Был ли А.С.Пушкин гомосексуалистом?

Эпиграмма (1821)
Лечись — иль быть тебе Панглосом,
Ты жертва вредной красоты —
И то-то, братец, будешь с носом,
Когда без носа будешь ты.
Из воспоминаний М. А. Корф: «Пушкин представлял тип самого грязного разврата»
Помните? Совсем не лестная характеристика дана Пушкину и в предисловии к работе П. К. Губера (*2) bibliotekar.ru/Pushkin/index.htm :
«В Лицее он превосходил всех чувственностью, а после, в свете, предался распутствам всех родов, проводя дни и ночи в непрерывной цепи вакханалий и оргий. Должно дивиться, как и здоровье, и талант его выдержали такой образ жизни, с которым естественно сопрягались и частые гнусные болезни, низводившее его часто на край могилы. Пушкин не был создан ни для света, ни для общественных обязанностей, ни даже, думаю, для высшей любви или истинной дружбы…»

Не трудно предположить, что в таких условиях тема гомосексуализма возникает сама собой, как способ снизить опасность заражения венерическими заболеваниями, общаясь с себе подобными.

Именно эта тема стала предметом исследования Владимира Кирсанова в его работе (*3): «Голубое» окружение Александра Пушкина". www.mitin.com/dj01/kirsanov.shtml
Эти исследования привели его к выводу:
«Считается, что поэт Александр Сергеевич Пушкин был совершенно равнодушен к гомосексуальности. С точки зрения возможных гомосексуальных связей Пушкина, это совершенно верно.
С другой стороны, в окружении Пушкина было много геев.
Тема Пушкин и гомосексуалисты перекликается с темой Пушкин и Арзамасское братство. «Арзамас» — не то литературное общество, не то неформальный, как бы теперь сказали, литературный кружок, образованный в 1815 году бывшими лицеистами в противовес официозной «Беседе любителей русского слова». Арзамасцы собирались на шумные заседания, заканчивавшиеся непременными попойками… Так вот — среди арзамасцев и в кругу близком к ним едва ли не половина была замечена в гомосексуальных связях, а многие из них, безусловно, были гомосексуалами. Это Ф. Ф. Вигель, С. С. Уваров, К. Н. Батюшков, С. П. Жихарев и почетный член общества И. И. Дмитриев. Близок арзамасцам и поэт Ф. И. Глинка, так же замеченный современниками в связях с мужчинами. Кстати, когда «Арзамас» раскололся на два лагеря — на друзей-сервилистов (Ф.Ф.Вигель, С. С. Уваров, Д.Н.Блудов) и друзей-либералов (А.С.Пушкин, В. И. Жуковский, П.А. Вяземский), — то получилось, что они как бы разделились на крыло «голубых» и крыло «натуралов»… Да и клички у большинства «арзамасцев», придуманные, скорее всего, по названию баллад Жуковского, странные какие-то…
Блудов — «Кассандра», Уваров — «Старушка», Жуковский — «Светлана», но Пушкин — «Сверчок», Вяземский — «Асмодей»… Итак, голубое окружение Пушкина не вызывало у него отвращения из — за порочной сексуальной ориентации отдельных его членов. Тем более, это не исключает приобретение такого опыта в качестве инициатора или пострадавшего или в качестве того и другого, принимая во внимание его генетическую сексуальность, страдания от венерических заболеваний от случайных связей, неудовлетворенности своим ростом) «Я уверен, что Пушкин очень сердится за свой малый рост» — из письма Вяземского к жене от 16 мая 1930 г.) и женоненавистничества. Эта черта его проявляется и в переписке с друзьями. В письме к Вяземскому он пишет: «Правда ли, что Боратынский женится? Боюсь за его ум. Законная … (вместо матерного слова поставим изящный медицинский термин — вагина. — Е. Ч.) — род теплой шапки с ушами. Голова вся в нее уходит. Ты, может быть, исключение. Но и тут я уверен, что ты гораздо был бы умнее, если б лет еще 10 был холостой. Брак холостит душу» (*4) .
Такое же отношение он проповедует и в поэме «Евгений Онегин», полагая, что смерть Ленского на дуэли предпочтительнее женатой жизни:
В деревне счастлив и рогат
Носил бы стеганый халат;
Узнал бы жизнь на самом деле,
Подагру б в сорок лет имел,
Пил, ел, скучал, толстел, хирел,
И наконец в своей постели
Скончался б посреди детей,
Плаксивых баб и лекарей.
Лишь в 27 лет он решил изменить образ жизни, умоляя друзей подыскать ему жену. Поэт встретил в Москве дальнюю родственницу, двадцатилетнюю красавицу Софи Пушкину, и тут же захотел жениться. «Мне 27 лет, дорогой друг. Пора жить, т. е. познать счастье, — писал он родственнику невесты Зубкову. — Ангел мой, уговори ее, упроси ее и жени меня». Сватовство не состоялось. Софи вышла за другого. Отвергнутый жених стал энергично искать новых невест. Безрезультатно. Наконец встретил 16-летнюю Натали, свою сто тринадцатую любовь (Е.Ч. там же).Пусть не с первой попытки, но цель была достигнута. Список увлечений из ста тринадцати женских имен содержал лишь одно неизвестное имя под инициалами NN (не путать с инициалами N.N., принадлежащие Наталье Николаевне Гончаровой, упоминаемые в переписке среди друзей Пушкина). Но был, оказывается, среди современников Пушкина некто, кто носил такой псевдоним, совершенно однозначно понимаемый участниками переписки, дошедшей до наших дней.
В книге (*1, на стр. 29) читаем: «Он (Пушкин) во время разлуки редко писал к родителям; редко и бывал у них, когда живал с ними в одном городе. «Давно ли ты видел отца», — спросил его однажды NN»
Если это тот же NN, что в Дон-Жуанском списке Пушкина, значит это мужчина, так как он «спросил», а не «спросила»
В другом источнике читаем: «Однажды, в припадке чрезмерного добродушия, наш друг Тургенев вздумал хвалить NN за мягкость его характера и даже сердца. «В самом деле, — промолвил Д, — его сердце мягко, как грязь». www.pushkinskijdom.ru/LinkClick.aspx?fileticket=k9ypeTNfrDc&tabid=10183
И, наконец, тайна таинственного NN раскрывается из переписки Вяземского с Тургеневым и Пушкиным в связи с ошибкой Вяземского, допущенной в переводе французского слова «relief» («остатки», «кусочки») как «барельеф» («барельефы пиров Гомера»). См. статью Катенина в «Сыне отечества», 1820 г., ч. LIX, № 5. В черновом варианте письма к Вяземскому Пушкин писал: «Ты сделал остроумную ошибку, NN — темное, тупое и справедливое замечанье. Желаю, чтоб дело на этом остановилось».
Более подробно об этом в переписке Вяземского и Пушкина (*6)
pushkin-art.ru/letters_t1₃_13/:
Черновое
Радуюсь, милый Вяземской, что Преображенской мой приятель подалъ мн; случай придраться къ переписк;. Ты сд;лалъ остроумную ошибку, NN — темное, тупое и справедливое зам;чанье. Желаю чтобъ д;ло на этомъ остановилось. Я поздравилъ Катенина отъ твоего имени съ щастливымъ испражненіемъ Барельефовъ пировъ Гомеровыхъ. Онъ отв;чалъ что твое, а не его; но кажется съ безпокойствомъ ожидаетъ твоей сатирической палицы. Первые твои 4 стиха на Катенина въ послані къ Дмитріеву, прекрасны, сл;дующіе, нужные для поясненія личности, слабы и холодны, и — дружба въ сторону, Катенинъ заслуживаетъ что-нибудь позл;е и получше. Онъ опоздалъ родиться — не идеями (которыхъ у него н;тъ) — но характеромъ, принадлежитъ онъ къ 18 стол;таже авторская м;лкость и гордость, т;же литературныя интриги и сплетни. Мы вс;, по большой части привыкли смотр;ть на поэзію, какъ на записную прелестницу къ которой заходимъ иногда поврать и попов;сничать, безъ всякой душевной привязанности и вовсе не уважая опасныхъ ея прелестей. Катенинъ напротивъ того при;зжаетъ къ ней въ башмакахъ и напудренный и просиживаетъ у нее ц;лую жизнь съ платонической любовью, благоговеньемъ и важностью. Что ни говори в;къ нашъ не в;къ поэзіи, умы не къ ней устремлены; и нынче удвоенныя ри;мы Вольтера не могли бы произвесть прежняго своего д;йствія — сожал;ть, кажется, не о чемъ, а все-таки жаль. Всего приятн;е — стихами — пестрить скучную прозу жизни, и для того, ради Бога присылай намъ себя почаще. Ты оживляешь однообразіе нашихъ вечеровъ. Первый сн;гъ прелесть, но Уныніе полное чувствъ…
________________________________________
1 Впервые напечатано в «Русском Архиве» 1874 г., кн. I, ст. 115−116; воспроизведено в издании князя П. П. Вяземского «Семь автографов А. С. Пушкина»; черновик в Пушкинском Доме Академии Наук.

Письмо Пушкина служит ответом на обращенную к Пушкину следующую приписку князя Вяземского в его письме к А. И. Тургеневу из Варшавы (где тогда служил Вяземский) от 19−20 февраля 1820 г. (см. Акад. изд. Переписки Пушкина, т. I, стр. 12−14): «Два слова, а может быть и более. Сверчку-Пушкину. Поздравь, мой милый Сверчек, приятеля своего NN [П. А. Катенина] с счастливым испражнением барельефов пиров Гомера, которые так долго лежали у него на желудке. Признаюсь, я вложил Эсхилу [Греческому трагику VI — V в. до Р. Х.] выражение ему чуждое. Проклятый, хотя и святый отец Брюмоа ввел меня в соблазн; он сказал; „c'est une justice, que lui rendoit Eschyle lui-m;me, qui avoit coutume de dire, que ses pi;ces n';toient, que des reliefs des festins etal;s dans l’Iliade et l’Odyss;e“. [Перевод: „Это — справедливость, которую воздавал ему сам Эсхил, имевший привычку говорить, что его пьесы — лишь объедки (reliefs) пиров, представленных в Илиаде и в Одиссее“.] Увлеченный поэтическим смыслом уподобления (а на поверку выходит: вымысла моего), я позабыл справиться или, лучше сказать, не позаботился справиться с другим источником или по крайней мере с французским словарем, который, сказавши мне, что relief на языке старинном значит restes de viandes, меня избавил бы от преступления против Эсхила, а желудок Г-на NN от барельефов, которые, легко сознаюсь с ним, не так скоро переваришь, как мясные объедки», и т. д.

Преображенский приятель — Павел Александрович Катенин (р. 1792, ум. 23 мая 1853), офицер л.-гв. Преображенского полка (капитан с 1 сентября 1818 г., полковник с 5 июля 1820 г.), с которым Пушкин познакомился в 1818 г. и посвятил ему два стихотворения. Катенин был человек прекрасно образованный, знаток европейских литератур, но во вкусах с Пушкиным не сходился, так как был убежденным сторонником классической школы и переводил Корнеля, Расина; это не мешало ему в то же время писать и переводить баллады и ценить, хоть и своеобразно, гений Пушкина. «Круглолицый, полнощекий и румяный, как херувим на вербе, этот мальчик вечно кипел, как кофейник на канфорке», говорит о нем Вигель, по словам которого Катенин не давал пощады «ни русским, ни иностранным, ни древним, ни новым» писателям. Может быть ему не хотелось быть наряду с обыкновенными людьми и смелостью суждений стать выше их; а скорее не было ли это следствием страсти к спорам? Катенину много помогали твердая память и сильная грудь; с его памятью он всякого перекрикивал и долго продолжал еще спорить, когда утомленный противник давно отвечал ему молчанием… Видал я людей самолюбивых до безумия, но подобного ему не встречал…".
Тайна NN, как мне думается, раскрыта и, если принять во внимание, что все члены Арзамасского кружка имели псевдонимы и общались между собой, а «круглолицый, полнощекий и румяный, как херувим на вербе» П. А. Катенин был исключительно лакомый кусок среди его сотоварищей по этому объединению, нетрудно предположить, что Пушкин имел, наверно, основание записать в список своих сексуальных побед и такую, которую удобно было скрыть под псевдонимом среди женских имен его списка.
Тем более, как отмечается в работе (*7) «При Александре I гомосексуальными наклонностями славились министр просвещения и духовных дел князь А. Н. Голицын, возглавлявший Министерство просвещения и духовных дел и министр иностранных дел, а затем канцлер».
В. Н. Бантыш — Каменский был вызван к императору, и тот «приказал ему составить список всех знакомых по сей части. На что Бантыш — Каменский представил ему таковой список, начав оный министром просвещения, потом стоял канцлер и так далее… Он имел после этого аудиенцию у государя и удостоверил его клятвенно в истине своего донесения.» А. С. Пушкин высмеял вкусы А. Н. Голицына и его покровительство В. Н. Бантыш — Каменскому в своих эпиграммах".
«Один из современников Александра III свидетельствовал: «Позорному пороку предавались многие известные люди Петербурга: актеры, писатели, музыканты, великие князья. Имена у них были у всех на устах, многие афишировали свой образ жизни. Скандалы, сопровождающие открытие за кем-нибудь таких похождений, тянулись непрерывно, но до суда грязные дела обычно не доходили».
Принимая во внимание широко распространенный порок среди высочайших особ правительственных чиновников и даже особ высшей элиты государства и унижения, которым подвергался поэт при общении с ними, вымаливая снисхождение к некоторым его крамолам, нетрудно предположить, что и ему приходилось быть жертвой таких извращений, о чем он предпочитает не распространяться, но отдельные его высказывания в многочисленных эпираммах, не оставляют сомнений в порочности существующей власти. Достаточно вспомнить, что в послании к Ф. Ф. Вигелю Пушкин выражает сочувствие ему, что тот должен жить в Кишиневе, а не в цивилизованном городе, желает удачи в завоевании сердец юношей Кишинева и обещает навестить его, но только при одном условии:
«Тебе служить я буду рад —
Стихами, прозой, всей душою,
Но, Вигель, — пощади мой зад!»

Завершая это исследование на тему «Первая любовь Пушкина» и вынужденный экскурс на тему «Был ли Пушкин гомосексуалист?», мне хотелось бы однозначно назвать имя первой любви — Лида, а на второй вопрос ответить отрицательно, но признать, что Пушкин был не столько гомосексуалист, сколько жертва своего времени и воспитания. В то же время, принимая во внимание его женоненавистничество, сосуществующее с его увлеченностью к женскому полу, правильнее будет отнести Пушкина к биосексуалам, допускающим половое влечение к особям разного пола, что не исключает, что среди женских имен Дон-Жуанского списка под инициалами NN записано мужское имя, под которым был известен приятель Пушкина — П. А. Катенин, а само существование такого списка скорее вызвано желанием Пушкина оставить свидетельство потомкам, что его сексуальная склонность более относится к гетеросексуальной (натуральной).

Буду признателен, если сделанные выводы вызовут интерес профессиональных исследователей и удовлетворен, если наши мнения совпадут.

Список использованной литературы:
*1 — Жизнь Пушкина, рассказанная им самим и его современниками в двух томах, Москва, изд. «Правда», 1987, том 1,
*2- П. К. Губер «Дон — Жуанский список А. С. Пушкина, bibliotekar.ru/Pushkin/5.htm
*3 — Владимир Кирсанов."Голубое» окружение Александра Пушкина". www.mitin.com/dj01/kirsanov.shtml ,
*4 — Евгений Черных. «Ленский из могилы отомстил Пушкину за свое убийство?», www.kp.ru/daily/24113.3/337103/,
*5 — Собрание сочинений А. С. Пушкина в двух томах, Том 1, изд. «Художественная литература», Москва, 1968 г.
*6- Пушкин. Письма. Том 1. 1815−1825.(Под редакцией и с примечаниями Б. Л. Модзалевского.
Москва, Ленинград: Государственное издательство, 1926 год.)
*7 — «История гомосексуализма в России»
content.mail.ru/arch/25050/2483775.html