В этой статье хотелось бы проследить жизненный путь Корнилова к севастопольской славе. Одним из самых полных жизнеописаний является книга Светланы Кузьминой «Адмирал Корнилов».
Начнем с того, что будущий адмирал далеко не грезил морем, в отличие от многих моряков. В Морской корпус он был зачислен по решению отца, учился прилежно.
Закончив обучение, опять же по протекции отца, мичман Корнилов был зачислен в экипаж фрегата «Азов» под командование 
Автор книги описывает очень примечательный случай. У мичмана Корнилова была привычка в свободное время читать французские романчики. Лазарев долго терпел, но однажды просто взял эти книжки, выбросил за борт и ушел к себе в каюту, не обращая внимания на ошеломленного юношу. Вернулся он уже с морской литературой из собственной библиотеки. Командир протянул Корнилову книги и сказал с укором, что морскому офицеру не пристало читать бульварщину, а нужно каждую минуту совершенствовать свои навыки.
Именно тогда у Корнилова зародилась потребность к самообучению, которую он пронес через всю свою жизнь. Будучи уже командиром корабля, он старался привить это незаменимое качество подчиненным. Кстати, по его инициативе в Севастополе была открыта первая военная библиотека — Лазаревская, по примеру которой такие заведения со временем были открыты и при других флотах.
В начале славного пути довелось Корнилову принять участие в знаменитом Наваринском сражении, за которое он получил первую свою награду. А по возвращении молодого офицера в Кронштадт, ему доверили командование тендером «Лебедь». Он лично набрал экипаж и держал судно в образцовом порядке.
Вскоре, по ходатайству
В 1837 году Корнилов вернулся в Севастополь. Ему доверили командовать фрегатом «Двенадцать апостолов». Владимир Алексеевич лично контролировал строительство корабля, а затем набирал офицеров и команду.
Он приглядывался к каждому подчиненному, старался развить в нем качества, полезные в службе, поддерживал дух соревнований.
Что интересно, Корнилов старался разъяснить каждому его обязанности. Он зорко наблюдал за действиями вахтенной смены, не встревая в сам процесс. А после вызывал провинившихся и с глазу на глаз разъяснял их ошибки. Единственное, когда он мог отменить распоряжение вахтенного начальника, это если его ошибка грозила серьезными последствиями.
Биографы Корнилова отмечают его скрупулезность во всем. Они утверждают, что у него была особая тетрадь, куда записывалось все: от проступков членов экипажа до кандидатов на повышение и многое другое. Этот своеобразный ежедневник Корнилов вел на протяжении всей службы.
На фрегате «Двенадцать апостолов», как ни на одном корабле, была образцовая дисциплина и выучка экипажа. Здесь ежедневно проводились учебные тревоги. Был разработан план тренировок. А для артиллеристов Владимир Алексеевич даже составил специальный вопросник по теории.
Впрочем, у Корнилова была тяга к разработке разного рода теоретических пособий. Например, он составил «Артиллерийское учение», в котором подробно описал новые способы стрельбы, опробованные на его фрегате. Этим пособием стали пользоваться и на других кораблях.
Владимир Алексеевич проявлял особую педантичность в своих трудах. В одном из них, например, он поместил несколько тысяч чертежей, что просто уму непостижимо!
Адмирал Лазарев заметил в Корнилове способность к тщательному сбору данных и их последующему анализу, поэтому он поручил ему разработку полного списка вооружения, оборудования и снабжения кораблей каждого класса. Этим фундаментальным трудом под названием «Штаты вооружения и снабжения судов Черноморского флота» не одно десятилетие пользовались кораблестроители, интенданты и командиры кораблей. Такого рода пособия российский флот еще не знал.
Уже будучи командиром эскадры, Корнилов решил внести дополнения в действующий на тот момент Морской устав. Принимая во внимание введение в состав флота абсолютно новых кораблей — пароходофрегатов, он делал упор на винтовые корабли, зная, что скоро парусные суда уйдут в прошлое.
Также Владимир Алексеевич внес в статьи дополнения, в которых четко прописал обязанности флагмана, командира, старшего офицера и вахтенного начальника. Он считал, что командующий эскадрой должен посвящать офицеров в тактические и стратегические планы сражений на случай, если сам он будет тяжело ранен или погибнет.
Как и другие «птенцы лазаревской школы» (Нахимов, Истомин), Корнилов выступал против телесных наказаний матросов. Но с оговоркой: порка назначалась за буйство, грубость по отношению к старшим по званию и воровство, и только по приказу командира.
На эскадре Корнилова, как ни на одной более, каждодневно проходили тренировки. Если корабль возвращался из похода, он ремонтировался и по возможности включался в учение. Даже в преддверии Крымской войны Корнилов не изменял своим принципам. Он разделил суда на три отряда, один из которых уходил в крейсерство, а два других проводили тренировку, потом они менялись.
Владимир Алексеевич оригинально придумал, как подтолкнуть штурманских офицеров к оттачиванию своих навыков. Так, если штурман перед своим берегом пользовался услугами лоцмана, то из его жалования вычиталась определенная сумма. Если же в чужих водах штурман приводил корабль в гавань самостоятельно, то его ждало приятное вознаграждение. Очень оригинальный подход!
В предчувствии войны Корнилов предложил установить крейсерство вблизи берегов Анатолии, чтобы предотвратить внезапное нападение турецкой эскадры на Севастополь. Но Адмиралтейство откровенно боялось активных действий и все ждало, когда война официально будет объявлена.
В октябре 1853 года Турция объявила войну России. А 17 ноября Корнилов принял участие в первом в истории сражении пароходофрегатов. Тогда он командовал пароходом «Владимир», а противником его был египетский десятипушечный «Перваз Бахри». Во время боя он не упустил возможность проследить, как ведет себя такое судно во время маневрирования и стрельбы, учел все нюансы управления им. В итоге русские моряки одержали победу и даже забрали, как приз, вражеский пароход. Кстати, его подлатали и ввели в строй уже под названием «Корнилов».
С первых дней Корнилов погрузился с головой в организацию обороны Севастополя. Он каждую минуту только о ней и думал.
Первым делом он приказал установить боны в проходе в гавань.
Обойдя укрепления, Корнилов решил бросить основные усилия на защиту Северной бухты, которая практически зияла брешами. Для этого он открыл сбор пожертвований на материалы для строительства. Отличился офицер в отставке. На его деньги была построена целая башня, которую и назвали в честь мецената — Волоховой.
Благодаря усилиям женщин и детей, в одно солнечное утро перед взором моряков Союзного флота предстали хорошо укрепленные бастионы Северной бухты Севастополя, ощетинившиеся множеством орудийных стволов. Для возведения понадобилась всего неделя, в течение которой добровольцы трудились денно и нощно.
Принимая во внимание военное время, Корнилов одним из первых приказов выпустил всех заключенных и дал им возможность искупить кровью преступления. И арестантская рота не подвела, в первом же столкновении разгромив французов.
20 сентября 1854 года произошло сражение сухопутных войск под командованием А. Меньшикова при реке Альма. По воспоминаниям участников, это была настоящая мясорубка, после которой разрозненные группы солдат были деморализованы.
Как пишут историки, после поражения он отступил к Бахчисараю, тем самым бросив гарнизон в Севастополе на произвол судьбы. Своим ошеломляющим приказом он дал понять военным и жителям города, что Черноморский флот будет заперт в западне. Главнокомандующий приказал затопить 12 кораблей перед входом в бухту.
Русские моряки осознали, что шансов выйти в открытое море и сразиться с противником больше нет. На совете, который собрал Корнилов, высказывались предложения выйти в море и, сцепившись с вражескими кораблями, взорваться. Но Владимир Алексеевич разъяснил, что экипажи принесенных в жертву фрегатов пополнят гарнизон, а орудия усилят батареи.
И здесь Корнилов поступил как талантливый организатор. Моряков, служивших на одном корабле, не разъединяли, и постепенно правила, заведенные на флоте, перекочевали на берег. Оставил для них Корнилов и морское довольствие.
23 сентября 1854 года корабли были затоплены. Среди них был и фрегат Корнилова «Двенадцать апостолов» — образцовый корабль Черноморского флота. Это был единственный день, когда Корнилов плакал… Плакал весь Севастополь…
Каждое утро Корнилов начинал с объезда укреплений в сопровождении адъютантов. Он на месте проверял боевую готовность личного состава и орудий, отдавал распоряжения. В это время, как и когда-то на своем корабле, он стоял перед лицом противника во весь рост, не пригибаясь и не прячась за брустверы. Подчиненным приходилось идти на уловки, чтобы сохранить жизнь своему любимому командиру. Но он только усмехался.
Для артиллеристов Корнилов написал свод правил, в которых приказывал во время обстрела отправлять в укрытие всех незадействованных или раненных бойцов. Стрелять велено было в скопления противника и на минимальном расстоянии, беречь снаряды. Солдаты в пылу боя не должны были выходить за оборонительную линию, чтобы не мешать артиллерии.
Читая о действиях Владимира Алексеевича, понимаешь, какой же это был колоссальный труд, сколько же всего на него навалилось. Складывается впечатление, что он старался охватить своим вниманием все сферы обороны. Он спешил, будто предчувствуя свою скорую гибель. И оказался прав. Адмирал Корнилов, рачительный хозяин Севастополя, погиб в первый же день обстрела. Севастополь был буквально обезглавлен…
О гибели адмирала Корнилова существует одна легенда.
Еще во времена командования фрегатом «Двенадцать апостолов» у него был адъютант, который не расставался с необычной шашкой. Он говорил, что купил ее за бесценок на восточном базаре. По уверениям продавца, она была проклята и приносила гибель своему владельцу. В первом же бою этот адъютант был убит. Это злосчастное оружие взял на память Владимир Алексеевич. И в день его гибели на Малаховом кургане шашка была при нем. Ядро, смертельно ранившее адмирала, перебило клинок пополам. Впоследствии эти обломки всю жизнь хранила вдова Корнилова.
Накануне боя Корнилов написал жене письмо, в котором ободрял ее, ни словом не проговорившись о чувстве близкой гибели. А утром, противореча самому себе, отправил с письмом свои золотые часы, приказав передать их старшему сыну, сославшись на боязнь их разбить. Что тогда творилось у него в душе?
В последнее утро подчиненные особенно настойчиво просили Корнилова не рисковать собой. Но адмирал был непреклонен. Он говорил, что если он не появится на бастионах, то что о нем тогда подумают?
5 октября вице-адмирал Корнилов с адъютантами приехал на Малахов курган. Раздав распоряжения, он уже собирался покинуть укрепление, как вдруг ядро сбило его с ног. Офицеры, подбежавшие на помощь, увидели вмятую полу шинели и кровавое месиво на бедре у самого живота. Корнилов, преодолевая боль, лишь приказал отстаивать Севастополь и потерял сознание. Через несколько часов он скончался в муках.
Получается, что Господь забрал адмирала, исполнившего свой долг. Корнилов отдал не только свои знания и навыки во имя спасения Севастополя и Черноморского флота, но и пожертвовал своей жизнью, как и многие другие. Досконально все предусмотрев и организовав, он будто вспыхнул и сгорел, озарив своим сиянием защитников, своим примером вдохновив их на бессмертный подвиг.
Говорят, что даже Николай I просил у Господа сохранить жизнь Корнилова. Но молитва не была услышана. В первый же день обстрела адмирал Владимир Алексеевич Корнилов трагически завершил свой земной путь к севастопольской славе, навсегда вписав свое имя в историю героической обороны.
Лет 50 назад один поэт написал "...Опять он здесь. Я завтра явится Такие зрители - беда. Вам все на выставке не нравится Зачем Вы Ходите...