Мальчишки, весело переговариваясь, готовились уже прыгать по лужам, запуская в них наперегонки бумажные кораблики… Старушки чинно рассаживались возле подъездов, больше не кутаясь излишне в свои зимние одежды и платки.
Весна… Коты, вальяжно вытянув упругие спины, с интересом переводили масляные глаза с кошек, плотоядно поглядывая на расчирикавшихся воробьёв…
Да, это была Весна!
Весь двор радовался ее приходу, одному ему было немножко грустно. Всё это происходило уже не впервые, и он хорошо знал, что очень скоро придется расставаться с полюбившимся местом.
Не то чтобы очень уж было тоскливо, но почему-то он ощущал какую-то влагу на лице, какие-то струйки. Вода или всё же слёзы? Вмиг даже самому стало неудобно. Он же парень, мужик, а неужели — плачет…
А начиналось тут всё, как всегда…
Зародившись из пара где-то высоко в облаках, он вместе с такими же собратьями-снежинками однажды опустился, плавно порхая вниз, укрыв толстым слоем землю, как раз в этом московском дворике.
А дальше всё происходило, как обычно. Мальчишки, они везде мальчишки, а тут даже и девчонки им ни в чём не уступали! С радостным визгом и хохотом они сначала играли просто в снежки, а затем принялись катать из ноздреватого снега целые большие комья. Из них лепили снежные крепости и горы, которые отчаянно и смело штурмовали, а потом уставшую детвору потянуло на творчество.
Такое на его памяти бывало часто. Каждый год и везде, особенно в северных странах, для него это было привычным зрелищем. Даже в Нью-Йорке, в Бронксе и Бруклине, такое с ним встречалось пару раз, когда там выпадал аномальный снегопад. Он сам удивлялся тогда какому-то врождённому умению чернокожих потомков бывших жителей знойной Африки лепить снежки и фигуры из снега.
Но детские руки и фантазии везде одинаковы — что в Швеции, что на Чукотке. Названия только везде разные. Где-то их называют Снеговиками, а где-то Снежными Бабами. На суахили, в Африке, не знаю, но там и снег редко выпадает.
Вот и в этот раз здесь, в России, всё было как обычно. Так во дворе и появились две снежные фигуры, одной из которых и стал наш будущий Снеговик.
Воздвигли детишки фигуры из первого устоявшегося снега, да так и простояли бы они бесхитростно, незаметно и, как обычно, до самой мартовской оттепели, покинув с наступлением тепла этот двор в беспамятстве и без лишних эмоций. Всё решилось и изменилось для его самосознания одномоментно и совсем-совсем неожиданно.
Развесёлая парочка молодоженов из второго подъезда, как всегда, неистово и самозабвенно споря подошла к нему. И завели они жаркий, почти профессиональный разговор будущих специалистов. Они же были студенты Университета, причём увлекающиеся. Он — ботаник, она — филолог.
Эмоции не стихали и главной темой спора было: «Как правильно называть данное снежное сооружение: Снеговик или всё же Снежная Баба?»
По причине стойких прорех в семейном бюджете подобные теоретические споры часто успешно заменяли им походы в ночные клубы и театр, немножко скрашивая их повседневное существование.
В этот раз они возвращались из совместного похода в магазин, где закупили большое количество овощей и прочих корнеплодов.
Спор мог бы, как всегда, ничем не закончиться, если бы молодожен не выложил последний, но убедительный аргумент. Он достал из сумки большую морковь и торжественно пристроил её снеговику в нижней части фигуры.
Как говорили философы: «Критерий познания истины — практика!»
Всё! Возражения больше не принимались!
Со следующего утра он стал Снеговиком, а рядом с ним во дворе находилась его надёжная подруга-спутница, Снежная Баба. Ведь у него было теперь две морковки, а у неё только одна, которая вместо носа.
Это вмиг понял весь двор. Даже собаки, ротвейлер Арт из третьего и дог Майкл из первого подъезда, раньше задиравшие рядом нахально лапу, стали как-то более уважительно относиться к нему.
Один лишь карликовый пудель Дарик продолжал невозмутимо справлять свою собачью нужду прямо на него. Но не станет же Снеговик обижать такую мелочь, как эта тщедушная и нахальная собачонка! Он же парень, мужчина всё-таки!
С определением своей гендерной принадлежности Снеговик как бы и сам переродился, заблестев на солнце и отсвечивая теперь какой-то неведомой ему самому мужественностью.
Ему на голову кто-то водрузил ведро, а в руки дворник Керим вставил метлу. Снеговик сразу приосанился и стал узнаваемой достопримечательностью.
Весь двор теперь знал, что если место встречи назначено у Снеговика, то и встречались именно около него, а не у Снежной Бабы. Он стал неким знаковым местом, вроде «Центра ГУМа у фонтана».
Снеговику даже неудобно стало перед своей подружкой, обделённой вниманием. Он пытался её иногда морально поддержать, высказав ей каким-нибудь образом комплимент. Подбодрить, просто подмигнув глазами-угольками… Но никак не решался, робел.
Ему самому стало интересно это необычное чувство к подружке, совсем новое и ранее незнакомое, будоражащее его изнутри. Оно было каким-то нежным, охватившим его впервые именно этой весной.
До него, наконец, дошло, что подружку слепили из самых красивых и изящных снежинок из их тогда общего снежного облака. Когда они были на небесах, он даже не обращал на них внимания, а сейчас ему так хотелось если не прикоснуться к ней, то хоть подать какой-то знак. Хотя бы метлой махнуть, чтобы она увидела. Но он всё не решался, всё стыдился, наверное, желтых разводов, оставленных на нём внизу Дариком, всё ждал снегопада, чтобы скрыть это безобразие.
А наступила весна — и Снежная Баба растаяла… От неё остался только волнующий запах в весеннем воздухе двора, да маленькая кучка плотного снега.
Теперь ему оставалось лишь немного подождать, когда же и он сможет переродиться. Растаять и улететь в виде поднебесной влаги опять ввысь, где он обязательно встретится с ней, своей подружкой.
Они будут, сливаясь и искрясь на Солнце, летать над Землей. И следующей зимой он всё сделает, чтобы их слепили из выпавшего снега рядом, опять в каком-нибудь тихом и уютном дворе.
И в этот раз он будет решительнее и мужественнее. Ведь он уже знает, что он — Снеговик, а не просто какая-то фигура из ноздреватого снега!
Александр Котов, подозреваю, что информации о заболеваниях, которыми страдали в Средневековье крайне мало еще и потому, что к медикам...