Как платочек может слезы прибрать, да и на путь истинный наставить? Поеду в родную станицу…

Ах, что-то в этой жизни всё не так, всё не так! Хотела судьбу иную, а жизнь, словно дразнит, на первом же перекрестке в другую сторону руль закручивает — туда, куда и не хотелось совсем…

На покупателей молиться скоро будем. Вон товару завезено — вагон и тележка, а распродать к сроку не удается. И не потому, что денег нет, а потому, что затарился уже покупатель — и вещички у него, и бытовая техника, и мебель, и продукты. Счастливые дефицитные времена кончились. Очередей в большинстве магазинов нет. В иные дни в бутиках и между ними продавцов больше, чем клиентов. Бывают дни, когда за день ни один покупатель не зайдет. Ну и чего ж тут не закурить прямо на рабочем месте? Подмены нет. В подсобку идти — входную дверь закрывать надо. На улице курить — холодно, неприятно. А в магазине и тепло, и без лишних хлопот, да и при деле. Дверь заскрипит — окурок в форточку, ручкой два раза махнул — и кто тут курил? Никто не учует — все курят. Вон те, что продуктами торгуют, в обед и пивка рванут, а то и крепче чего. Да и босс с ними не прочь порезвиться. Чего ж бояться сигареты?

Покурила Таисия, поразмышляла о жизни своей бренной, а беспокойство не ушло. Все наворачивалось оно таким же большим комом, какой во дворе напротив накатали для создания снеговика мальчишки. Неясная печаль о чем-то хорошем, будто бы не свершившемся по ее Таискиной вине…

Институт провалила по глупости — несерьезно относилась к учебе, пропускала занятия. И когда ей говорили: «Студентка Хохлова, мы вас отчислим за неуспеваемость!», она воспринимала это с недоумением — кто студентка, я студентка? Да, я Хохлова, но не студентка… Разве так постигают будущую профессию? Ну и пошло всё «по плану» — академический, исключение и как спасение — замужество!

Вот встреча с Юркой — это было решение всех-всех проблем. Офицер — молодой, ростом под два метра, красивый. Зарплата стабильная, квартирку сняли, свадьбу «замяли» — друзей-то в городе почти не было. И началась счастливая семейная жизнь — люби его, Юрку, в свободное от службы время сколько хочешь!

Долго любить не дали: поехал Юрочка в Чечню, там и сгинул вскоре. И стала Таисия молодой вдовой без детей и плетей. Ничего от той любви быстротечной не осталось — ни дочки, ни сыночка, одни фотографии…

А через год после Юрочки заехал как-то к Таисии почти такой же молодой, почти такой же красивый и тоже офицер — Сергей. Приехал к ней под вечер, слегка поддатый, с дежурным пакетом выпивки и закуски. С порога заявил, что он — Юркин товарищ… Впустила его Таиска на свою беду. Разведенный оказался, брошенный, и дочка у него была, и запил он от результатов семейной жизни «по-черному». А Таисия впустила, оставила до утра, и он остался почти на три года…

Но не смогла Таисия стать Сергею настоящей любовью, хоть и родила ему двух детей. Уж слишком он много пил… и слишком любил свою бывшую. Вот и расстались в один день без объяснения причин, и исчез Сергей в нашем бесконечном многолюдье.

А Таисия детей к няньке пристроила, да себе вторую работу пробить смогла в этой самой «Алании», где в одиночестве сейчас стоит и жжет свои пальчики горящим фильтром сигареты. Она и не заметила, что за одной сигареткой искурила еще две, потому что «легкие», потому что жалко себя стало, своих детей, свою загубленную жизнь и красивую мечту — стать известным художником-дизайнером… А помощи — ни от Бога, ни от родного порога. Да и не писала, не звонила она давно в свою далекую оренбургскую станицу — хорошего сказать нечего, а врать Таисия не умела.

А вот и хозяин в двери нарисовался. Грузчики с коробками вошли — принимай-ка, хозяйка, товар!

 — И что за товар сегодня прибыл?
 — А ты открой да посмотри! Товар что надо…

И заглянула Таисия в один из пакетов, развернула содержимое и остолбенела, узнав с детства знакомый, особенный, рисунок оренбургского пухового платка! И не просто платка, а ручной работы из Саракташского района, где когда-то жила Таиска…

 — Вот и забанкуем с этим товаром, спасем свою торговлю, ни у кого из соседей такого товара нет…

 — Глянь, какие тыщи стоит! — переговаривались грузчики, увидев, какие ценники к платкам вырисовывает хозяин.

А Таисия вдыхала и вдыхала с детства знакомый запах готового платка и сквозь усыпные слезы всё пыталась дочитать фирменную бирочку… Да она-то вмиг прочитала фамилию мастерицы — «Каталкина», но не поверила и вот теперь сквозь бисер горькой влаги и блики от ворсинок всё перечитывала и перечитывала такую простую и дорогую фамилию своей родной тетки. Она это — одна она была с такой фамилией известная на всю округу платочница. Вот и до северной столицы России ее изделие добралось…

Да и прямо в руки родной племяннице, чтобы вспомнила о своих умениях, мечтаниях, чтобы вспомнила родную степь, родную станицу да отца с матерью. Сама Таиска умела вязать, пожалуй, не хуже, чем тетка Валя, да вот грамотной художницей захотелось стать, а город неласков — в объятья свои не принимает… Запуталась Таиска в жизни городской, заплутала в суете чужой, непонятной, воспоминания о детстве потускнели. А ведь если вдуматься, в жизни всё просто, как схема узоров платка, ведь понимала и читала когда-то эти схемы Таисия с полунамека, хотя сторонним людям совсем непонятные. Нарушила она старинное казацкое правило: где родился, там и сгодился. А с ее-то умением вязальщицы можно жить и горя не знать, и детей поднять, и не бедствовать…

 — Отдай мне платок, Николай Николаевич, вместо зарплаты, под расчет… Всё, не работаю больше у вас… не могу… Поеду в станицу!