Что собой в те времена представляла Александрия? С одной стороны — оазис цивилизации, куда каждый прибывший из разных уголков мира строитель пытался внести элемент собственной культуры. С другой — слишком уж близко подступала жаркая и необъятная пустыня, в которой каждый человек мог в лучшем случае чувствовать себя песчинкой. Здесь управляла миром стихия, а человек только приспосабливался к ней. И этот резкий переход «из князи в грязи» — не мог не наложить свой отпечаток на восприятие мира. Здесь выживал только сильнейший…
Юный Джузеппе мечтал выбраться из Египта, его тянуло на родину предков, в Италию. Туда он впервые приехал довольно поздно, когда ему исполнилось уже 24 года. Но Тоскана его несколько разочаровала — то же спокойное течение, как и в родной семье, отсутствие накала страстей, вулкан просыпался только тогда, когда в грудной клетке начинала бешено клокотать жгучая ревность. Но что это за страсти?! Бороться всю жизнь только за то, чтобы какая-то конкретная красавица принадлежала только тебе? Подчиняя этому и силы, и время? И это после того, как соприкоснулся с тем, как человек покоряет природу, ведь строительство Суэцкого канала не было таким уж легким занятием!
Его новые родственники, видя постоянную тревогу на челе молодого человека, искренне удивлялись: чего тебе еще надо? А он хотел жизни, кипения, насыщенных красок! Значительно позже он вывел формулу, по которой хотел жить и… умереть. Она очень интересна, нужно только вдуматься в каждое слово:
Умереть, как жаворонок,
задохнувшись от жажды
перед миражом.
Или, как перепелка,
перелетев через море
и опустившись в кустах
оттого, что лететь
дальше нет охоты.
Но только не жить
жалуясь и хныча,
как слепой щегленок…
Но Джузеппе не стал бы одним их ярких представителей итальянской поэзии, если бы его становление не прошло в Париже. Во французской столице он посещает лекции в Сорбонне, а также в в College de France, но самое главное — итальянец, рожденный в Египте, находит очень много единомышленников, которые спокойной и размеренной жизни предпочитают духовные поиски «философского камня». Унгаретти быстро сходится со многими футуристами, их имена мало что скажут нам, сегодняшнему поколению, но одно имя хорошо известно буквально всем: Пабло Пикассо.
К сожалению, долго «философствовать» Унгаретти не довелось. Разразилась первая мировая война. У Джузеппе было много возможностей спрятаться за спины других, например, вернуться в тот же Египет. Но он записался добровольцем и сражался наравне со всеми. «Я открыл, приобщась к страданиям стольких людей в траншеях, секрет человека, загадку поэзии и знак моего творчества», — скажет гораздо позднее Джузеппе.
Вот одно из его стихотворений той поры:
«Всю ночь прижатый к мертвому товарищу,
с оскаленным ртом обращенным к полной луне,
с кровью на руках проникшей в мою тишину,
я писал письма полные любви
никогда я не был так связан с жизнью…»
Его первый поэтический сборник, вышедший в 1916 году, названный автором «Погребенный порт», был хорошо встречен читателями, ибо в нем не было каких-то высокопарных строк, напротив, все было написано в духе сермяжной правды жизни и лично мне напоминает прозу Артема Веселого, в частности, его боль — «Россия, кровью умытая».
В конце второго десятилетия ХХ века в послевоенной Италии порядок начали наводить энергичные парни будущего диктатора Бенито Муссолини. В те времена еще не было в моде слова фашизм, и «сильная рука» показалась многим итальянцам символом возрождения. Мало кто знает, что до войны в течение трех лет Муссолини был главным редактором центрального органа итальянской социалистической партии — «Аванти». Но когда его исключили из рядов ИСП за агитацию выступить в войне на стороне Антанты, он начал искать свой путь. Кстати, и термин «фашизм» произошел от образованного Бенито «Союза борьбы» — по-итальянски это звучало: «Фашио ди компаттименто». Вот так антигерманист Муссолини, в конце концов, оказался на стороне национал-социализма.
Но вернемся к герою нашего повествования. Джузеппе Унгаретти охотно откликнулся на эти преобразования и в своей нетрадиционной форме стихосложения начал поддерживать тех, кто хочет для Италии лучшего будущего. А корни мужества и непоколебимой стойкости решено было искать в закончившейся войне. Поэтому в 1923 году было решено повторить издание «Погребенного порта». Но оказалось, что поэт времени зря не терял, он перерабатывал свои творения не один раз. Новый вариант тоже понравился властям предержащим. Причем настолько, что Муссолини не поленился и лично написал предисловие.
Забегая вперед, скажу, что это предисловие сослужило плохую службу Унгаретти, в СССР он попал в список фашистских рифмоплетов и первый перевод его стихотворений на русский язык был сделан спустя многие десятилетия, когда Джузеппе уже снискал европейскую славу.
Но вернемся в 20-е годы. Как человек, тонко чувствующий любую фальшь, любое надувательство, Унгаретти очень быстро разобрался, что диктатор Италии стремится вовсе не к тому, чтобы сделать счастливым каждого маленького человека, а к личной неконтролируемой власти, он отвернулся от националистов. До поры до времени его не трогали, памятуя об «автографе» Муссолини, но подрезали при первом удобном случае. К тому же в Европе начал прибирать одно государство за другим Гитлер, что очень не нравилось человеколюбу Унгаретти. А потом Муссолини организовал в 1936 году военно-фашистский мятеж против республиканской Испании, в результате которого там был установлен режим генерала Франсиско Франко. Джузеппе был вынужден уехать в Бразилию, где по своим же словам «по-настоящему вступил во взрослую жизнь».
Он провел в Латинской Америке долгих шесть лет. В 1942 году Унгаретти избрали в итальянскую Академию, он вернулся в Рим. И застал его в фашистской ереси. Ответом поэта стал цикл Roma Occupata, оккупированный Рим, в который входит одно из самых известных стихотворений Унгаретти «Перестаньте убивать убитых». К сожалению, переведенного варианта стихотворения я не обнаружил. Возможно, оно есть в книге Евгения Солоновича «Итальянская поэзия», но не уверен. Сборник был посвящен героям Сопротивления. Если учесть, что это был 1943 год, а Рим был освобожден 4 июня 1944 года, то нужно было иметь мужество, чтобы открыто выступать против власти, которая не гнушалась убийствами, в том числе и политическими.
Джузеппе Унгаретти в 60-е годы был в Советском Союзе, в частности, в 1963 году он встречался с советскими читателями в Центральном доме литераторов в ранге председателя Европейского сообщества писателей. Скончался поэт 1 июня 1970 года, на 83-м году жизни. А я хочу привести еще одно маленькое поэтическое размышление Джузеппе Унгаретти:
В мягком продолжении улыбки
Мы чувствуем себя захваченными вихрем
Из обрывков желаний.
Солнце пожинает нас,
Мы закрываем глаза,
Чтобы увидеть бесконечные обещания,
Плывущие в озере.
Опять попадаем в себя
И клеймим землю этим телом
Сегодня таким тяжелым для нас…
Футуризм как течение рожден итальянцами в это самое время ("Манифест футуризма" - 1909). Основателем его был Ф. Т. Маринетти - личность, кажется, очень известная. А вот предтечей футуризма, тем, кто дал соответствующие импульсы итальянцам, принято считать Аполлинера (он сам, конечно, так себя не определял). И именно Аполлинер оказал на Унгаретти наибольшее влияние в этот период. Поскольку культурной столицей Европы был Париж, с публикой более искушенной и готовой ко всяком новациям, итальянцы и предпочитали дебютировать там. Там и Маринетти свой манифест напечатал, там в 1912 и первая выставка итальянских футуристов проходила (Карра, Боччони, Балла и др). А Пикассо того времени - кубист, а не футурист.
0 Ответить
Марианна, я не совсем понимаю вопрос. Ну, да, Папини, Соффичи, Палаццески. Первые двое издавали журнал, который был голосом футуризма. Еще Маринетти, конечно. Но Унгаретти не подражал футуристам итальянским, с их довольно грубым технократизмом. Он учился, конечно, у французов (это Аполлинер в первую очередь). И даже первые его опубл. стихи - на французском... Из итальянцев на него в середине 1910-х оказал влияние, вероятно, Кампана.
0 Ответить
Петр Епифанов, Ваш упрек автору: "Вы пишете, что имена парижских знакомых и друзей Унгаретти мало что скажут современному читателю. Да уж..." На самом деле он написал: "Унгаретти быстро сходится со многими футуристами, их имена мало что скажут нам, сегодняшнему поколению..."
0 Ответить
Вы пишете, что имена парижских знакомых и друзей Унгаретти мало что скажут современному читателю. Да уж... Аполлинер, Сандрар, Модильяни, Брак, Де Кирико, Бретон, и это лишь малая часть...
0 Ответить
Петр Епифанов, но кто из них футуристы? Соффичи, Папини, Палаццески, упомянутые в Википедии, - те, кого назвал бы, да не захотел, автор. Спасибо, кое-что поправили. Очень интересны Ваши переводы и статья.
0 Ответить
Мнение, что Унгаретти происходил из еврейской семьи, происходит из ошибки в русском переводе одной из итальянских кратких статей о нем. Там сказано, что Унгаретти слушал лекции Бергсона, и попутно упомянуто о евр. происхождении Бергсона, а у нас кто-то перевел так, что сам Унгаретти был еврей. Это не так. Насчет отношений с Муссолини. По-моему, у них до конца отношения были довольно свойские. Чтобы его зажимали при фашизме, не вижу ни малейших подтверждений. Печатался он регулярно, на гонорары с нач. 30-х мог жить, не нуждаясь в другой работе, в Академию избрали, профессуру дали, чего еще желать? Если бы он был евреем, то по принятому в 1938 г. закону о расе ему не могли бы дать никаких почетных званий, это уж точно, а в оккупированном немцами Риме 44-го года он навряд ли уцелел бы (были депортации). Из Бразилии он уехал, п. ч. Бразилия сама в августе 42-го вступила в войну на стороне союзников, и он как гражданин враждебной страны не мог там оставаться по закону.
Я перевожу Унгаретти, поэтому немного в курсе.
0 Ответить
Хорошо. Только вот это совсем не понимаю:
И застал его фашисткой ересью.
Оценка статьи: 5
0 Ответить
Юрий, я чего-то засомневалась: человеколюб или человеколюбец? Развейте, а?
По поводу Муссолини. Меня всегда огорчает совковая оценка этого великого человека. Мне пришлось жить в Италии и знаю мнение рядового макаронника о нем - не о его фашизме память в народе, а в новостройках (типа хрущевских, доступных, бесплатных), в прекрасных дорогах Италии ( после него никто палец об палец не ударил), в социальных программах для неимущей южной Италии, в развитии хотя бы какой-то промышленности. От Рима ведет Аппиева дорога по важнейшей магистрали на юг страны. До войны, в полнейшей нищете, Муссолини ее реставрировал и законсервировал для потомков и паралельно проложил трассу. Распечатал каррарские мраморы. У Швейцарии взял электричество - осветил слепую Италию огнями. Отстроил Рим, как великий император. Все, что там сейчас есть, сделано им и только лишь доживает. Никакому Берлускони этого не поднять и уже вообще никому. Если бы ни миланские бандюги ( а Милан это уже почти не Италия, отребье северное), ушел бы Бени с подругой и еще неизвестно, как бы карта упала. Италия чтила и чтит Бенито, что бы ни говорили где. Ну, Аванти. так и что? А Вы знаете, в Стрезе есть улица им. Бенито. Хотели переименовать, но муниципал рявкнул. Оставили. В мое время в Милане на трамвайном кольце. где их постреляли, карабиньери по утрам убирали анонимные цветы. Я его ранними стихами упиваюсь. Есть ли русские переводы, не знаю. Джузеппе - щегленок времен Муссолини. Но и всего-то. А в политике у поэтов разные расклады случаются. Возьмите Гарсию Лорку? Что это? Nihil. Scusi.
0 Ответить
Надо же, я даже не слышала об этом поэте (чуть не написала «к своему стыду» - я сейчас как раз работаю над избавлением от этой фразы)…
Насчет щегленка я с Джузеппе согласна. Но и другие два варианта не представляются мне пределом мечтаний: жаворонок, который летел к ложной цели и умер от разочарования, и перепелка, фантазии и жизненных сил которой хватило только на одно свершение. Думаю, этими тремя вариантами не исчерпываются возможности нашей жизни и смерти…
0 Ответить