Почему «штык молодец», или В чем состояла суворовская тактика?

Во второй половине XVIII века на полях сражений господствовала линейная тактика. Войска наступали шагом, выстроившись в несколько шеренг и образовав линию. Темп стрельбы составлял 2−3 выстрела в минуту. Удавалось достичь и большей скорострельности, но мы говорим о среднем, обычном солдате. Как это обычно бывает, тактика определялась возможностями вооружения. Как и фехтование, военное дело прогрессировало постепенно, с сохранением по инерции архаичных черт.

Традиционно войска включали пехоту, стрелков, конницу и артиллерию. В умелом сочетании этих родов войск, манипулировании ими на поле боя и состояло тактическое мастерство. Например, швейцарская фаланга представляла собой плотное, глубокое построение пикинеров по типу древней македонской фаланги. Стрелки (аркебузиры и арбалетчики) играли больше вспомогательную роль, располагаясь перед строем и на флангах.

Фалангу можно сравнить с подвижным «фортом», где фланговые группы стрелков играли роль «бастионов». Глубокая фаланга была не слишком маневренна, но наносила мощный удар и была неуязвима для кавалерии. Стрелки при необходимости (сближении неприятеля) могли отступать вглубь строя пикинеров.

Недостатки такого построения стали проявляться по мере совершенствования огнестрельного оружия и увеличения огневой мощи, в особенности артиллеристской. Пикинеры оказывались беззащитны перед стрелками, способными расстреливать их на дистанции. Строй пикинеров стал активно пополняться стрелками, доля которых постепенно росла. Пикинеры, которых становилось все меньше, использовались до начала XVIII века.

Одной из основных их функций была защита от кавалерии. Плотный строй, защищенный лесом пик, был неуязвим для кавалеристской атаки холодным оружием. Появились рейтары: конные стрелки, вооруженные, например, парой пистолетов. Атакуя рысью, они сближались и, разрядив пистолеты, отступали, уступая место следующим. Но и здесь все упиралось в невысокую эффективность стрельбы, тем более на скаку под встречным огнем. В XVIII веке шведский король перевооружил кавалерию, требуя быстрой мощной атаки клинками.

Но вернемся к пехоте.

Реалии требовали увеличения огневой мощи. Но оружие заряжалось долго, и аркебузиры или мушкетеры, оставшиеся беззащитными после залпа, были бы смяты кавалерией. Шпаги, пригодные для ближнего боя с пехотой, против конной массы годились мало. Без пикинеров не обойтись! Но чем больше пикинеров, тем меньше ружей…

Способы решения этой задачи предлагались разные. Например, знакомые нам по фильмам бердыши русских стрельцов — это и холодное оружие, и подставка под мушкет. Но если шпаги против кавалерии неэффективны, то пользоваться бердышом или пикой, одновременно имея ружье, неудобно. Да и громоздкий он, а мушкет постепенно облегчался так, что необходимость в подставке отпадала.

И в середине XVII века был предложен багинет: клинок, рукоять которого вставлялась в ствол ружья, превращая его в пику. Причем довольно длинную: длина ружья могла составлять около 1,5 м, а багинета (или позже штыка) — 20−40 см. В итоге стало возможно вооружить пехотинцев огнестрельным оружием, одновременно дав им средство ближнего боя. Теперь не было ни пикинеров, не способных ответить огнем на огонь, ни стрелков, бессильных перед кавалеристской атакой.

Но багинет в стволе не позволял стрелять. Помните суворовское: «Сбереги пулю в дуле! …Первого заколи, второго застрели, третьему штыком карачун!» Багинет не позволял подобного маневра. А еще неважно держался в стволе! После усовершенствования штык стал крепиться на ствол сбоку, не мешая заряжанию и стрельбе. Позже заменили деревянный шомпол для забивания пули в ствол на металлический. Это и ускорило заряжание (за счет большего веса шомпола), и позволило принимать удары на закрепленный на ружье шомпол.

Акцент делался на плотность залпового огня. Скорострельность достигалась в основном муштрой. Муштра и строевая подготовка были необходимы, ведь войскам требовалось четко маневрировать и перестраиваться в плотном строю. Залповый огонь требовал одновременности выстрелов, к тому же как можно более частой стрельбы. Достигалось это бесконечными упражнениями, чтобы солдат был способен, как автомат, перезаряжать и стрелять в любых условиях, одновременно держа строй.

Важным фактором стала растущая мощь артиллерии. В XVIII веке артиллерия стала более мобильной, орудиями стали маневрировать на поле боя, подтягивая их туда, где в них возникала необходимость. Это позволило родам войск более гибко взаимодействовать. Так, при угрозе прорыва линии стрелков кавалерией пехота выстраивалась квадратом, каре. По сути это снова был живой форт, расстреливающий атакующих кавалеристов залпами и встречающий стеной штыков.

Этот способ обороны был чрезвычайно эффективен, если пехота не поддавалась панике и сохраняла строй. Наступать же в каре было затруднительно. И фронт у каре куда меньше, чем у того же отряда, развернувшегося в линию — а значит, перестроение в каре снижает огневую мощь. Поэтому было выгодно кавалерийскими атаками вынудить чужую пехоту перестроиться в каре. А затем, сблизившись и подтянув артиллерию, расстреливать плотно стоящие узким фронтом ряды.

В целом же эффективность стрельбы была невысока. Реальная прицельная дальность составляла порядка 30 метров, хотя далеко не всегда солдат обучали целиться. Таковы были возможности оружия.

Так что Суворов был прав, предпочитая штыковой удар. Но Суворов не был бы военным гением, если бы недооценивал огнестрельное оружие. В «Науке побеждать» сказано: «Стреляй редко, да метко». Суворовские солдаты обучались стрелять «цельно», прицеливаясь. А на 60 шагах атаковать бегом, это выходило быстрее, чем пытаться зарядить ружье в наступлении размеренным шагом.

«Солдат должен знать свой маневр» — еще одно отличие доктрины Суворова. Общепринятая муштра не отменялась, но помимо того Суворов разъяснял и унтерам, и солдатам смысл их действий на поле боя.

И это понятно, учитывая условия в русской армии. Национальная (а не наемная), обладающая соответствующим моральным духом, который Суворов всячески укреплял. Профессиональная, а значит, есть возможность проводить длительное обучение. В «Науке побеждать» Суворов по сути обращается к каждому солдату, к его моральному духу, чувству превосходства над любым противником. От подчиненных он требовал инициативы… и даже в малом это оправданно.

Штыковая атака бегом неизбежно должна была разредить строй, прежние же уставы делали ставку на наступление плотными рядами, на управление массой войск в целом. Солдат должен был действовать как автомат, шагая и стреляя.

Наверное, Суворов первым потребовал от подчиненных понимания и инициативы, вразрез с принятым в то время подходом. Инициатива проявилась и в описании Суворовым тактических схем построения боя: нешаблонных, гибко меняющихся в зависимости от обстоятельств, от тактики того или иного противника.