Всю ли правду вы знаете о бароне Мюнхгаузене? Часть 2

Однако, наибольшее хождение на одной шестой части суши получил легкий и доступный пересказ приключений Мюнхгаузена Корнеем Чуковским, сделанный им для детей. На удивление, дедушка Корней ничего от себя привирать не стал, сохранив суть историй практически без изменений. Разве что избавил первоисточник Бюргера от тяжеловесных деталей эпохи, да сменил венское императорское вино на китайское (кто там уже помнил об австрийских императорах!).

Ну и, конечно, не включил в книгу те скабрезные моменты, которые не пристало читать детишкам. Например, выпали истории о том, как барон поднимал нож на дерево с помощью заледеневшей струи мочи, как медведь буквально взорвался от своих газов, как задняя часть рассеченного коня ухлестывала за кобылицами, или как сам Мюнхгаузен затыкал своей задней частью пробоину в корабле.

Надо сказать, рассказы о бароне Мюнхгаузене настолько занятны, остроумны и изобретательны, что до сих пор читаются с интересом (а этим может похвастаться далеко не любая книга XVIII века). Я не раз хохотал, читая то о двух медведях, пытающихся растерзать пчелу турецкого султана, то о борзой, стершей лапы и превратившейся в таксу, то о погоне беременной собаки за беременной зайчихой, которая «закономерно» перешла в погоню шести собак за шестью зайцами…

«…Зайчиха на бегу произвела на свет зайчат, а сука моя ощенилась! К тому же зайчат было ровно столько же, сколько и щенят. Подчиняясь инстинкту, зайчата пустились наутек, а щенки не только погнались за ними, но и поймали. Таким образом, к концу охоты у меня оказалось шесть зайцев и шесть собак, хоть я и начал охоту с одной-единственной собакой.»

«…Его острову не приходилось бояться иноземных врагов. Тем не менее, он забирал каждого молодого парня, собственноручно избивал его, пока не превращал в героя, и время от времени продавал свою коллекцию тому из соседних князей, кто готов был дороже заплатить».

Конечно, оригинальный жанр забавных нелепых выдумок, символом которого стал Мюнхгаузен, родился не на пустом месте. Чтобы не углубляться в тьму истории, вспомним хотя бы «Путешествия Гулливера» Д. Свифта или «Путешествие на Луну» Сирано де Бержерака (их влияние особенно заметно в описании второго «прилунения» барона).

Немало общего у баек Мюнхгаузена и с известными народными сказками. Бобовый стебель, по которому барон лезет на Луну, явно отсылает нас к сказке о Джеке и бобовом зерне. А поход за венским императорским вином копирует сюжет целой череды сказок с участием волшебных помощников (взять хотя бы украинского «Котигорошка»).

При этом не стоит путать жанр небылиц Мюнхгаузена с фантастикой. Ведь цель фантастики — убедить читателя (хотя бы на время чтения) в реальности фантазии, заставить его погрузиться в вымышленный мир. Байки же Мюнхгаузена не скрывают «подлога», а напротив — предлагают читателю вдоволь посмеяться над выдумкой, демонстративно нарушающей здравый смысл — будь то, способность поднять себя за волосы, или спускаться с Луны, отрубая каждый раз верхний конец веревки и привязывая его к нижнему.

Образ барона-враля и сам принцип рассказа небылиц оказался настолько удачен, что его тут же взяла на вооружение череда писателей. Сперва Мюнхгаузена использовали прежде всего в сатирической литературе, в роли насмешника и обличителя пороков общества, но каких-то особо заметных произведений это направление так и не родило.

Зато крайне плодотворным оказался принцип создания самоценных литературных «наследников» знаменитого барона. Достаточно вспомнить трилогию А. Доде о тщеславном хвастунишке Тартарене из Тараскона. Или, не менее хвастливого, вояку наполеоновской армии бригадира Жерара из повести А. Конан-Дойла. Или капитана Врунгеля (тут уж сама фамилия за себя говорит!) из сказки А. Некрасова. Ну и конечно же, любимого героя С. Лема — «знаменитого звездопроходца, капитана дальнего галактического плавания, охотника за метеорами и кометами, кавалера орденов Млечного Пути и туманностей» — Ийона Тихого.

Единственную удачную и оригинальную трактовку образа самого барона мне удалось увидеть только в кино. Безусловно, я говорю о замечательном кинофильме 1979 г. «Тот самый Мюнхгаузен» режиссера М. Захарова по сценарию Г. Горина. Здесь акценты сильно смещаются — и барон предстает не обычным лгуном, а, скорее, неординарным фантазёром, противостоящим косной трясине бюргеров-обывателей. Его выдумки не просто развлечение или сатира, они подобны театральной игре, парадоксальны, ироничны, порой вызывающи, а порой полны настоящей романтики.

«Какая разница, летал Мюнхгаузен на Луну, или не летал… Главное, что он никогда не врёт…», «Улыбайтесь, господа, улыбайтесь! Все самые большие глупости делаются именно с серьезным выражением лица» — эти и другие фразы фильма стали крылатыми, а история барона-лжеца поднялась до самой возвышенной трагикомедии.

На этом, уважаемые читатели, мы и закончим наш рассказ об удивительной судьбе барона Карла Фридриха Иеронима Мюнхгаузена, которая теперь уже навсегда будет неразрывно связана с судьбой литературного «двойника». Сегодня на родине Мюнхгаузена его имя носят улица, ресторан, кинотеатр и даже аптека, в его доме расположился музей, где хранится походной сундучок, пеньковая трубка и пушечное ядро (неужели то самое?), а напротив музея стоит «полуконный» памятник, из задней части которого льётся вода. Надеюсь, память о двух Мюнхгаузенах будет не менее живуча, чем две части знаменитого коня.

«Выпьем еще по бокалу, дорогие мои, и разойдемся на ночлег, так как я менее всего хотел бы в нынешний вечер злоупотребить вашим вниманием, которое нередко притупляется не только от всевозможных врак, но и от изобилия совершенно подлинных историй».
(Э. Р. Распе «Повествование барона Мюнхгаузена…»)