Лев Толстой - гений или обычный человек? Часть 3

Перейти ко второй части статьи

И об этом мы уже начали говорить со своей собеседницей, Заслуженным работником культуры РФ, заведующей отделом меморации и музеефикации Государственного мемориального и природного заповедника «Музей-усадьба Л. Н. Толстого «Ясная Поляна» Ниной Алексеевной Никитиной.

— В то время Софья Андреевна еще не могла этого принять…

Она не видела духовного единения с мужем. Софья Андреевна заботилась о семье, детях, от этих проблем уйти она не могла. Ведь не случайно она, переживая еще раз эти годы, так писала в своей книге «Моя жизнь»:

«Я не сумела разделить на словах его духовную жизнь, провести ее в жизнь, волоча за собой целую семью, это немыслимо».

Она и верная супруга, и мать, но и помощница Толстого. Софья Андреевна и переписчица рукописей, секретарь, издатель его романов и повестей. При этом она находит время для занятий музыкой, фотографией, живописью.

Я согласна с мнением многих исследователей жизни писателя о том, эти два человека не всегда понимали друг друга, но были верны, и в основе их отношений, согласитесь, была любовь.

Вот вы заговорили о Валентине Булгакове, им отмечен очень любопытный факт в общении с Толстым. Он как-то на прогулке, когда ему уже было за 80 лет, неожиданно обмолвился:

«…кажется, я должен быть удовлетворен своей славой, но никак не могу понять, почему во мне видят что-то особенное, когда я такой же человек, как и все…»

— Вы помните, как это рассмешило Булгакова…

Булгаков ему заметил: «Сами виноваты, Лев Николаевич! Зачем так много написали?» Толстой, смеясь, ответил: «Вот, вот, моя вина, я виноват! Также виноват, что народил детей, и дети глупые и делают неприятности, и я виноват…»

Несомненно, понять по-человечески Толстого можно. В 80-е годы в стране была засуха, неурожай и голод. «Мелкие» статейки в газетах о помощи голодающим его раздражали. Он делает запись в дневнике. Мысль проста. Надо просто «слезть с шеи голодающих добровольно». Затем Лев Николаевич пишет трактат «Так что же нам делать?» Он все настойчивее призывают власть имущих понять, что она несет бедствия народу.

Конечно, хватало шума, неприятия его мнений. Все это не могло не волновать семью Толстого. К счастью, Александр III не стал принимать никаких действий против Льва Николаевича. Но в начале 90-х годов в связи с волнениями в Казани, где против разгона демонстрантов вступился Союз помощи писателей, Толстой выразил ему свою поддержку в письме.

Тучи вокруг Льва Николаевича сгущались. Его выступлений ждала общественность. Так и отлучение Толстого от церкви стало не частным случаем, а событием. Это произошло за четыре года до первой революции в России (1905 г.)

— Сложной была обстановка и в Ясной Поляне?

В конце 90-х годов Толстой пытался уехать из поместья. Но вернулся, жена ждала ребенка. Потом еще были попытки, но он их так и не осуществил. Но не значит, что отказался от этой идеи. А в Ясной Поляне к тому времени уже образовались два враждебных лагеря.

С одной стороны стояли давний друг Льва Николаевича, В. Чертков, посвятивший своему учителю всю жизнь, и дочери Толстого. Другую сторону «держали» Софья Андреевна, ее сыновья. Дети Толстого Татьяна, Мария, Сергей и Илья остались вне этих лагерей.

В. Чертков и младшая дочь Толстого, Александра, требовали от него твердости в отношениях с Софьей Андреевной. Чертков хотел завладеть правом на издание произведений писателя — то, что пугало жену Толстого. Ситуация с июня до октября (ухода из дома Толстого) была накалена до предела.

Особое возмущение вызвало у Софьи Андреевны то, что Толстой отдал часть своих дневников В. Черткову. Она умоляет его вернуть их ей. Но он не соглашается. К Черткову едет дочь Александра, которой он возвращает записи Толстого.

— Толстой в это время очень был слаб?

Все думали, что это конец. И Софья Андреевна во всем винила, конечно, себя. Это сблизило окружение Толстого. Лев Николаевич выдержал этот сердечный приступ. Для его ухода из семьи нужен был толчок. И скоро это произошло. Ночью он увидел в комнате Софью Андреевну, которая что-то искала в его бумагах, он думал, что завещание. Этого перенести он не мог.

Вообще, Лев Николаевич был фаталистом. Он верил в цифру «28». Он сам родился 28 числа, 28 года. Первый ребенок родился 28 числа. Когда он хотел что-то сказать о писателе, он открывал книгу на 28 странице. И тут же осмысливал его творчество. Он даже крутил цепочку от часов ровно 28 раз… И ему 82 года, а перевернуть цифру — 28. Он ждал 28 октября. Толстой покинул Ясную Поляну с 27 на 28 октября вместе с врачом Душаном Маковицким, дочерью Александрой.

Комнату Софья Андреевна всегда держала открытой, а тут проспала. Он оставил ей объяснение. Просил, чтобы не обижалась, писал, что старики должны жить в уединении. В его письме нет упреков, только благодарность за совместно прожитую жизнь.

Он не собирался возвращаться. Когда они были на станции Шамардино, открыли карту, чтоб решить, куда ехать. Первая точка, на которую наткнулся Толстой — Кавказ… Вспомнил свое молодое время. Может, он хотел вернуться вновь туда. Догадок на этот счет сейчас много.

Он знал, что Софья Андреевна уже организовала за ним слежку. Торопился, ехал без билета… Конечно, это был неслучайный шаг. Ведь Толстой давно «отслаивался» от своей колыбели — любимой Ясной Поляны.

— Этот уход был трагичен.

У Толстого началось воспаление легких в дороге. Они сошли на станции Астапово. В течение 7 дней врачи боролись за жизнь Льва Николаевича. Рядом были его близкие. Когда появилась дочь Татьяна, то он ее спросил: «Кто остался с мама?» Она отвечала долго и подробно обо всем, что его интересовало. Дети думали, что он передаст им, что хочет видеть жену, но он повторял в бреду: «Бежать, бежать…»

Толстого не стало 20(7) ноября 1910 года.

Софья Андреевна пережила Толстого на 9 лет (похоронена на Кочаковском кладбище, недалеко от Ясной Поляны). Но она завершила издание собраний его сочинений, свою переписку с мужем. В ее записях сохранились трогательные строки:

«Пусть снисходительно отнесутся люди к той, которой, может быть, непосильно было с юных лет нести на плечах высокое назначение — быть женой гения и великого человека».

Несколько слов хочу сказать о могиле Льва Николаевича. Как такового завещания, где его похоронить, не было. Была лишь дневниковая запись: вот хорошо бы быть похороненным в яснополянском лесу «Заказ», на краю оврага. Здесь они еще детьми часто собирались и играли. Брат Николай придумал, что именно в этом месте зарыта «зеленая палочка». Если люди найдут ее, то это поможет им стать счастливыми.

Эту легенду Лев Николаевич любил с детства. Он мечтал о всеобщем счастье. К тому же, это место было сплошь усыпано незабудками.

Но произошла странная метаморфоза. Думаю, этого не мог предвидеть Толстой. Когда его похоронили в «Заказе», все незабудки «ушли» с поляны. Что бы мы ни делали, чтобы посадить их снова. Они ведь растут у нас везде, но не тут.

Я для себя это объяснила так. Сегодня поклониться Толстому идет каждый день поток, река-люди. Мы не забываем его.