Какие дикие наклонности проявились у Ивана Грозного уже в детстве?

Комментарии (23):

• Жанна Магиня Грандмастер 16 сентября 2008 в 14:25 Сообщить модератору

  Иван, вы взялись за неблагодарную тему... Нельзя в одной статье уместить такую неоднозначную личность как Иван Грозный. Я бы вообще к историческим фактам как-то более аккуратно подходила. Каждый начинает субъективно давать оценки - как же иначе - все мы люди. Трудно дать вообще какую-то оценку, если сам там не был, а тут ИСТОРИЯ!!! О которой мы можем судить только по описанию таких же субъективных людей.
  
  оставим эти темы исследователям и историкам.

  0 Ответить
• София Варган Грандмастер 16 сентября 2008 в 11:06 Сообщить модератору

  Ошибка:(

  Вы уж простите, уважаемый автор, я с оценкой вам промахнулась. Хотела три балла поставить...
  Большего, увы, ваша статья никак не заслуживает. А, возможно, и гораздо, гораздо меньше...

  Оценка статьи: 5

  0 Ответить
• Людмила Есипова Мастер 16 сентября 2008 в 07:33 Сообщить модератору

  Начало статьи тоже о "диких наклонностях"?
  Интересно, а каким бы вы были, если бы в раннем детстве на ваших глазах убили вашу маму? Удивительно, что он вообще был начитанным и образованным. И ещё. Что Вы имеете ввиду под систематичным образованием в то время?
  
  Когда убийство и жестокость были "нормальным видом общения" царских особ не только на Руси, но и в Европе. Причём где больше, ещё вопрос. Убивали в десятки раз больше "там", а не "тут". Это я к тому, что не мешало бы дать более объективную картину и хотя бы попытаться пояснить ПОЧЕМУ таким был. Жаль, что вы так и не захотели начать думать.
  Получается, что статья -пересказ баек, не имеющих исторической ценности, а Вы их распространяете. Распростанение ложной информации (искажённая к ним относится) уголовно наказуемо.

  Оценка статьи: 3

  0 Ответить
  • София Варган Грандмастер 16 сентября 2008 в 11:08 Сообщить модератору

    Это называется диффамация личности
    Мне статистика как-то попалась, так там русским по белому было сказано, что за все время опричнины было убито втрое меньше человек, чем за одну Варфоломеевскую ночь. И тем не менее, что-то не видно, чтоб Карла IX называли диким или садистом... А вот Иоанна - на каждом углу. Удивительное дело!

    Оценка статьи: 5

    0 Ответить
• София Варган Грандмастер 16 сентября 2008 в 01:20 Сообщить модератору

  А почему такое доверие к мнению князя Курбского? Насколько я помню, он - классический пример продажного политика. И продажного военачальника. И почему его во многих "исторических" трудах называют "первым борцом за демократию" - совершенно непонятно.
  А вообще-то статья довольно однобока. "Дикие наклонности" - и все дела... Почитала - мама дорогая, это ж не государственный деятель был, а просто тупой садист! Если б сама не интересовалась личностью Грозного - так подобное мнение могло бы и осесть в мозгах. Почему-то акцент - исключительно на минус, и - ничего в плюс.
  Вообще-то Иоанн IY действительно был прогрессивным деятелем русской истории. Первый царь. Границы расширил. Англичане, кстати, весьма положительно отзывались и о царе, и о стране тех времен... Поляки, которые к России весьма негативно всегда относились - корону ему предлагали... А "дикость"... так ведь тогда даже у патриарха под палатами пыточные камеры были... патриарху, значит, можно... Курбскому - можно... а вот Иоанн - так непременно дик?
  Что характерно, во все "революционные" времена, особенно, когда эти революции провоцируются, скажем так, сторонними организациями и странами, идеологическая обработка начинается с "Россия - дикая. Правители России во все времена были дикари и садисты".
  Уважаемый автор, это я не на вас наезжаю. Просто вот, мысли вслух...

  Оценка статьи: 5

  0 Ответить
• Людмила Есипова Мастер 5 августа 2008 в 18:09 Сообщить модератору

  Может и смешно, я честно говоря по памяти его в историки определила, но он по крайней мере не повторяет глупости.
  
  А вот о Курбском и его "объективности"
  читать дальше →

  Страх и подозрения омрачили взаимоотношения Ивана с его старыми друзьями, к числу которых принадлежал князь Андрей Михайлович Курбский. Царя, по его словам, уязвило "согласие" князя с изменниками, и он подверг воеводу "малому наказанию", отправив его в крепость Юрьев с почетным титулом наместника Ливонии. В глазах Курбского такое назначение было знаком немилости.
  
  Только что закончился победоносный полоцкий поход, в котором Курбский выполнял весьма важное и опасное поручение. Он командовал авангардом армии - сторожевым полком. Обычно на этот пост назначали лучших боевых командиров. В дни осады Полоцка - Курбский находился на самых опасных участках осадных работ: он устанавливал туры против неприятельского острога. После завоевания Полоцка победоносная рать вернулась в столицу, ее ждал триумф. Военачальники могли рассчитывать на награды и отдых. Но Курбский лишен был всего этого. Царь приказал ему ехать в Юрьев и дал на сборы менее месяца. Всем памятно было, что Юрьев послужил местом ссылки "правителя" Алексея Адашева. Прошло менее трех лет с того дня, когда Адашев после успешного похода в Ливонию отбыл к месту службы в Юрьев, потом заключен был в юрьевскую тюрьму и там умер.
  
  По прибытии в Юрьев Курбский обратился к своим друзьям, печерским монахам, с такими славами: "Многажды много вам челом бью, помолитеся обо мне, окаянном, понеже паки напасти и беды от Вавилона на нас кипети многи начинают". Чтобы понять заключенную в словах Курбскоро аллегорию, надо знать, что Вавилоном называли тогда царскую власть. Почему Курбский ждал от царя новых для себя неприятностей? Вспомним, что в это самое время Грозный занялся розыском о заговоре князя Владимира, которому Курбский доводился родственником. Царские послы впоследствии заявили в Литве, что Курбский изменил царю задолго до побега, в то самое время, когда он "подыскивал под государем нашим государства, а хотел видети на государстве князя Володимера Ондреевича, а за князем Володимером Ондреевичем была его сестра двоюродная, а княж Володимераво дело Ондреевича потому же .как было у вас (в Литве) дело Швидригайлу с Ягайлом".
  
  Аналогичные обвинения Грозный адресовал и непосредственно эмигранту Курбскому. Последний не оставил без внимания царские упреки и ответил на них в таких выражениях: "А о Володимере брате воспоминаешь, аки бы есть мы его хотели на царство - воистину о сем не мыслих, понеже (Володимир) и не достоин был того". Беглый боярин утверждал, будто он угадал грядущую немилость от царя в тот момент, "когда еще сестру мою (царь) насилием от меня взял еси за того то брата твоего". Тут Курбский явно покривил душой. Именно брак его сестры княжны Одоевской со Старицким ввел князя в круг ближней царской родни и позволил достичь высокого положения при дворе.
  
  В ближайшие месяцы после суда над Старицкими обстановка в Москве еще более осложнилась. Умер престарелый митрополит Макарий, пользовавшийся авторитетом как у взбалмошного молодого царя, так и у вождей боярской оппозиции. Преемникам Макария стал бывший духовник царя Афанасий. Ему предоставлены были особые почести и привилегии. Царские милости упрочили согласие между монархом и церковью, что вызвало решительное осуждение со стороны вождей боярства.
  
  Получив известия о происшедших в Москве переменах, юрьевский наместник Курбский написал второе послание своим единомышленникам в Печерский монастырь, которое, однако, не осмелился отослать и хранил в своем тайнике на воеводском дворе. Послание рельефно выразило настроения полуопального боярина.
  
  Прежде всего Курбский обвинил церковных руководителей "осифлян" (последователей Иосифа Волоцкого, сторонника богатой и сильной церкви) в том, что они прдкуплены царем и богатства ради угодничают перед властями. Нет больше в России, писал он, святителей, которые бы спасли гонимую братию и обличили бы царя в его "законопреступных" делах. Слава Курбского свидетельствовали о том, что распри между царем и знатью привели к ожесточенной вражде.
  
  Могущественные вассалы не желали мириться с покушениями монарха на их власть и имущество. Курбский дерзко обвинял "державного" правителя в кровожадности, в том, что своей свирепостью он превзошел "зверей кровоядцев". Из-за нестерпимых мук, продолжал боярин, некоторым придется "без вести бегуном ото отечества быть". Этот намек вполне объясняет, почему Курбский осмелился изложить на бумаге свои самые затаенные мысли. Он закончил тайное послание в Печоры перед самым побегом в Литву. Озабоченный тем, чтобы оправдать задуманную измену, Курбский встал в позу защитника всех обиженных и угнетенных на Руси, позу критика и обличителя общественных пороков.
  
  С желчью писал он о "нерадении державы" и "кривине суда" в стране, печалился о бедственном положении дворян, не имеющих не только "коней, ко бранем уготовленных", но и "дневныя пищи", с удивительным сочувствием отзывался о безмерных страданиях торговцев и крестьян, задавленных податями. "Земледелец все днесь узрим, - писал боярин, - како стражут, безмерными данми продаваеми... и без милосердия биеми" ". В устах Курбского слова сочувствия крестьянам звучали необычно. Ни в одном из своих многочисленных произведений он больше ни единым словом не вспомнил о землепашцах. Из многочисленных судных дел литовского периода известно, как Курбский обращался со своими подданными и соседями. Соседей по имению он нередко бил и грабил, а "купецкий чин" сажал в водяные ямы, кишевшие пиявками, и вымогал у них деньги".
  
  Пробыв год на воеводстве в Юрьеве, Курбский 30 апреля 1564 года бежал в литовские владения. Под покровом ночи он спустился по веревке с высокой крепостной стены и с несколькими верными слугами ускакал в ближайший неприятельский замок - Вольмар. По словам американского историка Э. Кинана, русский наместник Ливонии мог бы захватить семью, поскольку он бежал, по крайней мере, на трех лошадях и успел взять двенадцать сумок, набитых добром. В самом ли деле Курбский был столь черствым человеком, с легким сердцем покинувшим жену? В этом можно усомниться. Побег из тщательно охранявшейся крепости был делом исключительно трудным, и Курбский утверждал, что его самого верные слуги вынесли "от гонения на своей вые" (шее). Жену же свою беглец попросту не мог взять с собой. Ливонский хронист Ф. Ниештадт со слов слуги Курбского записал, что боярыня Курбская ждала в то злосчастное время ребенка.
  
  В спешке беглец бросил почти все свое имущество. (За рубежом он особенно сожалел о своих воинских доспехах и великолепной библиотеке.) Причиной спешки было то, что московские друзья тайно предупредили боярина о грозящей ему царской опале. Сам Грозный подтвердил основательность опасений Курбского. Его послы сообщили литовскому двору о том, что царь проведал об изменных делах Курбского и хотел было его наказать, но тот убежал за рубеж". Позже в беседе с польским послом Грозный признался, что намерен был убавить Курбскому почестей и отобрать "места" (земельные владения), но при этом клялся царским словом, что вовсе не думал предать его смерти. В письме Курбскому, написанному сразу после его побега, Иван IV не был столь откровенен. В самых резких выражениях он упрекал, беглого боярина за то, что он поверил наветам лжедрузей и утек за рубеж "единого ради (царского) малого слова гнева". Царь Иван кривил душой, но и сам он не знал всей правды о бегстве бывшего друга. Обстоятельства отъезда Курбского не выяснены полностью и по сей день.
  
  После смерти Курбского литовское правительство отняло у его семьи земельные владения. На суде наследники Курбского, отстаивая свои права, предъявили судьям все документы, связанные с отъездом боярина из России. В ходе разбирательства выяснилось, что побегу Курбского предшествовали секретные переговоры. Сначала царский наместник Ливонии получил из Литвы "закрытые листы", то есть неофициальные письма секретного содержания. Одно письмо было от литовского гетмана князя Ю. Н. Радзивилла и подканцлера Е. Воловича, а другое - от короля Сигизмунда II. Когда соглашение было Достигнуто, Ю. Н. Радзивилл отправил в Юрьев "открытые листы", то есть заверенные грамоты, с обещанием приличного вознаграждения в Литве. "Открытые листы" были скреплены печатями и подписями короля и руководителей Литовского королевского совета - "Рады".
  
  Учитывая удаленность польской столицы, несовершенство тогдашних транспортных средств, худое состояние дорог, а также трудности перехода границы в военное время, можно заключить, что тайные переговоры в Юрьеве продолжались никак не менее одного или даже нескольких месяцев. Возможно, что срок этот был еще более длительным.
  
  Ныне стали известны новые документы по поводу отъезда Курбского. Мы имеем в виду письмо короля Сигизмунда II Августа, написанное задолго до измены царского наместника Ливонии. В этом письме король благодарил князя воеводу витебского за старания его в том, что касается воеводы московского князя Курбского, и дозволял переслать тому же. Курбскому некое письмо. Иное дело, продолжал король, что из всего этого еще выйдет, и дай бог, чтобы из этого могло что-то доброе начаться, ибо ранее к нему не доходили подобные известия, в частности, о таком "начинании" Курбского ".
  
  Слова Сигизмунда по поводу "начинания" Курбского могут показаться поразительными, если принять во внимание дату - 13 января 1563 года, выставленную на королевском письме. До сих пор историки полагали, что Курбский затеял изменнические переговоры перед самым побегом из России, когда он стал опасаться за свою безопасность. Теперь мы убеждаемся в том, что все началось значительно раньше - за полтора года до отъезда царского наместника.
  
  Еще одно обстоятельство может послужить важной уликой в деле Курбского. Из королевского письма следует, что инициатива переговоров с московским воеводой принадлежала некоему "князю воеводе витебскому". Кто он, не названный по имени адресат Курбского? Если мы обратимся к литовским документам той поры, то сможем установить, что "князь воевода" - это известный нам князь Радзивилл. Цепь фактов замкнулась. Король позволил Радзивиллу отправить письмо Курбскому. "Закрытый лист" Радзивилла, как мы установили выше, положил начало секретным переговорам Курбского с литовцами.
  
  В истории измены Курбского открывается еще одна неизвестная прежде страница. Царский любимец, по-видимому, завязал контакты с неприятелем до того, как Грозный по немилости отправил его управлять Ливонией. Измена высокопоставленного воеводы, участвовавшего в разработке и осуществлении планов войны, грозила большими осложнениями. Она открыла литовцам доступ к военным секретам русских. Тяжелая кровопролитная война между Россией и Польско-литовским государством длилась уже несколько лет. Королевская армия терпела крупные неудачи. Потому Сигизмунда II так обрадовало "начинание" Курбского, и он выразил надежду на "доброе", с его точки зрения, дело. Король не ошибся в своих ожиданиях.
  
  Новые документальные данные заставляют заново пересмотреть известия ливонских хроник, повествующие о действиях Курбского на посту наместника русской Ливонии. Сложившаяся в Ливонии ситуация отличалась большой сложностью. Ливонские земли оказались поделенными между Россией, Швецией и Литвой. В Риге находились литовцы, в Юрьеве - русские, а в замке Гельмет, расположенном между этими городами, сидели шведы. Шведский король Эрик XIV передал Гель-мет своему брату - герцогу Юхану III, от имени которого замком управлял некий граф Арц. Когда король подверг Юхана аресту, Арц не .захотел разделить участь своего сюзерена и затеял тайные переговоры с литовцами в Риге, а затем с Курбским в Юрьеве. Шведский наместник заявил, что готов сдать царю замок Гельмет. Договор был подписан и скреплен. Но кто-то выдал заговорщиков литовским властям. Арца увезли в Ригу и там колесовали в конце 1563 года.
  
  Ливонский хронист осветил в благоприятном для Курбского духе его переговоры с Арцем. Но он добросовестно записал также распространившиеся в Ливонии слухи о предательстве Курбского в отношении шведского наместника Ливонии. "Князь Андрей Курбский, - записал он, - также впал в подозрение у великого князя из-за этих переговоров, что будто бы он злоумышлял с королем польским против великого князя". Сведения о тайных сношениях Курбского с литовцами показывают, что подозрения царя вовсе не были беспочвенными. В рижском архиве найдены документы, проливающие новый свет на историю побега Курбского.
  
  Первый документ - это запись показаний Курбского, данных им ливонским властям тотчас после бегства из Юрьева. Подробно рассказав литовцам о своих тайных переговорах с ливонскими рыцарями и рижанами, Курбский продолжал: "Такие же переговоры он вел с графом Арцем, которого тоже уговорил, чтобы он склонил перейти на сторону великого князя замки великого герцога финляндского, о подобных Делах он знал много, но во время своего опасного бегства забыл". Неожиданная немногословность и ссылка на забывчивость косвенно подтверждают слухи о причастности Курбского к смерти Арца. После бегства в Ливонию боярин принял к себе на службу слугу казненного графа и в его присутствии не раз со вздохом сокрушался о кончине его господина. Не желал ли он отвести от себя подозрения насчет предательства?
  
  Занимая высокий пост царского наместника Ливонии, Курбский имел возможность оказать литовцам важные услуги. Примечательно, что его изменнические переговоры с литовцами вступили в решающую фазу в то самое время, когда военная обстановка приобрела кризисный характер. 20-тысячная московская армия вторглась в литовские пределы, но адресат Курбского Радзивилл, располагавший информацией о ее движении, устроил засаду и наголову разгромил московских воевод. Курбский бежал в Литву три месяца спустя после этих событий.
  
  История измены Курбского, быть может, дает ключ к объяснению его финансовых дел. Будучи в Юрьеве, боярин обращался за займами в Печерский монастырь, а через год явился на границу с мешком золота. В его кошельке нашли огромную по тем временам сумму денег в иностранной монете - 30 дукатов, 300 золотых, 500 серебряных талеров и всего 44 московских рубля. Курбский жаловался на то, что после побега его имения конфисковала казна. Значит, деньги получены были не от продажи земель. Курбский не увозил из Юрьева воеводскую казну. Об этом факте непременно упомянул бы Грозный. Остается предположить, что предательство Курбского было щедро оплачено, королевским золотом. Заметим попутно, что в России не имевшие хождения золотые монеты (дукаты) заменяли ордена: получив за службу "угорский" (дукат), служилый человек носил его на шапке или на рукаве.
  
  Историки обратили внимание на странный парадокс. Курбский явился за рубеж богатым человеком. Но из-за рубежа он тотчас же обратился к печерским монахам со слезной просьбой о вспомоществовании. Объяснить парадокс помогают подлинные акты Литовской метрики, сохранившие решение литовского суда по делу о выезде и ограблении Курбского. Судное дело воскрешает историю бегства царского наместника в мельчайших деталях. Покинув Юрьев ночью, боярин добрался под утро до пограничного ливонского замка Гельмета, чтобы взять проводника до Вольмара, где его ждали королевские чиновники. Но гельметские немцы схватили перебежчика и отобрали у него все золото. Из Гельмета Курбского, как пленника, повезли в замок Армус. Тамошние дворяне довершили дело: они содрали с воеводы лисью шапку и отняли лошадей.
  
  Когда ограбленный до нитки боярин явился в Вольмар, то там он имел возможность поразмыслить над превратностями судьбы. На другой день после гельметского грабежа Курбский обратился к царю с упреком: "Всего лишен бых и от земли божия тобою туне отогнан бых". Слова беглеца нельзя принять за чистую монету. Наместник Ливонии давно вступил в изменнические переговоры с литовцами, и его гнал из отечества страх разоблачения. На родине Курбский до последнего дня не, подвергался прямым преследованиям. Когда же боярин явился на чужбину, ему не помогли ни охранная королевская грамота, ни присяга литовских сенаторов. Он не только не получил обещанных выгод, но подвергся насилию и был обобран до нитки. Он разом лишился высокого положения, власти и золота. Катастрофа исторгла у Курбского невольные слова сожаления о "земле божьей" - покинутом отечестве.
  
  Прибыв в Ливонию, беглый боярин первым делом заявил, что считает своим долгом довести до сведения короля "происки Москвы", которые следует "незамедлительно пресечь". Курбский выдал литовцам всех ливонских сторонников Москвы, с которыми он сам вел переговоры, и назвал имена московских разведчиков при королевском дворе.
  
  Одновременно, будучи в Вольмаре, Курбский решил объясниться с царем. История первого письма Курбского к царю весьма интересна. В древнейших рукописных сборниках письму сопутствует устойчивое окружение - "конвой", - включавшее записку самого Курбского в Юрьев, послание эмигрантов Тетерина и Сарыхозина к юрьевскому наместнику и обращение литовского воеводы А. Полубенского к юрьевским дворянам. Все эти письма составлены были в Вольмаре по одному и тому же поводу. Таким поводом послужил побег Курбского. Литовский воевода А. Полубенский предпринял попытку вызволить из Юрьева доспехи и книги Курбского, предложив в обмен русских пленников. Его предложения были, по-видимому, отвергнуты. Со своей стороны, новый юрьевский наместник Морозов потребовал от литовцев выдачи всех русских беглецов, ждавших Курбского в Вольмаре. Литовцы отклонили эте требование, а двое московских беглецов, Тетерин и Сарыхозин, составили насмешливый ответ Морозову.
  
  Текстуальные совпадения в послании Курбского царю и письме Тетерина Морозову не оставляют сомнения в том, что эмигрантский кружок сообща обсуждал эти письма перед отправкой их на родину. Вероятно, именно русские эмигранты познакомили Курбского с некоторыми литературными материалами, которые облегчили ему работу над посланием к царю,
  
  Текстологические исследования позволяют восстановить во всех деталях процесс составления знаменитого письма Курбского. В первых строках боярин яркими красками обрисовал царские гонения на сильных во Израиле" - будто бы "доброхотную" Ивану знать.
  
  Усилия Курбского устремлены к единой цели: доказать, что его измена была вынужденным шагом человека, подвергшегося на родине преследованиям. Каждая строка его письма проникнута этой мыслью. Но если прислушаться внимательнее к жалобам "изгнанника", то можно заметить в них странное несоответствие. С удивительным красноречием беглец защищает всех побитых и заточенных на Руси, но слова его теряют всякую конкретность, едва речь заходит о его собственных обидах. В конце концов боярин отказывается даже перечислить эти обиды под тем предлогом, что их слишком много.
  
  В действительности Курбский ничего не мог сказать о преследованиях на родине, лично против него направленных. Поэтому он прибегнул к цитатам богословского характера, чтобы обличить царя в несправедливости. Эти цитаты он заимствовал, однако, не из "священного писания", а из письма некоего литовского монаха Исайи, сидевшего в московской тюрьме". Пересланное в Литву из Вологды с лазутчиками, это письмо попало к Курбскому, очевидно, из рук русских эмигрантов.
  
  С помощью цитат из Исайи Курбский пытался доказать, что Грозный впал в "небытную ересь" (иначе говоря, царь как еретик надеется избежать суда божьего), что сам он, автор письма, сколько ни вопрошал свою совесть (перед лицом бога), не нашел в себе никакого прегрешения против царя. Последняя цитата из Исайи гласила: "И воздал еси мне злая возблагая и за возлюблено мое - непримирительную ненависть". При ближайшем рассмотрении обнаруживается, что за "возлюблением" Курбского, за его мнимым "доброхотством" царю крылось давнее предательство.
  
  Беглый боярин решил передать письмо Грозному через своих юрьевских друзей, и для этого послал в Юрьев верного холопа Василия Шибанова. Холоп должен был испросить взаймы деньги у печерсних монахов, а заодно наведаться в Юрьев и передать верным людям записку Курбского, В записке заключена была просьба вынуть из-под печи в воеводской избе боярские "писания" и передать их царю или печерским старцам. После многих лет унижений и молчания Курбский жаждал бросить в лицо бывшему другу гневное обличение, а заодно оправдать перед всеми свою измену.
  
  Тайный гонец Курбского не успел осуществить своей миссии. Его поймали и в оковах увезли в Москву. Предание о подвиге Шибанова, вручившего царю "досадительное" письмо на Красном крыльце в Кремле, легендарно. Достоверно лишь то, что пойманный холоп даже под пыткой не захотел отречься от господина и громко похвалял его, стоя на эшафоте.
  
  Раздоры с думой и вызов, брошенный Курбским, побудили Грозного взяться за перо для вразумления строптивых подданных.
  
  Курбский получил эпистолию царя через несколько месяцев после побега. В то время он уже переехал из Вольмара в Литву, и король наградил его богатыми имениями. Интерес к словесной перепалке с Грозным стал ослабевать. Беглый боярин составил краткую доказательную отписку царю, но так и не отправил ее адресату. Отныне его спор с Иваном могло решить лишь оружие. Интриги против "божьей земли", покинутого отечества, занимали отныне все внимание эмигранта. По совету Курбского король натравил на Русь крымских татар, а затем послал свои войска к Полоцку". Курбский участвовал в литовском вторжении.
  
  Несколько месяцев спустя с отрядом литовцев он вторично пересек русские рубежи. Результаты этого нового вторжения были подробно описаны в дневниковой записи рижского дипломатического агента от 29 марта 1565 года. Автор дневника вел переговоры с высшими сановниками Литвы и с их слов узнал о разгроме отборной 12-тысячной русской армии. Эта победа, записал он, одержана была благодаря ренегату Курбскому, перебежавшему на сторону короля. Хорошо зная местность, Курбский с 4-тысячным литовским войском занял выгодную позицию, вследствие чего русские должны были растянуть свои силы по узкой дороге и оказались окруженными со всех сторон болотом. Сражение завершилось, кровавым побоищем: около 12 тысяч русских были перебиты, 1500 взяты в плен.
  
  Реляция Курбского и его литовских сторонников, без сомнения, преувеличила масштабы одержанной ими победы. Однако совершенно очевидно, что действия беглого боярина нанесли немалый ущерб России. Опрокинув русские заслоны, неприятель, по словам рижского агента, разорил четыре воеводства в землях московитов. Враги увели много пленных и 4 тысячи голов скота.
  
  Легкая победа вскружила боярскую голову. Изменник настойчиво просил короля дать ему 30-тысячную армию, с помощью которой он вызвался завоевать Москву. Если по отношению к нему есть еще некоторые подозрения, заявлял Курбский, он согласен, чтобы в походе его приковали цепями к телеге, спереди и сзади окружили стрельцами с заряженными ружьями, чтобы те тотчас же застрелили его, если заметят в нем неверность; на этой телеге, окруженный для большего устрашения всадниками, он будет ехать впереди, руководить, направлять войско и приведет его к цели (к Москве), пусть только войско следует за ним.
  
  Эмигрант не выражал больше сожаления о "божьей земле" и не выставлял себя защитником всех преследуемых и гонимых на Руси. Круг предательства замкнулся: Курбский поднял меч на родную землю.
  
  Скрынников Р.Г.

  Оценка статьи: 3

  0 Ответить
  • Люба Мельник Бывший модератор 5 августа 2008 в 18:17 Сообщить модератору

    Ну, читайте переписку Курбского с Грозным в "Литературных памятниках" - составляйте свое мнение. Кроме Скрынникова есть иные исследователи. Что бы Ключевского - вот уж неоспоримый авторитет - не почитать?читать дальше →

    
    И, Люда, ну почто вы такие огромные тексты в комменты закатываете? Для удобства прочих читателей хотя бы прячьте их под кат, а то придут сюда будущие комментаторы - и с ума сойдут от этих серых простыней из буков.

    0 Ответить
    • Иван Пазий Мастер 5 августа 2008 в 18:22 Сообщить модератору

      Кожинов - литератор в первую очередь. И литератор с таким шовинистическим великорусским душком. В истории он проводит свои сугубо субъективные взгляды. Я его последнее время в один ряд с Прохановым ставлю.

      0 Ответить
      • Людмила Есипова Мастер 5 августа 2008 в 18:27 Сообщить модератору

        Как не странно для вас, но во всех сносках его историком величают.
        Кожинов Вадим Валерианович (1930 - 2001), российский критик, литературовед, философ, историк. Основные работы посвящены вопросам теории литературы, русской литературе XIX века, современному литературному процессу (в первую очередь поэзии). Книги: "Виды искусства" (1960), "Происхождение романа" (1963), "Книга о русской лирической поэзии XIX века." (1978), "Статьи о современной литературе" (1982), "Тютчев" (1988), "Размышления о русской литературе" (1990) и др.
        Но дело даже не в нём и не в этом. Писать и не думать и не искать всё, что касается темы (не по объёму, а по разнообразию позиций) необходимо в любом случае.

        Оценка статьи: 3

        0 Ответить
        • Иван Пазий Мастер 5 августа 2008 в 18:30 Сообщить модератору

          В этом вы правы - мне нужно было представить все позиции по поводу Ивана Грозного. Вы умеете бить фразами - писать и не думать - нельзя ли помягче.?

          0 Ответить
          • Людмила Есипова Мастер 5 августа 2008 в 18:42 Сообщить модератору

            Можно, но не получается.

            

            Оценка статьи: 3

            0 Ответить
        • Люба Мельник Бывший модератор 5 августа 2008 в 18:29 Сообщить модератору

          Ну, а я нонче - Наполеон.
          
          Да, под занавес сходил он в историю, но он такой же историк, как Фоменко.

          0 Ответить
          • Людмила Есипова Мастер 5 августа 2008 в 18:46 Сообщить модератору

            Ну ты подумай, как точно себя охарактеризовали. Только так, и не иначе.

            Оценка статьи: 3

            0 Ответить
      • Иван Пазий Мастер 5 августа 2008 в 18:24 Сообщить модератору

        Курбский - прям Березовский сегодняшний (по Скрынникову)

        0 Ответить
• Люба Мельник Бывший модератор 5 августа 2008 в 17:56 Сообщить модератору

  Как-то уж очень близко к какому-то тексту - то ли 16-го века, то ли 19-го... Либо Курбский, либо Костомаров?

  0 Ответить
• Людмила Есипова Мастер 5 августа 2008 в 14:03 Сообщить модератору

  А это мнение историка Кожинова В.В.
  читать дальше →

  Нелепо было бы оспаривать, что Иван IV был деспотическим и жестоким правителем; современный историк Р. Г. Скрынников, посвятивший несколько десятилетий изучению его эпохи, доказывает, что при Иване IV Грозном в России осуществлялся "массовый террор", в ходе которого "было уничтожено около 3-4 тыс. человек" *12), - причем уничтожено во многих случаях явно безвинно и к тому же зверски, с истязаниями и наиболее тяжкими способами казни.
  
  Но нельзя все же забывать или, вернее, не учитывать, что западноевропейские современники Ивана Грозного - испанские короли Карл V и Филипп II, король Англии Генрих VIII и французский король Карл IX самым жестоким образом казнили сотни тысяч людей. Так, например, именно за время правления Ивана Грозного - с 1547 по 1584 - в одних только Нидерландах, находившихся под властью Карла V и Филиппа II, "число жертв... доходило до 100 тыс." *13) - причем речь идет прежде всего о казненных или умерших под пытками "еретиках" (кстати, даже те, кто не изучал специально историю Европы, знают о чудовищном и даже садистском терроре Филиппа II из популярного исторического романа Шарля де Костера "Легенда об Уленшпигеле и Ламме Гуд-заке").
  
  Предельная жестокость казней выражалась в том, что значительная часть жертв сжигалась заживо на глазах огромной толпы и, как правило, в присутствии самих королей; по вполне достоверным сведениям, было "сожжено живьем 28 540 человек" *14). Стоит сказать о том, что массовый террор XVI века нередко целиком "списывают" на инквизицию. Но это неверно; в Англии вообще не было инквизиции, а террор был не менее массовым (см. ниже); еще более важно отметить, что инквизиция представляла собой только судебную инстанцию, а приговор приводился в исполнение по воле королевской власти и ее средствами.
  
  Французский король Карл IX 23 августа 1572 года принял активное "личное" участие в так называемой Варфоломеевской ночи, во время которой было зверски убито "более 3 тыс. гугенотов" *15) - только за то, что они принадлежали к протестантству, а не к католицизму; таким образом, за одну ночь было уничтожено примерно столько же людей, сколько за все время террора Ивана Грозного! "Ночь" имела продолжение, и "в общем во Франции погибло тогда в течение двух недель около 30 тыс. протестантов" (цит. соч., с. 264. - Выделено мною. - В. К.).
  
  В Англии Генриха VIII только за "бродяжничество" (дело шло в основном о согнанных с превращаемых в овечьи пастбища земель крестьянах) вдоль больших дорог "было повешено 72 тысячи бродяг и нищих" *16).
  
  Словом, если на Руси Ивана Грозного было казнено 3-4 тысячи человек (об этом говорит не только Скрынников, но и другой современный историк, также несколько десятилетий изучавший эпоху: "жертвами царского террора стали 3-4 тыс. человек"; однако он почему-то тут же умозаключает, что-де "царский произвол приобретал... характер абсолюта" *17), то есть "беспрецедентный" характер), то в основных странах Западной Европы (Испании, Франции, Нидерландах, Англии) в те же времена и с такой же жестокостью, а также сплошь и рядом "безвинно" казнили никак не менее 300-400 тысяч человек! И все же - как это ни странно и даже поразительно - и в русском, и в равной мере западном сознании Иван Грозный предстает как ни с кем не сравнимый, уникальный тиран и палач...
  
  Сей приговор почему-то никак не колеблет тот факт, что количество западноевропейских казней тех времен превышает русские на два порядка, в сто раз; при таком превышении, если воспользоваться популярной в свое время упрощенной гегельянской формулой, "количество переходит в качество", и зловещий лик Ивана Грозного должен был вроде бы совершенно померкнуть рядом с чудовищными ликами Филиппа II, Генриха VIII и Карла IX. Но этого не происходит. Почему? Кто повинен в таком возведении Ивана IV в высший ранг ультратирана и сверхпалача, хотя он безнадежно "отставал" с этой точки зрения от своих западноевропейских коронованных современников?
  
  Нет сомнения, что в этом повинны русские общественные деятели, историки, публицисты, да и русские люди вообще. Но с определенной точки зрения главным виновником этого представления об Иване Грозном как о совершенно исключительном, из всех рядов выходящем тиране и палаче является... сам Иван Грозный, который, например, в 1573 году (то есть через год после отмены опричнины) в своем получившем широкую известность послании в Кирилло-Белозерский монастырь обвинял себя "в скверне, во убийстве... в ненависти, во всяком злодействе", в том, что он - "нечистый и скверный душегубец" *18).
  
  Вполне естественно было счесть Ивана Грозного непревзойденным душегубцем, если уж он и сам это всецело признает... К тому же позднее, в 1582 году, Иван Грозный официально объявил о "прощении" (как бы сказали ныне, реабилитации) всех казненных при нем людей и передал в монастыри огромные деньги для их вечного поминания, - по сути дела полностью признав их пострадавшими безвинно... Ничего подобного никогда не делали западноевропейские властители - современники Ивана Грозного. Не менее характерно и то, что западная Церковь всячески одобряла и благословляла казни; так, сообщает историк, "папа Григорий XIII при известии о "подвигах" Варфоломеевской ночи иллюминировал Рим и важнейшие пункты своей области, выбил медаль в честь этого богоугодного дела и отправил в Париж кардинала Орсини для поздравления "христианнейшего короля и его матери" - Карла IX и Екатерины Медичи" *19).
  
  Между тем именно в это время митрополит Московский Филипп в Успенском соборе принародно отказался благословить Ивана Грозного (несмотря на его троекратную просьбу об этом), во всеуслышание сказав: "За олтарем неповинно кровь льется христианская, и напрасно умирают". Филипп был сослан в Тверь и, по преданию, тайно убит там, но уже в 1591 году, всего через семь лет после смерти царя, его причислили к лику святых. И святитель Филипп - один из наиболее почитаемых на Руси...
  (Хронос)
  Так что не надо плодить мифы, давайте думать и не поддаваться на стереотипы.

  Оценка статьи: 3

  0 Ответить
  • Иван Пазий Мастер 5 августа 2008 в 18:14 Сообщить модератору

    Реабилитация тиранов происходит во времена, когда в государстве не всё в порядке со свободой и демократией. Боюсь писать про сегодняшнее время. А это говорит о том, что не всё в порядке в нашем королевстве.
    
    В сталинские времена Иван Грозный - прогрессивный деятель отечественной истории.

    0 Ответить
  • Люба Мельник Бывший модератор 5 августа 2008 в 17:50 Сообщить модератору

    Именовать Кожинова историком не просто грешно - смешно, Люда. Он литературовед.

    0 Ответить
• Людмила Есипова Мастер 5 августа 2008 в 13:53 Сообщить модератору

  Не упрекайте, поскольку сведений о Иване самого разного толка и толкования много, а документов настоящих обычно не приводят и измышлениям верят. Иван Грозный по словам Курбского был жесток. Так? Но Сам Курбский был себе на уме и лукавил по свому разумнию за что и поплатился. Часто ли говорят правду те, кто хочет отнять власть о том у кого хотят отнять? ТО-то же.
  читать дальше →

  Думаем дальше. Первая казнь от его имени была во время, когда Иван Г. ещё не правил самолично, а было ему тогда 13. Теперь представьте себя в этов возрасте, да ещё живущим в жестоких нравах того времени, да с мамочкой-самодуркой и её сотоварищами. 8 лет в таком окружении что-то да значат. Дальше. Есть воспоминания тех с кем воевал царь и обвинения его в трусости.Жестокий самодур трус - лихо, правда?
  Сам Иван Грозный никогда не бывал в местах сражения. Богобоязен и трусоват был. К тому же при плохом как Вы пишите образовании, был начитан, хорошо писал и излагал свои мысли, обладал прекрасной памятью. Да и наличие обширнейшей библиотеки у него уже говорит о многом. И не сочтите за труд, прочесть его, Иваново послание врагу своему. Оцените тон, слог и мысли его. Текст не полный, но мнение о Иване поможет сложить правильное.
  
  Царево государево послание во все его Российское царство об измене клятвопреступников - князя Андрея Курбского с товарищами *
  
  Бог наш Троица, всегда бывший и ныне сущий, Отец и Сын и Святой Дух, не имеющий ни начала, ни конца, которым мы живем и движемся, которым цари царствуют и властители пишут правду; Богом нашим Иисусом Христом дана была единородного слова Божия победоносная непобедимая хоругвь - крест честной первому во благочестии царю Константину всем православным царям и сберегателям православных. И после того как исполнилась воля провидения и божественные слуги Божьего слова, как орлы, облетели всю вселенную, искра благочестия дошла и до Российского царства. По Божьему изволению начало самодержавия истинно православного Российского царства - от великого князя Владимира, просветившего всю Русскую землю святым крещением, и от великого царя Владимира Мономаха, который получил от греков достойнейшую честь, и от храброго великого государя Александра Невского, одержавшего победу над безбожными немцами, и от достойного хвалы великого государя Димитрия, одержавшего за Доном великую победу над безбожными агарянами [татарами], вплоть до мстителя за несправедливости, деда нашего, великого князя Ивана, и до приобретателя исконных прародительских земель, блаженной памяти отца нашего великого государя Василия, и до нас, смиренных, скипетродержателей Российского царства. Мы же хвалим Бога за премногую милость к нам, что не допустил он деснице нашей обагриться единоплеменной кровью, ибо мы не отняли ни у кого царства, но по Божию изволению и по благословению своих прародителей и родителей как родились на царстве, так и были воспитаны и выросли, и Божиим повелением воцарились, и взяли все родительским благословением, а не похитили чужое. Да будет известно повеление этой истинно православной христианской самодержавной власти, владеющей многими землями, и да примет наш христианский смиренный ответ бывший истинно православный христианин и наш боярин, советник и воевода, ныне же отступник честного и животворящего креста Господня, и губитель христиан, и служитель врагов христианства, отступивших от поклонения божественным иконам, и пренебрегших всеми божественными священными повелениями, и разоривших святые храмы, осквернивших и низвергнувших священные сосуды и образа, как Исавр, Навозоименный [Копроним] и Армянин, вступивший с ними в союз, князь Андрей Михайлович Курбский, изменнически пожелавший быть Ярославским князем.
  
  Зачем ты, о князь, отверг свою единородную душу, если ты мнишь себя благочестивым? Чем ты заменишь ее в день Страшного Суда? Даже если ты приобретешь весь мир, смерть все равно похитит тебя, - зачем же ты по ложному совету своих преданных бесу друзей и прислужников за тело предал душу, если даже ты и побоялся смерти? И всюду, как бесы во всем мире, так и ваши друзья и слуги, отрекшись от нас, нарушив крестное целование [присягу], подражая бесам разнообразными способами, всюду раскинули сети и по обычаю бесов следят за нами, наблюдая, куда мы идем, что говорим, и, воображая, что они бесплотны [невидимы], они составляют против нас оскорбления и укоризны, приносят их к вам и позорят нас на весь мир. Вы же за это злодеяние даете им многие награды нашей же землей и казной, ложно называя их слугами, и, наполнившись этими бесовскими слухами, словно змеиным ядом, вы, разъярившись на меня и душу свою погубив, принимаетесь разрушать Церковь. Не думай, что это справедливо - разъярившись на человека, восстать на Бога: одно дело - человек, даже носящий на себе царскую порфиру, а другое дело - Бог. Думаешь, окаянный, что убережешься? Никак! Если ты пойдешь вместе с ними воевать, придется тебе и Церкви разорять, и иконы попирать, и христиан убивать; где руками не дерзнешь, там это сотворится из-за смертоносного яда твоей мысли. Представь же себе, как во время нашествия войска конские копыта будут попирать и давить нежные тела младенцев! Когда же зимой наступают, совершаются еще большие жестокости. И разве же твой злодейский поступок не похож на неистовство Ирода, совершившего убийство младенцев? Это ли благочестие - совершать такие злодейства? Если же ты скажешь, что мы тоже воюем с христианами - германцами и литовцами, то это -нетоже самое. Даже если бы в этих странах были христиане - то ведь мы воюем по обычаям своих прародителей, как и прежде многократно случалось; но сейчас, как нам известно, в этих странах нет христиан, кроме мелких служителей Церкви и тайных рабов Господних. Кроме того, и война с Литвой совершилась из-за вашей же измены, недоброхотства и безрассудного нерадения.
  
  Ты же ради тела погубил душу, презрел вечную славу ради мимотекущей и, на человека разъярившись, на Бога восстал. Пойми, бедный, с какой высоты в какую пропасть ты низвергся душой и телом! Сбылись на тебе слова: "Кто думает, что он имеет, всего лишится". Это ли твое благочестие, что ты погубил себя не во имя Бога, а иэ себялюбия? Могут и там понять твое злодейство те, кто поумнее: ты бежал не от смерти, а желая мимотекущей славы и богатства. Если же ты, по твоим словам, праведен и благочестив, зачем ты убоялся мученической смерти, которая не есть смерть, но приобретение? В конце концов все равно умрешь. Если же ты убоялся смертного приговора из-за лжи и клеветы твоих друзей, слуг сатаны, то это показывает только ваши всегдашние изменнические умыслы! Зачем ты презрел апостола Павла, говорящего: "Всякая душа да повинуется властям; нет власти не от Бога; тот, кто противится власти, - противится Божьему повелению"? Смотри и разумей: кто противится власти - противится Богу; а кто противится Богу, тот называется отступником, а это - наихудший грех. А ведь это сказано о всякой власти, даже о власти, приобретенной кровью и войной. Вспомни же сказанное выше, что мы ни у кого не похитили престола, - кто противится такой власти, тем более противится Богу! Тот же апостол Павел, слова которого ты презрел, говорит в другом месте: "Рабы! Слушайтесь своих господ, работая на них не только на глазах, как человекоугодники, но, как слуги Бога, повинуйтесь не только добрым, но и злым, не только за страх, но и за совесть". Вот воля Господня - пострадать, делая добро! Если же ты праведен и благочестив, почему не пожелал от меня, строптивого владыки, пострадать и приобрести мученический венец?
  
  Но ради временной славы, себялюбия и сладостей мира сего ты попрал все свое душевное благочестие и христианскую веру; ты уподобился семени, попавшему на камень и выросшему, но из-за солнечного зноя, то есть из-за одного ложного слова, соблазнился, и отпал, и не сотворил плода; из-за ложных слов ты уподобился семени, упавшему на дорогу, ибо дьявол исторг из твоего сердца посеянную там веру в Бога и покорность нам и подчинил тебя своей воле. Во всех божественных писаниях сказано, что дети не должны противиться родителям, а рабы - господам ни в чем, кроме веры. А если ты, научившись лжи от отца своего дьявола, будешь утверждать, что бежал от меня ради веры, то - жив Господь мой, жива душа моя - не только ты, но и твои единомышленники, бесовские слуги, этого греха во мне не найдете. Надеемся еще милостию Бога Слова и его Пречистой Матери и молитвами всех святых дать ответ в этом не только тебе, но и тем, кто попрал святые иконы, отверг божественную тайну христианства и отступил от Бога (ты же вступил с ними в дружескую связь), надеемся обличить их нечестивость и выступить на защиту благочестия, дабы воссияла благодать...(Хронос)

  Оценка статьи: 3

  0 Ответить
• Людмила Есипова Мастер 5 августа 2008 в 12:40 Сообщить модератору

  Где можно прочитать летописи и первоисточники, типа воспоминаний Курбского. Только не надо отсылать в архивы историчских заведений.

  Оценка статьи: 3

  0 Ответить
  • Люба Мельник Бывший модератор 5 августа 2008 в 18:03 Сообщить модератору

    Российский государственный архив древних актов - там источники. Полное собрание русских летописей - в научных библиотеках - там изданные источники. Труды отдела древнерусской литературы. Археографические сборники.
    
    В интернете можете посмотреть вот здесь

    0 Ответить
  • Иван Пазий Мастер 5 августа 2008 в 12:52 Сообщить модератору

    Хрестоматии по истории, изданные после 1990 года, публикуют выдержки из летописей и первоисточников. Можно и более ранние, только там в основном будут извлечения из трудов классиков марксизма-ленинизма.

    0 Ответить
    • Иван Пазий Мастер 5 августа 2008 в 12:54 Сообщить модератору

      Живя в столице нашей любимой родины, можно и в архив сходить. Они все у вас находятся, а не у нас в провинции

      0 Ответить