо развивать!»
«Ну, психологически-то он не готов!»
«Ха-ха, если наш не готов, то кто готов?! А все пошли».
В итоге совершенно сбитые с панталыку путь Макса мы выбирали из четырех дорог:
1. К психологам пошли — в саду оказались.
2. В сад пришли — в школу послали. «Дураки вы, — ласково пожурило нас руководство детсада, — такого мальчика мариновать здесь еще год! В школу бегите!»
3. В школу нас, кстати, сами вызвали. Позвонили в сентябре и строго спросили: «Это у Вас Максим, которому 6 лет, живет? И почему он не в нашей школе? И не в саду, и не в школе! Или он у Вас больной?.. Ах, психологи отсоветовали. А у нас всеобуч, между прочим. Мы сведения в РОНО подаем, а Вы статистику портите!»
Пристыженная, я виновато поинтересовалась, как нам улучшить статистические показатели по району?
«Ну, для начала придется прийти к завучу и объяснительную написать, почему в школу не отдали. Как „что написать“? Правду: психологи отсоветовали. Не социализирован или болеет часто, или что угодно еще… Разницы нет. Вы, главное, придите, а там уж все обсудим».
Ну, пришли. По результатам выяснилось, что для таких недоумков-родителей, как мы, и такого умного мальчика (как наш) один выход остался — экстернат.
«Бегом в АПО (Академию последипломного образования)! Там для продвинутых спецкурсы есть. К ним походите, в мае сдадите экстерном первый класс, а в сентябре придете к нам во второй! Раз уж все, что можно было, Вы упустили!»
4. В АПО в целом встретили дружелюбно. Но, узнав о наших наполеоновских планах, дважды провели всю семью через жернова психологов и один раз через административный консилиум.
И даже взяли на себя труд объяснить на пальцах наш идиотизм: не нагружать ребенка в шесть лет школой, чтоб устроить ему в семь двойной стресс — экзамен и второй класс!
Как именно проходил этот гештальт, мне уже трудно вспомнить. В сознании всплывает только грозный голос, произносящий: «Ваш родительский долг!!!», «Ребенка надо развивать!!!», «По кодексу дети могут идти в школу с 6 лет!!!», «Немедленно в школу! Как мать, Вы обязаны дать ребенку путевку в жизнь!..»
Катарсис я испытала, обнаружив себя за написанием расписки: «Я, находясь в трезвом уме и твердой памяти, гарантирую, что мой ребенок, пойдет в школу не позднее 10 октября 2016 г.».
Ну, а дальше все было проще простого.
Если вы по сути своей руководитель, волею судьбы оказавшийся в декрете, то вряд ли упустите возможность создать себе коллапс на ровном месте.
Как раз для того, чтоб, мобилизовав дряхлеющие силы, тут же броситься на борьбу с организованной стихией и с честью победить этот форс-мажор, устроив себе еще больший по итогу. Ведь вот где истинный вкус жизни!
Надо ли говорить, что обязательства свои я не только выполняю, но еще и с опережением графика. Так что наш ребенок стал учеником даже на 5 дней раньше обещанного.
А вы говорите: «Внутренний голос, внутренний голос…» А я скажу: «Опять ошибся…»
Итак, Макс таки пошел в школу в том году… Да, посреди учебного года! Да, в октябре! Да, мы большие оригиналы. Но сейчас не об этом.
Пришли мы в школу, зашли в класс, учительница и говорит: «Макс, выбирай себе место, какое нравится. Дети, поднимите руки, у кого есть свободные места рядом?»
Тут на удивление лес рук возник, мальчики и девочки наперебой кричали: «У меня! Садись со мной!..»
Такая дружелюбная атмосфера — прямо загляденье.
Посреди всего этого гомона одна тоненькая белокурая девочка вышла к Максу, взяла за руку и громко сказала: «Я сказала, он будет сидеть со мной, понятно? Потому что мне скучно!»
Потом обернулась ко мне и спросила: «Он у вас точно первоклассник?» Под мою взлетевшую бровь подоспело ее извинительное объяснение: «Просто он такой большой, как второклассник! Я поэтому спрашиваю…»
Здесь было бы уместно посвятить ее в основы генетики: ну, качественный биологический материал, опять же кушает хорошо,
Между тем, слегка подталкивая Макса, шепчу ему на ушко: «Вон, у того мальчика тоже свободно, может, с ним сядешь?»
Макс как-то неуверенно отнекивается: «Да мне и здесь нормально…» И почти шепотом уже: «Инн, эта девочка так властно сказала, что я не могу ей отказать…»
Днем Макс вернулся из школы с заявлением, что Даша велела ему сделать для себя робота-помощника, раз он такой умный и ходит на робототехнику. Вообще Макс сказал, что она его отвлекала целый день сплошными просьбами-приказами: «Сделай то, сделай это!»
А на следующий день Макс пришел из школы и радостно объявил, что он уже сидит один. Дашу отсадили, потому что и учительница заметила, как она его отвлекала.
Интересно, что в тот же вечер звонила учительница и, между прочим, мягко дала понять, что девочку отсадили потому, что Макс проявлял к ней повышенный интерес: дергал за косички и всячески мешал сосредоточиться…
Кроме того, оказывается, наш мальчик настолько свободно чувствует себя в классе, что встает и ходит посреди урока, когда ему заблагорассудится. А когда ему становится уж очень скучно, он тихонько напевает что-то себе под нос, как бы убаюкивая себя, и, кладя голову на парту, потихоньку засыпает. Благо, в классе не особенно шумно, атмосфера располагает.
За эту его самодостаточность и своеобразие, конечно, никто его не осуждает, к счастью. Большей частью потому, что, по словам учительницы, все другие через это прошли уже в сентябре.
Вообще, как она сказала: «Вы пришли в замечательное время, в сложившийся здоровый коллектив! Все плохое уже позади! Знаете, Эзоза как-то в азарте уже парту перевернула в сентябре, Максимилиан и Эмиль чуть головы друг другу не пробили, Андрей всем демонстрировал, что такое дзюдо… А теперь у нас все очень дружные и хорошие дети! Так что Максу очень повезло!»
И я вот теперь думаю: какая ерунда — идти в школу в сентябре! Если вообще пробовать, то только в октябре, как сведущие люди утверждают.
Совсем родители, что ли, ничего решить самостоятельно теперь не могут? Опираясь на собственный и несобственный жизненный опыт. Надо обязательно, чтобы кто-то сказал, что же делать-то. Бедные дети. В прошлой серии младшему объясняли, что он вечно второй будет. В этой серии бедного парня затуркали походами к психологам. А раньше было достаточно обычной беседы в школе: читает, считает - прекрасно; синее от красного отличает, знает "больше-меньше" - великолепно. К школе готов.
Откуда ребенок может знать, хочет ли он в школу? Он же не знает, что это такое. Как он может осознать, чего должен хотеть или не хотеть? "Хочешь с ранцем ходить?" - "Да, Инна, миленькая, с ранцем, с ранцем!!". "Хочешь сидеть полчаса, отвечать на вопросы (не всегда тебе интересные), баловаться только на переменке?" - "Очень хочу, особенно учитывая, что это будет моя жизнь на десять лет подряд!!!" Дети Инны...
5 Ответить
Ирина коз, ну невозможно не согласиться с вами.
Это уже какой-то современный тренд, когда "мамочка" уже родила, а сама родиться ещё не успела.
Оценка статьи: 3
3 Ответить