Почему живописцы сирени верны? Сирень в садах и на картинах

Мифология

Есть древний греческий миф о нимфе Сиринге, которая, спасаясь от бога Пана, поняла, что убежать не получится, и превратилась в кустарник. Из этого кустарника разочарованный Пан сделал сладкозвучную свирель и назвал ее сирингой. Так же назвали и кустарник, который понравился древним грекам своими прекрасными цветами.

Общие сведения

Сирень (Syringa Vulgaris) — ближайшая родственница олив. Дикорастущая сирень соседствует с оливами по всей территории бывшей Персии, нынешнего Ирана и Турции. Долгие годы эти страны считались родиной сирени, поэтому кусты с роскошными махровыми соцветиями в просторечии прозвали «персидскими».

В современной Европе сирень появилась в 1562 году, когда австрийский посол при турецком султане фон Бусбекиус впервые привез ее кусты из Константинополя в Вену. В 1601 году кустарник добрался до Парижа, а в 1640 году и на Британские острова.

От пряных майских дуновений
Я сладко-сладко захмелел!
Я осиренел от сирени!
Забывши груду срочных дел,

Бреду, куда — и сам не знаю…
Плетусь бесцельно, наугад…
Но без ошибки попадаю
Прямехонько в ближайший сад.

А там — такой разгул весенний!
Такая оргия цветов!
Я осиренел от сирени!
Я целый мир обнять готов!

Меня несет поток весенний,
Куда — мне, право, все равно!
Я осиренел от сирени!
Я пью взахлеб ее вино!

Не будьте ж так туманны, люди!
Эй, род людской — ликуй и пой!
Давайте будни позабудем!
Айда в сиреневый запой!

И все вокруг мне стало ближе,
И все в меня здесь влюблено!
И я влюблен — во все, что вижу!
Сирень — волшебное вино!
(«Весна в Мюнхене», Борис Ефимов)

Среди североамериканских садовых растений сирень появилась лишь в 1821 году, хотя попытки делались и раньше, но кусты поначалу не приживались.

В России сирень начали разводить с конца XVIII века, но широкое распространение она получила во второй половине XIX века. Именитые дворянские семьи стали закупать модные в то время французские сорта, созданные ученым-биологом Виктором Лемуаном и его сыном Эмилем. И называли этот изысканный кустарник первоначально не сиренью, а «синелью».

Помните у Ф. И. Тютчева: «Бродить без дела и без цели и ненароком, на лету, набресть на свежий дух синели или на светлую мечту». Сирень запечатлена на многих картинах Врубеля, Поленова, Максимова, Кончаловского. (В. Дадыкин, «Золотая ветка сирени», журнал «Наука и жизнь»).

Сирень в живописи

Думаю, картины Врубеля, Поленова и Кончаловского наши читатели и сами знают. Но сирень писали и пишут многие живописцы с необычайным энтузиазмом. Мне вот запал в душу один такой сиренелюбивый художник-флорист. С датами жизни у него неясно. Я поискала и нашла буквально следующее: «Raoul de Longpre (1843−1911) was born in 1859». Что он делал с 43 по 59 год — не сказано. Но может быть, он в 59 родился как художник? Дальше писалось, что он родился, учился и жил в Франции, но при этом «the well known American still life artist».

Для еще большей путаницы у него есть брат — тоже замечательный художник, тоже флорист и тоже американский, и зовут его Paul De Longpre (1855−1911).

Похоже, братья, как близнецы у Марка Твена, сами не были уверены, кто из них кто:

On several occasions paintings that bear Raoul’s signature have been ascribed, by experts, to Paul.

Искусствоведы пытались как-то определиться, но ясности нет — некоторые картины приписываются то Raoul, то Paul’s de Longpre.

Но в любом случае картины хороши. Хотя (хотя — это значит, что в принципе это недостаток) и похожи на фотографии. Но вряд ли художник XIX века мог подозревать, что человечество изобретет цветную фотографию и «фотореализм» как специальный такой жанр живописи.

Вообще сирень на картинах хороша всякая и во всех жанрах, но самые лучшие результаты получаются в крайних случаях — либо когда все цветочки выписаны в мельчайших деталях, так что хочется поискать там «счастливые пятилистники», либо когда она изображена в виде лилового облака. Лучше Мандельштама не скажешь:

****

Художник нам изобразил
Глубокий обморок сирени
И красок звучные ступени
На холст как струпья положил.

Он понял масла густоту, —
Его запекшееся лето
Лиловым мозгом разогрето,
Расширенное в духоту.

А тень-то, тень все лиловей,
Свисток иль хлыст как спичка тухнет.
Ты скажешь: повара на кухне
Готовят жирных голубей.

Угадывается качель,
Недомалеваны вуали,
И в этом сумрачном развале
Уже хозяйничает шмель.
1932