Кто из секретарей канцелярии шефа жандармов Бенкендорфа стал знаменитым?

Была у Федора еще одна пламенная страсть: он коллекционировал редкие музыкальные инструменты и старинные ноты. Так что ничего удивительного в том, что сын Алексей уже в семилетнем возрасте начал играть на скрипке, для отца не было. Другое дело, что он сразу постарался нагрузить малыша классикой, причем упор был сделан на немецких виртуозов. И закончилось все тем, что Федор Петрович несколько «перекормил» подростка музыкой. Во всяком случае, когда Алексею пора было выбирать, кем стать, он решительно отказался продолжать занятия музыкой, а поступил в Институт инженеров путей сообщения.

Лейтенант со скрипкой в руках

В те времена это был один из престижнейших вузов страны, в котором преподавали мудрые профессоры, сумевшие разбудить в музыканте Львове интерес к точным наукам. И он оправдал надежды, закончив учебу в ранге «первого ученика». Но предложение остаться в Санкт-Петербурге решительно отверг, твердо заявив, что поедет служить туда, куда Родина пошлет.

Родина послала его в нижегородскую глухомань, где Львову пришлось в течение восьми лет под руководством графа Аракчеева строить инженерные сооружения: дамбы, мосты, укрепления. Все это возводилось руками солдат, но молодой лейтенант должен быть находиться при этом, не отлучаясь ни на минуту. Это было весьма суровое испытание: работы велись с весны и по ноябрь. Смена начиналась в 3 часа утра и продолжалось до полудня. Потом один час — перерыв на обед и снова пахота, на этот раз до 21 часа. Сколько оставалось на сон, вычислить нетрудно. И так изо дня в день, с одним выходным — в воскресенье.

Как в таких условиях можно было не сойти с ума — загадка. Конечно, Львова спасала скрипка, с которой он не расставался каждую свободную минуту. Очень часто бывало и так, что и засыпал молодой офицер со скрипкой в руках…

Его усердие и трудолюбие не остались незамеченными. Когда в 1826 году шефу жандармов А. Х. Бенкендорфу понадобился старший адъютант, граф Аракчеев предложил ему для этих целей капитана Алексея Львова. Главный «голубой мундир» согласился не сразу, но в последствии никогда не жалел о своем решении — новый адъютант был настоящей находкой, казалось, он был сделан из железа: никогда не уставал. А если к этому добавить и известную скрупулезность, то слух о Львове стал достоянием всех петербургских салонов, пока, наконец, не достиг ушей императора. Последний назначил его управляющим делами главной императорской квартиры и императорского конвоя, а уже в 1827 году Алексей был определен монархом в число лиц, сопровождавших его в зарубежных поездках.

Жуковскому пришлось перестроиться

Одна из таких поездок в 1833 году состоялась в Пруссию. Николая I встретили очень торжественно, а когда оркестр грянул государственный гимн, у всех присутствующих побежали мурашки по коже. И российский монарх очень захотел, чтобы и в нашей стране, на манер Запада, появился свой гимн. Николай подозвал к себе Алексея Львова: «Вам нужно срочно это сделать, вы же музыкант! Слова подберите любые, главное, чтобы были патриотичные».

Львову не понадобилось долго рыться в стихах. Узнав о том, что создается российский гимн, Василий Андреевич Жуковский предложил свои услуги, пообещав подогнать слова под написанную мелодию. У поэта был богатый опыт: еще в 1813 году он написал «Молитву русского народа» — вольный перевод начальных строк английского гимна «God Save the King» (или «God Save the Queen» — если на троне была королева). Даже тем, кто не силен в английском, но знаком с компьютером, перевод не составит труда: «Боже, храни короля!».

Потом эта молитва существовала и в переработанном виде (часть строк дописал лицеист А. С. Пушкин), но вся трудность заключалась в том, что размер русской версии и английского перевода не совпадал. Поэтому было решено, что текст будет состоять из 6 строчек:

«Боже, Царя храни!
Сильный, державный,
Царствуй на славу нам;
Царствуй на страх врагам,
Царь православный!
Боже, Царя храни!»

23 ноября 1833 г. царь с семейством и со свитой специально прибыли в Певческую капеллу, где состоялось первое исполнение сочиненной Львовым музыки гимна с придворными певчими и двумя военными оркестрами. Прослушанная несколько раз мелодия понравилась царю, который отдал приказание «показать» ее широкой публике.

Сын сменил отца

Но одним только написанием гимна биография Алексея Федоровича не закончилась. В 1836 году он был произведен в полковники, а в конце того же года, когда его отец тяжело заболел, стал выполнять обязанности директора Придворной певческой капеллы, пригласив капельмейстером знаменитого композитора Михаила Глинку.

В 1837 г. умер отец, Алексей Федорович перенял руководство капеллой, но утвержден в этой должности был спустя 12 лет, в 1849 году, будучи в чине генерал-майора царской свиты. Львов был вхож в царскую семью, устраивал домашние концерты, давал уроки пения одной из великих княжон. Государь тоже посещал Львова на дому и был крестным отцом детей Алексея Федоровича.

Композитор охотно писал для русской православной церкви: сочинения «Иже херувимы», «Вечери Твоея тайные», концерты, всего 48 номеров. В начале 40-х гг. Львов создал оперу «Бианка», которая была дана в Дрездене и Петербурге в 1844 г. Вторая его опера — «Ундина», была поставлена в 1847 г. на сцене русской оперы. Позднее Алексей Федорович написал еще две небольшие оперы — «Русский мужичок» и «Варвара». Справедливости ради следует сказать, что большой славы они автору не принесли.

В 1840 году, во время маневров, полковника Львова понесла лошадь. Он не удержался в седле, упал, больно ударился, вследствие чего у него начала развиваться глухота. Он разбирал далеко не все слова, но продолжал отлично слышать музыку и немедленно замечал малейшую фальшь в музыке и пении.

В том же 1840 году Львов отправился в Европу и выступил с концертами в Германии, Англии, Франции, и везде с огромным успехом. Его талантом скрипача восхищались Мендельсон, Лист, Шуман. Последний, кстати, в статье «Алексей Львов» писал: «Г-н Львов — скрипач настолько примечательный и редкостный, что он может быть поставлен в один ряд с первыми исполнителями вообще».

Алексей Федорович скончался 16 октября 1870 года, окруженный детьми и внуками в имении своей дочери близ Ковно (Каунаса), и был погребен в соседнем Пожайском монастыре…