Какая музыка нужна школьникам?

Он, обычно добрый и мягкий, выглядел серьезным и строгим. Я села за инструмент. Меня охватило волнение, но оно было не изнурительным, а приятным. Я чувствовала торжественность момента. Едва пальцы коснулись клавиш, как я забыла обо всем и сосредоточилась на музыке.

Несколько минут пролетели незаметно. Борис Семенович поставил мне «пятерку», написал, что я переведена во второй класс, и я, счастливая и гордая, попрощалась с ним на лето и пошла домой.

Во дворе нашего дома было тихо. Молодые светло-зеленые листочки на деревьях, окружавших наш двор, пахли свежестью и слегка колыхались при дуновении ветерка. Я одна качалась на качелях. Внутри меня было легко и радостно. Я предвкушала летние каникулы, которые мне предстояло провести у бабушки и дедушки на даче под Минском.

Осенью мои занятия музыкой продолжились. Я с удовольствием разучивала менуэты, сонатины, этюды, марши. Мне особенно нравились лирические пьесы Моцарта и пьесы, чье авторство приписывалось Моцарту, а также Гайдна, Баха, Шумана. Еще в детском саду при прослушивании у меня нашли абсолютный музыкальный слух. В музыкальную школу я не пошла — не знаю почему, но на сольфеджио и хоре какое-то время я занималась.

Мой учитель музыки тепло относился ко мне. Я же стеснялась, когда он на школьных уроках обращался ко мне «Светочка». Борис Семенович был невысокого роста, полноватый, с пышной кудрявой шевелюрой, крупными чертами лица. Он ходил в потертом пиджаке с заплатками на локтях. Сейчас это считается модным, а тогда, скорее всего, означало отсутствие заботы со стороны жены. Помню резковатый запах одеколона, исходивший от него. Никогда после не встречала подобного запаха.

На тот момент, когда я училась, ему было примерно 45−48 лет. Говорили, что он выпивает. Действительно, его лицо, как это бывает с людьми, регулярно употребляющими алкоголь, было слегка красным и одутловатым. Но он любил музыку и любил учить ей.

На его уроках в классе всегда стоял невообразимый шум. Сквозь этот галдеж Борис Семенович рассказывал о пьесах, операх, композиторах, давал нам слушать отрывки, а мы должны были попытаться угадать автора. Мы пели песни, некоторые из которых я помню и сейчас:

Мы — веселые ребята — раз, два!
Мы — ребята-октябрята — раз, два!
Юных ленинцев отряд
октябрятам старший брат!

Или:

Капитан, капитан, улыбнитесь!
Ведь улыбка — это флаг корабля.
Капитан, капитан, подтянитесь,
только смелым покоряются моря!

Пела я искренне и с удовольствием.

Мои одноклассники — представители последнего поколения советских школьников, еще воспитанные в уважении к учителям и старшим, тем не менее, как все дети, когда они ощущают недостаток строгости и жесткости, относились к нашему учителю музыки весьма вольно. Между собой его называли Баран Семенович. Однажды один из моих одноклассников, забывшись, обратился к нему так. Говорили, что Борис Семенович изумленно посмотрел на него, но ничего не сказал.

Пару лет мы учились во вторую смену, и я приходила на занятия к Борису Семеновичу утром. После занятия он (по просьбе моей мамы) провожал меня через дорогу до кулинарии, за которой стоял мой дом.

В начале четвертого класса я бросила занятия. Мне стало лень заниматься. Не знаю, почему мама, всегда контролировавшая и опекавшая меня, не настояла на том, чтобы я продолжила занятия. Возможно, потому, что речь шла о чем-то, с ее точки зрения, второстепенном.

После окончания четвертого класса здание нашей школы закрыли на ремонт, а школа переехала в новое здание. Теперь мне приходилось ходить в школу пешком 15−20 минут. Бориса Семеновича там я не видела ни разу.

Наверное, Борис Семенович был не очень счастлив в жизни, поэтому работал учителем музыки в школе и злоупотреблял алкоголем. Но при всем этом был он добрым, тонким и умным человеком. Те скромные знания, которые я получила у него, сохранились во мне навсегда.

Я благодарна Борису Семеновичу за музыку. Она помогает мне, когда на душе грустно, когда переполняют эмоции. Под музыку во мне рождаются образы, сюжеты, истории. Музыка помогает мне переживать самые трудные минуты.

Сегодня музыку тоже преподают в школах. Учитель музыки, как и во времена моей учебы в школе — фигура, мало понимаемая как учениками, так и родителями. В школе моего сына музыку, а также предметы-новоделы «Основы православной культуры» и «Основы нравственных культур народов России», преподает слегка экзальтированная женщина лет пятидесяти, которая любит вести с детьми разговоры не только о музыке, но и о Боге. Она собирает у учеников программки со спектаклей и показывает их на уроках. Тем, кто проявляет мало-мальский интерес к ее предметам, она ставит пятерки «за работу на уроке». Так она пытается донести до детей разумное, доброе вечное.

Многим родителям она не нравится. Они обсуждают в родительской группе в Вотсаппе, как учительница достает бедных детей пространными разговорами. Несколько раз родители писали бумаги на имя директора школы с просьбой уволить эту учительницу. Ее оставили.

Сегодня попытки увлечь детей чем-то, не относящимся к цифрам, буквам и фактам, вызывает подозрение не только в крамольности, но и в нормальности того, кто такие попытки предпринимает. Это исчезающий вид учителя, который еще может вести разговоры не по сценарию урока, а по велению души.

Музыкой сегодня занимаются в музыкальных школах на профессиональной основе, постоянно сдавая зачеты, экзамены, совершенствуясь в технике.

Так учится бывший одноклассник моего сына (он ушел в более продвинутую школу в другом округе Москвы). Пару раз, находясь в гостях у них дома с моим сыном, я слышала, как он играет. Меня поразило технически безукоризненное, но эмоционально отстраненное исполнение. Я спросила мальчика, пьесы каких авторов он играет, и он с нескрываемой гордостью назвал Рахманинова и другие имена. Я попросила его сыграть что-нибудь. Моих любимых пьес в его репертуаре не оказалось. Все пьесы, как на подбор, были сложными. Но чувства в них не было.

Очевидно, музыка является отражением эпохи. Мое время, к которому я отношу 80-е годы прошлого века, хотя тогда была ребенком, до сих пор называют золотым временем. Именно тогда был расцвет диско, поп, рок-музыки. Композиции тех лет до сих пор пользуются популярностью, причем у людей разных возрастов. Их крутят на «Ретро ФМ», «Авторадио» и т. п., проводят концерты, на которых их по-прежнему поют.

Музыка нового поколения меня страшит. «Я открываю пивко, наливаю в стакан, закрываю глаза, сейчас мне будет легко», — недавно услышала от сына. Некоторое время назад я пыталась вести борьбу с тлетворным влиянием музыки подобного содержания, включая сыну свои любимые песни «Миража», «Ласкового мая», «Наутилуса», «Алисы», Джона Бон Джови, Offspring и других (у меня широкий диапазон музыкальных предпочтений). Надолго одержать победу мне не удалось — для этого нужно держать ребенка в изоляции и отключить Интернет.

И все-таки, несмотря ни на что, я верю, что безвременье и безвкусица когда-нибудь закончатся и мелодичная, красивая, пробуждающая высокие и светлые чувства и мысли музыка снова будет востребована. Такой уж я романтик.