Офицеры Российской империи. Как служил вице-адмирал З. П. Рожественский?

О Зиновии Петровиче можно найти немного информации. Меня очень удивило, что в областной библиотеке вообще нет биографической литературы о нем. Из числа книг, где упоминается Рожественский, хотелось бы выделить две, которые по характеристике личности вице-адмирала противоположны друг другу. И эта противоречивость просто поражает.

В романе «Цусима» А. Новиков-Прибой писал о горячем невыдержанном матерщиннике, которому лучше было не попадаться под руку. Конечно, строгие начальники всегда выставляются подчиненными самодурами. Притом автор был всего лишь баталером на корабле «Орел» (флагманское судно «князь Суворов») и не находился в непосредственном подчинении З. П. Рожественскому.

Абсолютно другим Рожественский предстает перед читателями в трилогии В. Семенова «Расплата». Это человек хоть и вспыльчивый, но справедливый. Владимир Иванович вспоминал, что все участники 2-й Тихоокеанской эскадры надеялись на его профессионализм. Но надежд адмирал не оправдал. Автор был очевидцем той страшной бойни. В те страшные часы он был на борту «Суворова», видел и оценивал действия главнокомандующего, вел подробный дневник. Воспоминания Семенова объективны, он не старается обелить или, наоборот, обвинить во всем Рожественского.

Зиновий Петрович с юности связал свою судьбу с морем. Вероятно, на его выбор повлияла Крымская война 1853 -1856 гг. Анализируя его морскую карьеру, можно видеть, как быстро он поднимался по служебной лестнице. Существуют мнения о его недобросовестности. Но стоит учесть, что этот человек был, по воспоминаниям В. Семенова, настоящим трудягой. Сам он работал с утра и до поздней ночи, поэтому и подчиненным не давал расслабиться. Впечатляет, что за 36 лет службы в отпуске Зиновий Петрович был всего лишь 4 раза (всего 99 суток).

Конечно, продвижению по службе помогало и умение быть в нужном месте в нужное время. На смотрах он показывал себя так, как бы его желали видеть высокопоставленные лица. Одним из отрицательных качеств Рожественского была скрытность. Во время похода 2-й Тихоокеанской эскадры он практически никого не посвящал в свои планы, не собирал совещаний.

Адмирал подавлял всякую инициативу. Он требовал строгого выполнения приказов. А когда во время сражения на флагманском корабле были разрушены мачты и стало невозможно подавать флажные сигналы, то, по воспоминаниям Семенова, это внесло сумятицу в ряды эскадры. Стоит сказать, что Рожественский в должности главы ГМШ вызвался сам вести эскадру. Он трезво оценил состояние вверенных ему кораблей, изначально знал, что идет на верную смерть.

Интересно, что в пути при погрузке угля Рожественский подключал вольнонаёмных рабочих. Он объяснял это тем, что хотел дать отдохнуть команде за это время. Зиновий Петрович ввел соревнования по погрузке угля. Выигравшему экипажу выдавалась денежная премия. Этот факт впоследствии сыграет с ним злую шутку. Когда настанет решающий момент, возможность уйти незамеченными японцами во Владивосток, окажется, что на одном из кораблей занимались приписками. На борту фактически угля было в разы меньше, чем по докладным бумагам.

Поистине странным было решение Рожественского перекрасить суда в чёрный цвет с желтыми трубами. Как известно, во время боя корректировка стрельбы велась именно по трубам. Поэтому у японцев военные суда были серого цвета, что позволяло им сливаться с поверхностью моря.

По воспоминаниям Семенова, в бою вице-адмирал был собран и невозмутим. Он чётко отдавал приказания. Судьбе было угодно, чтоб через короткое время после начала схватки командующий был тяжело ранен в голову. Но он все ещё следил за сражением, хотя силы его покидали.

Настал момент, когда он стал терять сознание. Тогда вице-адмирал приказал передать командование Н. И. Небогатову, с ним прорываться во Владивосток. Впоследствии именно Небогатов сдал остатки истерзанной эскадры в плен японцам.

После подписания Портсмутского мирного договора Рожественский возвратился в Россию под охраной. На Родине бурлили беспорядки среди военных, опьяненных вседозволенностью после революции 1905 года. Но офицеры, ехавшие вместе с вице-адмиралом по железной дороге, были поражены отношением солдат к Зиновию Петровичу. На станциях его несколько раз просили выйти к солдатам, которые приветствовали вице-адмирала криками «Ура!». В толпе восхищались: «Старик, а воевал, кровь проливал!» Нахождение в поезде Рожественского было своего рода пропуском, т.к. другие составы блокировались из-за стачек.

Наконец Рожественский прибыл в Санкт-Петербург. А там его уже поджидали, чтобы вылить на него ушаты грязи. Дело в том, что Зиновий Петрович пытался донести до общества всю правду о морском сражении через прессу, отправляя туда свои работы. Но все было тщетно. Долгое время источником информации были иностранные издания, которые подавали новости в нужном им свете. Поэтому правды из первых уст никто не желал, чтобы не разрушать уже сложившегося мнения о виновниках поражения. А ведь, по воспоминаниям В. Семенова, участники Цусимского боя надеялись, что именно вице-адмирал Рожественский сможет раскрыть истинные причины гибели эскадры.

В 1906 году состоялся суд над участниками похода. В это время Рожественский вышел в отставку. Он настаивал, чтобы и его отправили под суд. Он чувствовал свою вину в случившемся и не мог жить со спокойной совестью. Его прошение было удовлетворено. В итоге осудили адмирала Небогатова и других командиров. А Рожественский был оправдан, т. к. во время сдачи кораблей он был в тяжелом состоянии и не мог командовать эскадрой.

В то время здоровье Зиновия Петровича уже пошатнулось. Давали о себе знать и ранения. 1 января 1909 года после встречи Нового года он упал в своей комнате — сердце вице-адмирала остановилось…

Хотелось бы снова вернуться к В. И. Семенову. В 1909 году он написал мистический рассказ-некролог «Четыре года спустя». В нем говорится, будто бы каждый год в ночь Цусимского боя со дна Японского моря восстают погибшие русские корабли с экипажами. Они пытаются прорваться к берегам Японии, чтобы отомстить за все. Но с первыми лучами солнца мираж исчезает. И вот через четыре года к ним присоединяется адмирал Рожественский (он умер), на которого вся надежда. Он стоит на командирском мостике и мечтает, что настанет день, когда солнце все-таки взойдет над Россией…

Фамилия Рожественский звучит немного странно, поэтому её иногда произносили, добавляя букву Д, что очень возмущало Зиновия Петровича. Читая литературу о Русско-японской войне, я встретила книгу 2000-х гг. издания, в которой автор называет вице-адмирала именно Рождественским. Намеренно он исказил фамилию или по незнанию?

Изучая биографию Зиновия Петровича, невольно задумываешься, только ли трагический след он оставил в истории России? И справедливо ли его практически полное забвение? Неужели этот человек не достоин того, чтобы его биографией интересовались? Почему помнят только о его вине в Цусимской бойне, и не ставят ему в заслугу переход разнотипных, плохо отлаженных кораблей через полмира?

Много ли найдется примеров, чтобы начальник ГМШ лично повел эскадру, тем более что он заранее предвидел поражение? Он мог спокойно отсидеться в тиши кабинета. А может быть, устойчивое негативное мнение о командующем 2-й Тихоокеанской эскадры сложилось благодаря некоторым авторам?