Как раскрываются люди в экстремальной ситуации?

Перейти к началу рассказа

Теплоход, который сначала перешёл на самый малый ход, теперь почти не двигался. На палубе, как это всегда бывает, когда что-то происходит, появился народ. Матросы спешно разматывали лебёдку, чтобы опустить якорь, а Толик, продолжая держать наглотавшегося речной воды Ромку, одной рукой стал подгребать к носу.

 — Отойти от якоря! — вдруг раздалось в мегафон. Это старпом, который находился на вахте, увидел опасность, которой подвергался Толик. Тот даже сам не мог понять, зачем поплыл к тяжёлой чёрной цепи. Скорее — чисто механически.

Но то, чего Толик испугался, когда Ромка неожиданно исчез из поля зрения, могло действительно привести к беде. Винты, работавшие на самых малых оборотах, всё-таки могли сделать своё чёрное дело и затянуть Толика и Ромку под корабельное днище, откуда ни тот, ни другой уже ни за что бы не выбрались.

А с теплохода тем временем спустили шлюпку, и Толик, обхватив Ромку поудобнее, потихонечку стал двигаться в её сторону. Вот со шлюпки протянулись три пары рук. Вот Ромка уже в безопасности.

 — Где же этот опарыш? — со злостью в глазах оглянулся Толик, вспомнив про студента.

Но Лёша, держась за круг, уже потихонечку греб по направлению к шлюпке. Набрякшая куртка мешала ему, но освободиться от форменной одежды он не решался.

 — Да сбрось ты её! — закричал изо всех сил Толик. — Не доплывешь же!

Но Лёша, продолжая перебирать ногами, медленно, но верно приближался к спасателям.

 — Тьфу ты, чёрт упрямый! — выругался Толик, убедившись в том, что Лёше уже ничего не угрожало. Сам он уже цепко держался за борт лодки. Секунда — и он перекатом оказался в ней.

Лёшу затащили на лодку чуть ли не силой. От сильного волнения он ни за что не хотел отцепляться от оранжевого пластикового круга.

 — Да оставь ты его уже! — кричали ему с теплохода.

 — Болван тупой! — включился Толик и, перейдя на командный тон, закричал по привычке: — Круг бросил! Быстро!

И, добавив пару-тройку своих любимых выражений, яростно сверкнул глазами в сторону Лёши.

Тот как-то удивлённо посмотрел на Толика и… отпустил оранжевый пластик.

Стоявшие на палубе туристы зааплодировали, когда увидели, что шлюпка медленно стала подниматься на теплоход. А когда спустившийся сверху старпом, вытащил из лодки Ромку, дружно закричали «Ура!» и захлопали в ладоши ещё сильнее.

 — Ну вот, а ты ругала папу за то, что он меня в бассейн водит, — говорил вечером Ромка бабушке. — А я знаешь, как барахтаться сразу начал, чтобы не утонуть?

Накачанная разного рода успокоительными, но — самое главное — проспавшая опасные приключения внука, Ольга Васильевна, держала его за руку и ни за что не хотела отпускать.

Вся операция по спасению Ромки заняла минут двадцать, и по счастью, Ольга Васильевна, ничего этого не видела, а то неизвестно, чем бы вся эта история закончилась.

Когда старпом внёс Ромку на руках в каюту, Ольга Васильевна не сразу поняла, что случилось. А когда ей обо всём рассказали — похолодела и чуть не лишилась чувств. Вид сильно напуганного, но живого и невредимого Ромки вернул её сознание в норму. Правда, без посещения фельдшера из медпункта дело не обошлось.

 — Можно? — и в дверь кто-то аккуратно постучался.

Ольга Васильевна накинула на плечи лёгкий платок, ещё сильнее прижала к себе Ромку и негромко произнесла:

 — Заходите, пожалуйста!

В каюту, переминаясь и подталкивая друг друга, вошли Толик с Лёшей.

 — Лёша! — рванулся Ромка к матросу. Несмотря на то что основную часть работы по спасению мальчика проделал совсем не Лёша, Ромка почему-то внутренне тянулся именно к нему.

 — Спасители вы наши дорогие! — распахнула руки Ольга Васильевна, вставая со своего места и усаживая Ромку около окна.

 — Да ладно Вам, — покраснел Толик, — какие мы спасители! Этот… — и он на секунду задержал речь, но, не решившись ругаться при даме, которая явно годилась ему в матери, продолжил: — Вообще непонятно, зачем в воду полез.

 — Как зачем? — удивлённо произнёс Лёша. — Как увидел малого, — и он кивнул на продолжавшего чинно сидеть Ромку, — так и понял, что спасать его надо.

 — А пришлось тебя спасать, болван ты этакий, — засмеялся Толик. — Это каким же дурнем надо быть, чтобы прыгать в воду в брюках, да ещё и в куртке? Чему вас там только в вашем училище учат? — продолжал недоумевать он.

 — Да… — замялся Лёша, но продолжить не успел. В дверь постучали снова.

На пороге показался усатый господин, который, самодовольно улыбаясь, посмотрел на собравшихся в каюте матросов. В этот раз он был одет в чёрные брюки и кремовую рубашку, которая совершенно не шла ему.

 — Поздравляю. Поздравляю! — просиял он, подавая руку Ольге Васильевне. — От всей души поздравляю.

 — Спасибо, — серьёзно ответил ему вместо бабушки Ромка.

 — А ведь Вы знаете что? — продолжал, приглаживая чёлку, усач. — Ведь если бы не я, то никакого спасения и не получилось бы.

 — В смысле? — удивилась Ольга Васильевна. И, приподняв брови, решила уточнить: — А Вы-то, если не секрет, каким боком стоите ко всей этой истории?

Судя по реакции, теперь пришла очередь удивляться усатому господину в кремовой рубашке.

 — Как это, каким? — воскликнул он. — А кто командовал с самой верхней палубы? Кто давал советы, куда и как плыть?

 — Ах, советы… — презрительно протянул Толик и обернулся к Лёше: — Ты его вообще видел?

 — Нет, — пожал плечами Лёша.

 — Как не видели? —  оскорбился усач, и левый ус его стал нервно подрагивать. — Да если бы не я…

 — Болтун ты! — вдруг закричал Ромка. — Всё ты врёшь! И усы твои ненастоящие!

 — Как это — ненастоящие? — снова пришёл черёд удивиться Ольге Васильевне.

 — И вообще, — опомнилась она, — Рома! Сколько раз тебе говорить, чтобы ты не обращался к взрослым людям на «ты»? Это же некультурно!

 — Ну и что! — победно заявил Ромка. — Зато я сам в окно его каюты видел, как он их себе на губу приделывал.

 — Ах, ты… ах, ты… — и усач снова стал хватать ртом воздух, — как тебе не стыдно? Бегаешь, значит, по палубе, а сам в чужие окна заглядываешь?

 — Я не заглядываю, — смутился Ромка под укоризненным взглядом бабушки, — я просто видел, как они у Вас со стола упали и как Вы их на полу искали и такие же слова говорили, как… — и он запнулся, глядя на Толика.

И под конец тихо закончил:

— Неприличные.

 — Нет, вы посмотрите только! — продолжал возмущаться незваный гость. — А ещё воспитанных людей из себя строят!

И обиженный выскочил из каюты.

 — Что, правда у него усы ненастоящие? — недоверчиво спросил Лёша.

 — Правда-правда, — утвердительно кивнул Ромка, — у него их ветер уже два раза со стола сдувал.

Услышав такое признание, Толик захохотал во всё горло.

 — Усач-то, оказывается, совсем и не усач, а обманщик! О-хо-хо!!!

Затем, повернувшись к Лёше, подал ему руку:

 — Ну, в знак моего мужского уважения. Давай пять!

 — И я! — тотчас же оказался около них Ромка.

 — Ну, как же без тебя! — отозвался Толик, пожимая его маленькую ладошку.

 — Дружба навек! — подойдя поближе, обняла всех Ольга Васильевна.

 — Кстати, — и она весело посмотрела на Толика, — завтра будет прощальный вечер. Так что я тебя приглашаю.

 — Нельзя нам, — покраснел Толик, — члены команды не имеют права на посещение танцевальных вечеров.

 — Я к капитану ради такого случая схожу, — подмигнула Ольга Васильевна окончательно опешившему Толику. — А со спасителем моего Романа я потанцевать просто обязана. Хотя бы один танец. А с ним, — и она кивнула на внука, — десять минут посидит Лёша.

 — Ага! — хитро улыбаясь, закивал из своего угла Ромка. — Не с этим же дяденькой теперь танцевать! У него ведь во время танца усы могут отклеиться.

И продолжил, невзирая на раздавшийся в каюте громкий смех:

— И тогда их уже унесёт прямо в реку. Кто же за ними прыгать будет, а?