Кто первым заметил: «Ученье свет, а неученых - тьма?»

Но до этого было еще очень далеко. А пока мальчишка рос, ходил в школу, по субботам посещал синагогу. И все же уже тогда, в раннем детстве, он любил «отмачивать корочки», или, если перевести на нормальный язык, так припечатать непонравившегося ему человека, что даже взрослые, не говоря уже о сверстниках, старались не попадаться на язычок язвительному Эмилю. И только его мама всегда относилась к жалобам на сына с недоумением: «Вы что-то путаете, Эмиль у меня кроткий».

Так с легкой руки матери подросток выбрал себе литературный псевдоним. Он стал подписываться, как говорила мама: Эмиль Кроткий. Причем очень рано изобрел для себя такую формулу: острые сатирические стихи и афоризмы он подписывал своим псевдонимом, а лирические стихи — своим настоящим именем.

В Одессе, кажется, невозможно оставаться серьезным. Или малоразговорчивым. Эмиль Кроткий не относил себя ни к тем, ни к другим. И если на первых порах «нес вздор, то нес его в журналы», напоминая своей литературной болтливостью «женщину, которая проглотила попугая».

По разным данным первый литературный труд Эмиля был опубликован в Одессе весной 1911 года, а в мае того же года первый фельетон 18-летнего начинающего литератора был напечатан в общероссийском журнале «Крокодил». Хочу заметить сразу, что советский сатирический журнал с этим названием в какой-то мере был продолжателем традиций, но создан он был только в 1922 году.

Подающего надежды поэта и сатирика заметили не только в Москве, но и непосредственно в Одессе, и пригласили работать в газету «Южная мысль». Там и оттачивался талант будущего автора многочисленных афоризмов.

В родном городе Эмиль проработал около пяти лет, пока не решил перебраться в Санкт-Петербург. Возможно, на его выбор повлияла первая мировая война, в столице было все-таки безопаснее. А может быть, он просто уверил себя в том, что запаса прочности ему хватит на то, чтобы заявить о себе в полный голос. Быть может, ему льстило, что его зовет в столицу сам Максим Горький, в журнал «Новая жизнь». А, скорее всего, главным двигателем переезда в столицу стала супруга Эмиля, одесская поэтесса Лика Стырская, которая была моложе своего мужа на 6 лет, и пыталась войти в элиту российской поэзии своим эротическим сборником «Мутное вино».

Забегая вперед, можно сказать, что надежды 18-летней поэтессы оправдались лишь отчасти. Сборник, состоящий всего-то из 11 стихотворений, в столице вышел, но с чьей-то подачи было выпущено всего 300 экземпляров, и «революции» в русской поэзии он не сделал. Но Лика угадала лишь в одном: по поэтическим салонам слух о «смелой эротике» прошелестел, а держали в руках книжку только считанные единицы. Но отголоски былой славы позволили Стырской, а заодно и Кроткому, войти в число избранных друзей Сергея Есенина.

Благодаря этому мы можем ясно представить себе супругов Кротких. Вот как отзывалась о Стырской одна из близких подруг: «Этакий шар на цыпочках. Нет ни талии, ни шеи. Поворачивалась всем телом». А вот еще одно воспоминание, так сказать, мужской взгляд: «Росточка они оба были самого незначительного. Одинаковые. Ровненькие! Только он — в чем душа держится, а она — толстенькая. Описывать их возможно словами уменьшительными, которые я не люблю. Но тут уж ничего не поделаешь…»

Кстати, Есенин называл их то «Мишками», то «Кроткими», хотя, повторюсь, фамилия у Анжелики была своя…

Но Эмиль Кроткий не хотел быть в тени жены. Он писал очень много, а главное — нашел себя в эпиграммах. Приведу только две из них.

Первая:
Он, убоясь последствий вредных,
Переменил на прозу стих …
Вольтер для глупых, Франс для бедных
И Эренбург для остальных …

Вторая требует небольшой предыстории. Однажды в писательской стенгазете Кроткий написал дружеский шарж на Веру Инбер, а ее «защитник» по фамилии Чайка схватил ручку и написал на эпиграмме:
Мели Эмиля —
Твоя недiля.

Можно сказать, что это «кощунство» происходило на глазах Кроткого. Как только Чайка отошел от стенгазеты, Эмиль подошел к написанному творчески, моментально приписав внизу:

Типично дамская манера —
И не умно, и не остро.
Сие писала Инбер Вера,
Из Чайки выдернув перо.

Хотя, по большому счету, ни одно «большое произведение» самого Кроткого не снискало всенародную славу. Ни в молодости, ни в старости. Сатирические стихи («Сказка о том, как царь места лишился», «Повесть об Иванушке-Дурачке (Русская история в стихах)», поэма «Разговор с Вильсоном» получились, если можно так выразиться, «местечковыми», были известны только узкому кругу.

А вот за фельетоны и басни Эмилю Кроткому очень скоро пришлось узнать справедливость поговорки: «От сумы и тюрьмы не зарекайся». Он был репрессирован одним из первых, в 1933 году он был арестован и выслан в город Камень-на-Оби, который находится почти на одинаковом удалении от Новосибирска и Барнаула. Здесь опальный поэт провел три года. А в 1936 году ему не разрешили вернуться в столицу, предписав поселиться в Можайске, где он пробыл до 1941 года.

В дальнейшем Кроткий был постоянным автором журнала «Крокодил». В 1956, 1959 и 1964 годах в «Библиотеке «Крокодила» вышли большими тиражами книги Эмиля Кроткого «Портрет и зеркало», «Сатирик в космосе», «В беспорядке дискуссии». А самая известная книга Кроткого вышла уже после его смерти, в 1964 году. Она называлась «Отрывки из ненаписанного». Это целый Олимп искрометных афоризмов, в том числе и самый известный «Ученье свет, а неученых — тьма!»

Остается добавить, что дата смерти Эмиля Кроткого точно не установлена. Одни говорят, что это 10 февраля, другие — 10 ноября 1963 года.

Но давайте о приятном. Учитывая, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, порадую читателей несколькими афоризмами Эмиля Кроткого.

Лучше эскимо без палочки, чем палочка без эскимо.

Будь прост, но не слишком! Простейшее — амеба.

Он очень шел к своему галстуку.

Жизнь подобна универмагу: в ней находишь все, кроме того, что ищешь.

Мы убиваем время, а время убивает нас.

Не падай духом — ушибешься.

Жизнь — это школа, но спешить с ее окончанием не следует.

В горящем доме не меняют занавесок.

Весной даже сапог сапогу шепчет на ушко что-то нежное.

Есть люди, которым приятнее думать о том, что пчелы жалят, чем о том, что они дают мед.

Мыльный пузырь всегда радужно настроен.

Соловей берет качеством, а воробей количеством.

И ослы играют роль в музыке: их кожу натягивают на барабан.

Брак — это мирное сосуществование двух нервных систем.

Забытая мысль всегда кажется значительной.

У него была хорошая память на плохое и плохая — на хорошее.

Кошка мечтала о крыльях: ей хотелось попробовать летучих мышей.

Он давно уже считался известным писателем, но никто об этом не знал.