Редактор журнала О. Сенковский предварил публикацию очень лестным предисловием, где сообщал о «новом, весьма примечательном даровании… юном сибиряке, который ещё довершает своё образование в здешнем университете» и добавлял, что «читатели сами оценят его достоинства и силу языка, любезную простоту, весёлость и обилие удачных картин, между которыми заранее поименуем одну — описание конного рынка — картину, достойную стоять наряду с лучшими местами русской лёгкой поэзии».
А в сентябре 1834 года «Конёк-горбунок» вышел уже полностью и отдельным изданием. Полностью-то полностью, да не совсем. Цензура изрядно поработала над текстом, и читатель мог только догадываться, что скрывается за многоточиями вымаранных строчек. А скрывались в них все панибратски-непочтительные обращения Ивана к царю, а также такие пассажи царя, как:
«Закричал (от нетерпенья),
Подтвердив свое веленье
Быстрым взмахом кулака:
«Гей! Позвать мне дурака!»
(были удалены последние две строчки — С.К.)
По иронии судьбы цензором был университетский учитель Ершова А. Никитенко.
Наряду с похвальными откликами на сказку были и нелестные. Например, Виссарион Белинский написал следующее:
«Как бы внимательно ни прислушивались вы к эху русских сказок, как бы тщательно ни подделывались под их тон и лад и как бы звучны ни были ваши стихи, подделка всегда останется подделкою, из-за зипуна всегда будет виднеться ваш фрак. В вашей сказке будут русские слова, но не будет русского духа, и потому, несмотря на мастерскую отделку и звучность стиха, она нагонит одну скуку и зевоту. Вот почему сказки Пушкина, несмотря на всю прелесть стиха, не имели ни малейшего успеха. О сказке г. Ершова — нечего и говорить. Она написана очень недурными стихами, но, по вышеизложенным причинам, не имеет не только никакого художественного достоинства, но даже и достоинства забавного фарса».
Обычно проницательный критик ошибся — русский народ очень быстро признал сказку своей. Друг и биограф Ершова А. Ярославцов писал автору сказки, что сам видел, как канцелярский чиновник переписывал «Конька-горбунка» от руки. Ну, а самым ярким опровержением слов Белинского стало то, что, вышедшая из народной стихии, сказка Ершова умудрилась естественным путем в эту стихию и вернуться. Образы и сюжеты авторской сказки стали сами оказывать влияние на фольклор! Недаром А. Афанасьев включил «Конька-горбунка» в свой знаменитый сборник русских народных (!) сказок!
К сожалению, слава сказки не грела своими лучами самого автора. Умер его отец, начались проблемы со здоровьем из-за влажного питерского климата, и самое главное — Ершов никак не мог найти работу.
Пришлось «юному дарованию» в 1836 году вернуться в сибирский Тобольск и стать преподавателем в гимназии. Планы вернуться в Санкт-Петербург в 1838 году так и не сбылись. Погиб Пушкин, мечтавший издать «Конька-горбунка» «с картинками и выпустить ее в свет по возможно дешевой цене, в огромном количестве экземпляров». Никто из столичных знакомых помочь Ершову с трудоустройством не смог (или не захотел). К тому же сам писатель женился на вдове с четырьмя детьми и полностью погряз в провинциальном быту. Однажды в налете «хандры» он даже сжег все свои рукописи и прочие заметки, о чем сам очень жалел (а уж как жалели последующие литературоведы!).
Литературное творчество, расцветшее в петербургский период, тоже пошло на спад. Остался нереализованным смелый замысел 10-томной поэмы «Иван-царевич и серый волк», от которой остались лишь небольшие фрагменты. Другие стихи, рассказы и пьесы особого успеха не имели (разве что Ершов поучаствовал в пьесе «Черепослов» известного проекта «Козьма Прутков»). Так и остался Петр Павлович автором одной книги. Зато какой!
Карьера «Конька-горбунка» продолжалась. В 1840 г. выходит второе, а в 1847 г. — третье издание сказки (последнее даже без договора с автором). Оба издания сохраняли те же цензурные многоточия, что и первое.
В 1851 г. издатель П. Крашенинников хотел очередной раз издать «Конька-горбунка», но цензура внесла столько дополнительных правок, что текст потерял цельность. Цензор пишет следующий отзыв: «По содержанию сказка предназначается для простого народа, и заключается в бытии не естественном, как царя сварили в котле, а царица вышла замуж за Иванушку дурачка… Полагаю такой рассказ не соответственным понятиям и образованиям».
Когда же спустя три года Ершов просит издать сказку — хотя бы и с купюрами — цензор отказывают ему даже в этом в этом, заявляя: «В забавных превращениях, которые делал дурачок с помощью Конька-горбунка, встречаются выражения, имеющие прикосновение к поставленным от правительства властям…».
Как тут не вспомнить слова коварного спальника из самой сказки:
«…Донесу я в думе царской,
Что конюший государской —
Басурманин, ворожей,
Чернокнижник и злодей;
Что он с бесом хлеб-соль водит,
В церковь божию не ходит,
Католицкой держит крест
И постами мясо ест».
В результате в середине 1850-х сказка Ершова оказывается почти забытой. Но вот умирает Николай I, смягчается политический климат, и тот же Никитенко, что был цензором первого издания «Конька», убедил нового министра просвещения А. Норова разрешить печатать сказку Ершова, да еще и без цензурных лакун.
А. Норов:
«Одобрить это сочинение к перепечатанию, как по заслуженной его литературной известности, так и по общему его направлению, которого благонамеренность не нарушается лёгкими, безвредными шутками».
Пользуясь случаем, Ершов сам отредактировал новое издание — добавил кое-какие детали, сделал рифмовку более точной и добавил в текст множество простонародных слов и оборотов. 4-е издание вышло в 1856 году. Последние же правки Ершов внес в 5-е издание 1861 года, текст которого и стал считаться каноническим, наиболее полно выражающим волю автора.
При жизни Ершова «Конек-горбунок» будет переиздан еще два раза (1865, 1868). Самого же автора жизнь не балует. Его жена умирает, он женится второй раз, но через несколько лет умирает и вторая жена. Из 15 детей 11 умерли еще во младенчестве. Единственный карьерный успех — из преподавателя гимназии он становится ее директором — ненамного улучшает материальное благополучие Ершова. Его бывшему ученику и мужу его падчерицы — известному химику Дмитрию Менделееву — удается выхлопотать пенсию, и больной 50-летний Ершов уходит с работы, чтобы спустя четыре года почить в том же Тобольске.
Когда в 1869 г. «Санкт-Петербургские ведомости» сообщили о смерти автора «Конька-горбунка», многие удивились: «А мы думали он уже давно мертв».
Бабе Мане верить не нужно, а вот вот в моей книге "Пушкин глазами следователя", которую в июле 2014г. я подарил РНБ (быв. "Ленинка" в Москве)доказательства пушкинского авторства "Конька" изложены на 500стр. Здесь их я, конечно, все пересказать не могу, но кто прочтёт книгу, тот поймёт, что проблему пора закрывать и 200-летие Ершова 6 марта 2015г. отмечать вряд ли надо. И его потомкам нечего обижаться, поскольку быть участником мистификации - это был личный выбор Ершова!
0 Ответить
А я припоминаю, смотрел док. фильм, так там сказали, что не Ершов автор? А , не помню кто, может быть даже и Пушкин.
0 Ответить
Юрий Сычев, не-не, мне баба Маня соседка говорила что Маяковский Вот и думаю теперь: верить иль нет?
Оценка статьи: 5
0 Ответить
А ведь останься жив Пушкин всё могло сложиться иначе.
Оценка статьи: 5
0 Ответить
Теперь понятно почему мы кроме Конька от Ершова ничего не дождались. А ведь как талантливо все начиналось.
Оценка статьи: 5
0 Ответить
Александр Петров,
Блестящее начало в юном возрасте - штука опасная. Все ждут, все сравнивают...
0 Ответить
Удивительно интересно!
Единственное замечание - кавычки проверьте, и про Менделеева поправить надо (химику... Менделеев).
Извините за короткий отзыв - спешу читать окончание!
Оценка статьи: 5
0 Ответить
Елена Сазонова,
Спасибо! Модераторы, наверно, поправят.
0 Ответить
читать дальше →
0 Ответить