К чему иногда снятся козлы?

Вениамин Петрович Сыроежкин, а для друзей и знакомых — просто Веня, старший научный сотрудник Палеонтологического музея, вторую неделю не мог нормально выспаться. И дело здесь было вовсе не в неустроенном быте, к этому Веня к своим почти 40 годам одинокой холостяцкой жизни уже привык и покорно смирился. Совсем нет…

Сны его замучили. Только заснёт — ему козёл начинает сниться. И не тот — с пивной бутылки, а самый настоящий, с острыми копытцами, длинными рогами и блудливым взглядом дурных, затуманенных глаз.

Сдернет с Вени одеяло, положит бородатую голову ему на грудь или живот и давай блеять.

Да ещё и с друзьями и подружками рогатыми в сон заявится, и как начнут перебранку свою громко и нахально, да так, что Веня побаивался, проснувшись, как бы соседи чего не заподозрили…

Раньше ему какие сны снились? Приятные, запоминающиеся, иногда даже так западающие в душу, что вставать на работу не всегда и хотелось. Это когда снилось что-нибудь связанное с Верочкой, его давнишней мечтой, ещё университетской сокурсницей.

Например, снилось, что он опять, как тогда — в молодости, приглашает её вечером в Зоологический музей МГУ, где подрабатывал ночным сторожем.

Во сне он всегда смелее и решительнее был, чем в реальной жизни. Во сне-то он не демонстрировал ей по два часа яйца динозавра и не рассказывал уже позёвывающей девушке сложности строения беспозвоночных.

Во сне у Вени с Верочкой всё замечательно складывалось, а вот в реальности — всё было не совсем так.

Спасала только работа. И сны…

Во сне Веня становился известным учёным мирового масштаба, непререкаемым авторитетом и знатоком жизни ископаемых ящеров, основоположником научной школы нового направления.

Даже грезилось ему, что на входе в музей золотом отсвечивает надпись на мемориальной доске: «В этом здании работал… (далее следовало перечисление почётных званий и наград) …академик В. П. Сыроежкин».

Особенно часто ему начал сниться этот сон, когда появилась совместная с американцами модная тогда тема по попыткам клонирования динозавров и мамонтов. Веня даже грант получил заокеанский под это дело. Приехала комиссия международная, собрала образцы, которые им приглянулись, отправили их в лабораторию в Техасе. И деньги на целый год выделили.

Начали один за другим представители «оттуда» приезжать, обучать всех уму-разуму. «Коучинг» называется.

Поначалу даже интересно было, непривычно. Лектор начинал тему и тут же говорил, типа, что как же можно хорошего результата эксперимента ожидать, если слушатели конспектируют тему карандашами «Конструктор» и обычными шариковыми ручками. Разве так можно? Где это видано… Надо, чтобы это были ручки «Паркер», пусть и шариковые для начала.

Приходилось перестраиваться «на ходу» — за ручками и оргтехникой директор с главбухом быстро слетали в Нью-Йорк и Вашингтон.

Следующий лектор через месяц озаботился никудышной, с его точки зрения, мебелью. Какая-то фирма из Аризоны поставила им современные офисные шкафчики и столы со стульями.

Третий озаботился их компьютерами. Собирались уже заключать контракт с «Apple». Что поделать — не отставать же от мировых лидеров и опыта.

Правда, с американцами в итоге ничего не получилось — деньги как раз вместо года аккурат через три месяца закончились, да и ответ из заморской лаборатории пришел: нет в костях ископаемых ящеров материала для клонирования, слишком древние, ничего не получится. Никаких признаков генетического материала и остатков живой материи.

Веня совсем заскучал.

Спасали только сны, да шустрый соседский пацан — Глеб, которого родители с удовольствием подбрасывали в музей Вене «на передержку», вместе с его такой же не менее юркой и бесшабашной собакой — девицей породы джек-рассел Юнной. Вот с них-то всё и началось пару месяцев назад.

Глеб с Юнной сидели обычно в Вениной лаборатории, пока по музею ходили посетители. Хулиганить эта парочка выходила или раньше, до открытия, или сразу после закрытия музея. Особенно им нравилось устраивать свою свалку у скелета Раптора — свирепого безжалостного древнего хищника.

Как-то Веня закончил работу и заинтригованный непривычной тишиной пошёл разыскивать неразлучную парочку по залам. Нигде нет…

И вдруг он услышал какие-то подозрительные звуки, похожие на урчание — и как раз в непосредственной близости от Раптора. И что же предстало перед глазами Вени…

Да нет — Раптор вовсе не ожил, куда там!!! Всё было гораздо интереснее!

Юнна стащила бедренную кость ящера и, спрятавшись в тёмном углу, с неукротимой активностью грызла её, раздробив зубами, и с нескрываемым аппетитом извлекала из неё… костный мозг!

«Вот это да!!! Эврика! Собака, даром что охотничья, своим чутьём уловила и нашла живую материю лучше любого прибора…», — пронеслось в голове Вени.

За обладание драгоценной костью ему пришлось отдать Юнне весь пакет сосисок из лабораторного холодильника — свой недельный холостяцкий запас. Но Веня был теперь на седьмом небе от счастья. Свершилось, он теперь сможет клонировать доисторического ящера, да ещё какого! Раптора!

Никому ничего не говоря, Веня начал бурную деятельность. Почти не появляясь домой, он запустил программу подготовки препаратов из извлечённого генетического материала, растворов, списался со специалистами, начал продумывать тезисы своей триумфальной речи на грандиозной грядущей научной конференции, на процедуре получения Нобелевской премии, на…

Дух перехватывало от перспектив!

Он понимал нескромность своих притязаний, но проходя как-то на работу, ему даже почудилась не мемориальная доска, а видоизменённая вывеска, где после слов «Академии наук России…» — слова «…имени В. П. Сыроежкина»…

Слава… Почести… Восторженный взгляд Верочки…

А что? Чем чёрт не шутит, почему — нет…

Вспомнил накануне и своего научного руководителя — профессора Автандила Горациевича Горемыкина, благополучно доработавшего до пенсии и уехавшего к семье, на историческую родину. Решил порадовать старика.

Ночной звонок в Тель-Авив надолго запомнился Вене и резко перевернул весь мир его вместе с мечтами с ног на голову.

Профессор, неимоверно возбудившийся поначалу, некстати вдруг поинтересовался — какая конкретно кость была обнаружена Юнной? И после очень длинной и подозрительной паузы начал свой рассказ…

В самый разгар перестройки, когда мозги и помыслы начинающих учёных-зоологов были ещё светлы, как просветы пустых магазинных полок, вечно голодному коллективу музея за победу в очередном соцсоревновании вручили переходящее Красное знамя и грамоты, а особо отличившимся — призы: суповые наборы. В том числе и Автандилу Горациевичу, тогда ещё начинающему младшему научному сотруднику.

Наборы были — «так себе», одни кости. Мяса было совсем мало. Да и было оно совсем несъедобное. Как ни пытались его сварить несколько часов в кастрюле, а затем и в лабораторном автоклаве — разжевать его не было никакой возможности.

О вкусе вообще разговор был особый. Весь коллектив долго спорил, какому животному при жизни могли принадлежать столь неаппетитные останки? Большинство склонялось, что если это не северный олень, отторгнутый стадными сородичами из-за элементарного несоблюдения гигиены, то тогда старый козёл — это точно!

Больше всего на последней версии настаивала бухгалтерия. Девушки и дамы как никогда единодушно высказывали одно и то же мнение, произнося это слово каждая по-своему, но с одинаковым выражением: «Ка-а-зё-л!!!»

На том и порешили. Смог кто съесть мясо — науке неизвестно, а кости без сожаления повыкидывали. Но Автандилу тогда пришла на ум хорошая идея: у Раптора не хватало некоторых частей скелета, и он — в секрете от коллектива — удачно пристроил некоторые козлиные мослы хищнику. Даже премии получал потом неоднократно и монографии писал, как хранитель единственного полного скелета Раптора, поэтому и сохранил всё в тайне.

Всё это и изложил профессор Вене в ночном разговоре, посоветовав коллеге напоследок выкинуть куда подальше злосчастную кость и не плодить, тем более за государственные деньги, козлов, которых вокруг и так более чем предостаточно.

Веня приладил Раптору недостающую кость, самолично смоделированную на 3-D принтере, и на этом для него эпопея с клонированием ископаемых ящеров благополучно закончилась. Тем более что он увлёкся новой тематикой — «Влияние на индивидуальную изменчивость генома собаки породы джек-рассел наноколебаний от крыльев мухи дрозофилы».

Тут и собака под боком, да и шустрый Глеб обещал по весне целую банку мух наловить. Он парень шустрый — поймает, раз обещал!

И с корпорацией «Роснано» из Сколково хорошо было бы договориться о финансировании — в названии темы всё же есть слово «нано»!

А главное, Вене совсем перестали козлы сниться, да и вообще сны. Какие сны могут быть в бессонные ночи — ведь ему Верочка позвонила сразу после этой чехарды с клонированием.

Сама позвонила… И они наконец встретились.