Что будет, если ведьму обидеть? Зимнее рождение Солнца

То и дело в разных частях поселения вспыхивали ярким пламенем жаркие костры. Со вех сторон доносились радостные выкрики:

— Солнышко, повернись! Красное, разожгись! Красное солнышко, в дорогу выезжай!

Этими призывами закликал народ небесное светило поскорее родиться и увеличить день.

— Как день прибавляется, на земле воздух холодеет, — со знанием дела поднял вверх сморщенный указательный палец дряхлый старик, кутаясь от пронизывающего до костей ветра в теплую телогрейку.

— Ага, ага, — ответил старцу коренастый мужик со спутанной бородой веником, — на солнцеворот медведь в берлоге поворачивается! — мужичок пригладил обветренной рукой косматую бороду.

— Хоть на воробьиный скок, да прибудет денек! — встряла в разговор дородная пышнотелая баба в ярком цветастом платке.

Услыхав на улице веселые голоса, из окошка выглянул красивый румяный юноша. Он приветливо улыбнулся собравшимся:

— С какой стороны на поворота дует ветер, — весело произнес он, тряхнув русой кудрявой головой, — с той стороны будет дуть и до весеннего равноденствия! — парень прищурил большие голубые, словно два бездонных озера, глаза, пытаясь определить, с какой сторонки задувает.

В это самое время, прижавшись к высокой березе, тихо вздохнула молодая девка, вперив влюбленный взгляд на говорившего.

— Это ты прав, Спиридон, — довольно крякнул старик, потянув по воздуху длинным красным от мороза носом. Старик покачал головой. Северный ветер не сулил добра.

— Валюша, — окликнул дедок прятавшуюся за березой девку, — чего там к дереву жмешься? К нам иди! — позвал девушку дед Захар.

Девица густо покраснела, явно не ожидала, что ее заметят. Она послушно приблизилась к честной компании, украдкой из-под густых черных ресниц поглядывая на Спиридона. «До чего же пригож!» — от этой мысли щеки Вали еще больше зарделись.

— Ты что, девка? — обратилась к Валентине толстощекая баба, с укором глядя на пойманную за подглядыванием девицу. — Али влюбилась? — хохотнула тетка, держась за огромные круглые бока. — Ну точно, так и есть — влюбилась! — еще пуще развеселилась хохотунья, содрогаясь от приступа безудержного смеха.

Следом за ней заразились весельем и все присутствующие. Глядя, как над ее чувствами все потешаются, девка всхлипнула. Обидно было, хоть плачь. Да обиднее всего было видеть, как смеется над ней Спиридон. Парень был первый красавец на селе, все девчата тайно были влюблены в него, вот только ни одна из них не была по нраву красивому юноше.

— Ах так, — Валентина сжала руки в маленькие острые кулачки от бессильной ярости, — за то, что ты не любишь меня, этой ночью я тебя задушу! — злобно прошипела высмеянная девушка и бросилась прочь, подобрав рукой подол длинной юбки.

Только когда она скрылась за поворотом, приступ нахлынувшего веселья прошел.

— Зря ты с ней так, Спиридон, — укоризненно покачал головой дед Захар, — не нужно было ее обижать.

— Не по нраву она мне, — только и ответил молодой парень, — злая она, плохая! — он вмиг стал серьезным.

— Вот, вот, — перебила Спиридона дородная тетка, — ведьма Валька эта. Как есть ведьма! — в подтверждение своих слов баба размашисто перекрестилась. — Жди лиха! — заключила она, с тревогой зыркнув на побелевшего, словно полотно, Спиридона.

С этими словами честная компания разбрелась в разные стороны.

Всю ночь не мог Спиридон глаз сомкнуть. Вышел во двор на морозный воздух. Тишина вокруг, только звезды ярко светят в темном небе, освещая все вокруг. Вдруг, среди всей этой тиши, послышался легкий скрип снега, будто кто-то невидимый крался к незапертой двери. Юноша вздрогнул. Он повернул голову на звук шагов и оторопел. Озаряемая лунным светом пред ним предстала Валентина. Парень тряхнул головой, отгоняя от себя маару.

Звонкий смех девки разорвал звенящую темноту. Черные как смоль распущенные волосы рассыпались тяжелыми прядями по хрупким плечам. Темные глаза зловеще блеснули. Тут же девица зашипела. Лицо ее вытянулось в хищном оскале, сверкнув белоснежными острыми клыками. Вмиг она упала на снег и прямо на глазах у остолбеневшего парня превратилась в кошку и бросилась на грудь Спиридону, пытаясь впиться когтями в самое сердце. Но юноша оказался не промах, он схватил усатую за хвост и, ударив оземь, убил.

Утром все село собралось вокруг тела ведьмы.

— Доигралась девка! — грустно покачал головой дед Захар.

— Сгинула ведьма… — прошел суеверный шепоток по толпе зевак.

Так и похоронили Валентину. А на могиле крест поставили, чтоб не смогла ведьма из могилы подняться.

— Не к добру это, Спиридон, — тяжелая мозолистая рука деда Захара легла на плечо юноше. — Ведьмы — народ коварный. Мстить за подругу станут! — с этими словами старец усталой походкой удалился прочь, оставив позади себя понурившего голову молодого парня.

Но Спиридон и так знал про коварство ведьм, поэтому, как только на селение легла ночная мгла, пошел он на могилу Валентины, залез на крест. Знал он, что нечисть на кресте убить человека не может.

Искали, искали Спиридона подруги Валентины, нигде найти не могли. Только и видно было, как ширяют они на метлах из одного конца села в другой. Все обыскали, в каждый дом заглянули, в каждый сарай. Не поленились под каждый куст заглянуть. Нет нигде юноши, словно сквозь землю провалился.

Тогда собрались они на пустыре, недалеко от кладбища, развели костер. Беснуясь возле полыхающего пламени, стали взывать они к духу покойной подруги:

— Подскажи, подруженька, — выкрикивали они, подкидывая в огонь разные магические травы, — где обидчика твоего сыскать?

И вдруг услышали они из-под промерзшей земли голос Валентины:

— Он сидит на моем кресте, и я встать не могу! — протяжно прогудела усопшая, взвыв словно от боли.

Встрепенулась нечисть:

— Как же нам расправиться с ним? На кресте ведь его не достать!

Вперед выступила самая старая ведьма. Она хитро прищурилась и стала поучать сестер своих уму-разуму:

— Нужно достать двенадцать огарков свечей, — прошамкала безобразная старуха с всклокоченными седыми волосами беззубым ртом, — ими и подожжем крест! — заключила она, зайдясь безумным хохотом.

Уже через мгновенье собралось все ведьмино отродье возле могилы покойной, держа в руках зажженные огарки двенадцати церковных свечей. Подожгли крест. Из могилы послышался протяжный стон, будто вздох облегчения вырвался из груди умершей, в предвкушении скорого освобождения. Языки пламени охватили основание креста, поднимаясь все выше и выше, испепеляя дерево, пожирая его дотла.

— Что же делать? — побледнел Спиридон, видя, как всепоглощающий огонь уничтожает спасительный крест.

Взмолился он, глядя на горизонт:

— Солнце, небесное светило, родись поскорее, укороти ночь хоть немножко, чтобы крест не сгорел до утра, иначе я погибну!

Только он это сказал, пропели петухи. Зашипели ведьмы, взмыли ввысь и растворились в лучах восходящего Солнца.