Что любили есть и готовить знаменитые люди?

Да, по большому счету, разве мы сами не превращаемся в химиков на своей кухне-лаборатории? Только вместо реторт, колб и мензурок у нас кастрюли и сковородки. Ну-с, приоткроем дверь в гастрономический мир великих?..

На первом месте, конечно…

Александр Дюма-отец

Достаточно взглянуть на его портрет, чтобы понять: этот человек знал толк в еде! Худеньким его уж никак нельзя было назвать!

Он был не только плодовитым писателем, но и не менее великим кулинаром.

Современники вспоминали о нем так:

Друзья глубокоуважаемого месье Дюма утверждают, что, когда он соглашается перейти из своего кабинета на кухню и оставить свое перо ради сковороды, едва ли во всей Франции найдется лучший повар. (Октав Лакруа, поэт, современник Александра Дюма)

Приготовленные им блюда вызывали неизменный интерес. Однажды ему даже доверили составить меню для бала. Дюма пошел дальше и решил стать не только составителем блюд, но и поваром! Да и продукты для стряпни решил добыть тоже сам.

Гости на балу с превеликим удовольствием отведали мясо одной из нескольких косуль, которых Дюма подстрелил на охоте, собственноручно разделал, замариновал в соусе собственного изобретения, потом нашпиговал пряными травами и запек на открытом огне. Мясо получилось нежнейшим, таяло во рту. Гости уплетали за обе щеки, а писатель принимал заслуженные похвалы и светился от счастья. Триумф был не меньшим, чем от успеха «Трех мушкетеров».

Под конец жизни писатель так разошелся, что написал «Большой кулинарный словарь», в который вошли сотни интересных рецептов.

А еще Дюма побывал в 1858 году на Кавказе. Посетил и Азербайджан, был, в частности, в Баку, Губе, Шемахе, Нухе (Шеки). Написал увлекательные путевые заметки, вошедшие в его книгу «Кавказ». Помимо описания местных красот и встреч с интересными людьми, в нее вошли и рецепты национальной кухни.

Байрон

Джордж Гордон Ноэль Байрон, или просто лорд Байрон, был склонен к полноте. Более того, полнота придавала ему одутловатый вид. Поэтому, как истый джентльмен, он придавал большое значение своей внешности и держал себя фактически в черном теле, чтобы не набрать лишний вес. Его обычный рацион составляли вода, печенье и картофель, политый уксусом. А разгрузочные дни представляли из себя просто голод, заглушаемый обилием сигар.

Но вот поесть лорд Байрон все же очень любил. Иногда желудок вынужден был просить о пощаде, и тогда поэт пускался во все тяжкие чревоугодия, после которого наступало не менее тяжкое опамятование. Лорд Байрон в больших количествах поглощал слабительное, чтобы вернуть себе прежнюю форму.

Такие эксперименты с едой сильно подорвали организм поэта, иммунитет его был практически на нуле. В возрасте 36 лет он скончался от банального кровопускания. Примечательно, что в этом же возрасте и тоже от кровопускания скончалась единственная дочь поэта — Ада Лавлейс, известный математик.

Виктор Гюго

Он стал знаменит не только благодаря своим произведениям, хотя, конечно, из-за них в первую очередь. Он был первым писателем, в честь которого еще при жизни назвали улицу. Но Гюго был известен еще и своими необычайными способностями.

Он мог за один присест проглотить половину быка, а потом три дня ничего не есть. Гюго мог гулять в самую темную и ненастную погоду по неосвещенным улицам и прекрасно все видел — зрение его, по рассказам очевидцев, было настолько зорким, что он различал надписи и предметы в километре от себя.

Писатель очень любил званые ужины и устраивал их почти каждый день. На ужинах самым фантастическим зрелищем был номер с апельсином. Гюго засовывал в рот апельсин вместе с кожурой, забивал за щеки как можно больше сахара, взбалтывал все это во рту, заливал несколькими стаканами крюшона и проглатывал.

Лев Толстой

Граф Лев Николаевич Толстой очень любил сладкое. Его любимым блюдом был «анковский пирог», рецепт которого достался супруге писателя Софье Андреевне от семейного доктора по фамилии Анке. Великий русский писатель так воспел свой любимый десерт:

Что сильней, чем смерть и рок, — сладкий анковский пирог.

А еще Лев Николаевич питал слабость к огурцам и спарже. Поглощал их килограммами.

Впрочем, особенным гурманом граф не был. Иногда мог обходиться обычной овсяной кашей, которую варил на спиртовке собственноручно.

Оноре де Бальзак

Однажды Оноре де Бальзак сказал о себе: «Я не глубок, зато очень обширен». Скорее всего он имел в виду свою литературную деятельность, но возможно, и внешность тоже.

Бальзак был… необъятен! И было с чего! Он мог в один присест проглотить больше десятка бараньих котлет, утку, двух куропаток, палтуса, сотню свежих устриц, а на десерт съесть около килограмма груш и сладостей. О напитках речь вообще не идет. Поглощались литрами!

Но помимо неуемного аппетита, была у Бальзака еще одна опасная привычка: чтобы поддерживать высокий темп работы (он просиживал за письменным столом иногда 48 часов подряд), он выпивал до 50 чашек кофе в день на протяжении долгих лет. Такой, мягко скажем, не совсем нормальный образ жизни привел его к смерти в 51 год.

Николай Гоголь

Вот уж кто не сдерживал себя в описаниях различных блюд! Модником, гурманом, да и кулинаром был отменным. За бесподобные и подробные описания различных блюд его даже прозвали «словесным кулинаром». Чего стоит одно волшебное повествование «Старосветских помещиков». Не повесть — песня!

Готовить он умел и любил, причем настолько был влюблен в это искусство, что всерьез подумывал о профессии повара. Его карманы всегда были полны леденцами, драже и маленькими шоколадными конфетками.

После путешествия по Италии Николай Васильевич очень полюбил макаронные изделия. Итальянской пастой он угощал всех знакомых. Писатель Сергей Аксаков вспоминал:

Вдруг прибегает к нам Гоголь, вытаскивает из карманов макароны, сыр пармезан и даже сливочное масло и просит, чтоб призвали повара и растолковали ему, как сварить макароны… Когда подали макароны, которые, по приказанию Гоголя, не были доварены, он сам принялся стряпать. Стоя на ногах перед миской, он засучил обшлага и с торопливостью, и в то же время с аккуратностью, положил сначала множество масла и двумя соусными ложками принялся мешать макароны, потом положил соли, потом перцу и, наконец, сыр и продолжал долго мешать. <…> Как скоро оказался признак, что макароны готовы, то есть, когда распустившийся сыр начал тянуться нитками, Гоголь с великою торопливостью заставил нас положить себе на тарелки макарон и кушать. Макароны точно были очень вкусны, но многим показались не доварены и слишком посыпаны перцем; но Гоголь находил их очень удачными, ел много и не чувствовал потом никакой тягости, на которую некоторые потом жаловались…

Александр Пушкин

В отличие от Гоголя, Александр Сергеевич Пушкин вовсе не бы гурманом. Однако некоторые блюда он очень любил — например, печеный картофель, которым мать, Надежда Осиповна, нередко «заманивала» сына в родительский дом. Другой страстью поэта были моченые яблоки, да и просто моченые, квашеные овощи. Последняя его просьба к жене: «Ташенька, мне бы моченой морошки…»

А еще очень любил изумрудное крыжовенное варенье, которое варила няня, Арина Родионовна.

В число его любимых блюд входили и розовые блины, которые делал такими сок свеклы. Так, одна из знакомых поэта рассказывала:

Я любила обедать у Пушкина. Обед составляли щи или зеленый суп с крутыми яйцами, рубленые большие котлеты со шпинатом или щавелем, а на десерт — варенье с белым крыжовником. Представьте себе, Киселев, что блины бывают гречневые, потом с начинкой из рубленых яиц, потом крупчатые блины со снетками, потом крупчатые розовые.

— Об розовых я и понятия не имею. Как их делали розовыми?

— Со свеклой. Пушкин съедал их 30 штук, после каждого блина выпивал глоток воды и не испытывал ни малейшей тяжести в желудке.

Федор Достоевский

Жена Федора Михайловича, Анна Григорьевна так писала о кулинарных пристрастиях супруга:

Больше всего Федя любил есть отварную курицу, запивая ее молоком.

Федор Михайлович очень любил также и сладкое и порой капризничал как маленький: «Потом пошли за пирогом. Но в нашей булочной его уже не было. Тогда Федя сказал, что я должна его вести в ближайшую булочную, что я всегда в другие раза нахожу близкую булочную, а только теперь не хочу для него найти. Я повела, но он расхотел идти во вчерашнюю булочную, и я должна была найти для него другую. Наконец, пришли в кондитерскую и здесь взяли пирожных по 3 пфеннинга.

Чарльз Диккенс

Чарльз Диккенс, один из величайших английских писателей, был очень непривередливым, а его любимым блюдом был жареный сыр, классический английский чеддер. Писатель так его любил, что даже воспел в «Посмертных записках Пиквикского клуба»:

Две шляпы <…> были головными уборами двух самых близких приятельниц миссис Бардл, которые только что пришли, чтобы мирно выпить чашку чаю и разделить с хозяйкой скромный горячий ужин, состоявший из двух порций поросячьих ножек и поджаренного сыра. Сыр восхитительно подрумянивался в маленькой голландской печке перед камином.

Кстати, большим поклонником сыра был и французский писатель Альфонс Доде. Он любил сыр настолько, что даже посвятил ему целый рассказ. Который так и назывался «Похлебка из сыра».

Антон Чехов

Любимым блюдом писателя были караси в сметане: он любил их настолько, что не раз упоминал в своих произведениях. Другой любовью были блины. Им он даже посвятил одноименный рассказ.

Но гастрономической «Песнью Песен» Антона Чехова можно безоговорочно считать рассказ «Сирена», где мелкий конторский служащий так самозабвенно рассказывает о разных блюдах, что окружающие слюной исходят и тоскливо вздыхают в ожидании обеда!

Самое интересное, что во время застолий в своем собственном доме Антон Павлович ел всегда очень умеренно. Сказывалась многолетняя привычка: семья была стеснена в средствах, будущий писатель ел мало, чтобы домочадцам досталось больше.

Александр Куприн

С нежностью о блинах писал и Александр Куприн. В своей повести «Юнкера» он посвятил описанию этого блюда несколько вдохновенных абзацев. Писатель был еще и прекрасным знатоком алкогольных напитков. Бытовал даже каламбур о Куприне:

Если истина в вине,
Сколько истин в Куприне?

Иван Тургенев

Был поистине гурманом. Более всего предпочитал мясо, икру, изысканные гарниры и тонкие вина. Возможно, любовь к этой пище привела его к сильнейшей подагре, которая в те времена считалась «господской болезнью». То есть болели ею в основном обеспеченные люди, употреблявшие в пищу дорогие продукты. Как писал Некрасов в «Кому на Руси жить хорошо»:

Молюсь: «Оставь мне, господи,
Болезнь мою почетную,
По ней я дворянин!»
Не вашей подлой хворостью,
Не хрипотой, не грыжею —
Болезнью благородною
Какая только водится
У первых лиц в империи,
Я болен, мужичье!
По-да-грой именуется!
Чтоб получить ее —
Шампанское, бургонское,
Токайское, венгерское
Лет тридцать надо пить…

Арман Ришелье

Кстати, подагрой страдал и знаменитый кардинал Ришелье, всесильный противник неунывающего Д’Артаньяна и его друзей. И немудрено! Любимым блюдом Армана Жана дю Плесси Ришелье был так называемый «индийский бульон».

Представлял он из себя дегтярно-черную жидкость объемом примерно со среднюю пиалу. Для получения этой жидкости вываривали 25 кг говядины в 1 литре (!!!) воды с добавлением индийских пряностей — куркумы, зиры, кумина, шафрана и прочего. Вываривали, конечно, не сразу, последовательно добавляли куски сырого мяса к уже образовавшемуся бульону. То есть, фактически, мясо вываривалось в собственном соку. В конце концов получалась чашка абсолютно черного, очень концентрированного бульона. Кардинал мог съесть это блюдо и на завтрак, и на обед.

Граф А. А. Игнатьев

Но, пожалуй, самым заядлым кулинаром в этой череде известных людей можно назвать генерала-майора Российской Республики, дипломата, военного деятеля и писателя, потомственного дворянина Алексея Алексеевича Игнатьева. Он вошел в историю как «красный граф» и «генерал двух держав». Жизненное кредо кавалергарда Игнатьева можно описать фразой из его легендарной книги воспоминаний «50 лет в строю»:

Честно служи России, сынок, несмотря на правителей и на то, как она называется…

Но, помимо военного и дипломатического, Игнатьев обладал еще и изумительным кулинарным даром.

Вот как вспоминала о нем писательница Мария Белкина в книге «Скрещение судеб», посвященной М. Цветаевой:

…нигде так вкусно не кормили, как у Игнатьевых. Граф сам колдовал в своей кухне, вывезенной целиком из Парижа, включая плиту, сотейники, кастрюли, сковородки, ложки, плошки и всякие специи! Он собирался, окончив «Пятьдесят лет в строю», написать поваренную книгу…

Действительно, Алексей Алексеевич, долгое время проживший во Франции и изучивший секреты французской кухни, а самое главное — их подачи, вынашивал замысел кулинарного издания, но не простого сборника рецептов. Граф придумал оригинальную форму изложения — в виде диалога повара и его ученика. И думал назвать книгу «Разговор повара с приспешником».

К сожалению, закончить свое детище Алексей Игнатьев не успел. Некоторые его материалы были выпущены только в 1991 году в виде небольшой брошюры. А жаль…

Вот такое небольшое шутливое литературно-гастрономическое путешествие получилось… Хотя кухня — это далеко не шутка!