Кому был поставлен первый памятник в Севастополе? А.И. Казарский

Война — это война. Здесь есть место случайности. Если повезет, и более слабый может победить. А потому на войне всегда есть место подвигу, когда приходится ввязываться в сражение на условиях явно проигрышных, все же надеясь на победу. Каков будет результат такой битвы — Богу известно. В этом случае лучше всего руководствоваться знаменитым девизом: «Делай, что должно, и пусть будет, что будет». Эта поговорка очень нравилась артиллерии подпоручику Льву Николаевичу Толстому, оборонявшему Севастополь в 1854—1855 годах.

Черноморский флот, который базировался в Севастополе, просто по определению был нацелен на главного врага России в этом регионе — Османскую империю. Да иначе и быть не могло. До Босфора — день хода при хорошем ветре. Поэтому все подвиги Черноморского флота в 19-м веке, так или иначе, были связаны с русско-турецкими войнами.

Одна из таких войн происходила в 1828—1829 годах. Это была та война, на восточный фронт которой исхитрился съездить «невыездной» Александр Пушкин («Путешествие в Арзрум»). На западном же фронте, в Черном море, прогремел подвиг брига «Меркурий» под командованием капитан-лейтенанта Александра Ивановича Казарского (1797−1833).

Бриг — корабль небольшой, предназначенный для дозора и разведки. Две мачты, на каждой по четыре прямых паруса. Еще один косой парус улучшал маневренность корабля. Несколько дополнительных косых парусов раскрывали при попутном ветре для увеличения скорости.

Небольшому кораблю и вооружение полагалось небольшое. На палубе «Меркурия» были установлены 18 пушек для ближнего боя. Две передвижные пушки позволяли вести огонь на дальней дистанции по разным направлениям. Экипаж брига «Меркурий» составлял 115 человек, из них 5 офицеров. С такими силами и с таким вооружением в битву с превосходящими силами противника не вступали, а ретировались. Благо, парусная оснастка корабля такой маневр выполнить позволяла.

Но 14 мая 1829 года все произошло не так, как ожидалось. На рассвете бриг «Меркурий» с двумя другими русскими кораблями курсировал вдоль турецкого побережья возле выхода из пролива Босфор. Заметив, что в Черное море выходит турецкая эскадра в составе 8 кораблей, они не стали принимать бой, а развернулись и пошли каждый своим курсом на север, к русской эскадре. Разведка — на то и разведка, чтобы доложить своим о приближении неприятельских сил.

Но при слабом ветром бриг «Меркурий» не смог развить достаточную скорость, даже поставив все паруса и помогая ветру веслами. Два турецких фрегата нагнали его. Соотношение сил было совсем не радостное для русских моряков. 115 человек против 1200, 20 пушек против 184. Принимать бой бессмысленно. Что называется, суши весла, спускай паруса и флаг.

Но экипаж «Меркурия» принял бой. На совете офицеров было решено: сражаться до последнего, а при невозможности продолжать бой, приблизиться к фрегату, на котором находился турецкий адмирал и взорвать бриг. Чтобы кормовой флаг нельзя было спустить, его прибили к рее.

Капитан Казарский (ему было тогда 28 лет) хорошо знал свой корабль и понимал, что только умелое маневрирование и меткая стрельба позволят «Меркурию» продержаться в неравном бою подольше. О спасении — все это прекрасно понимали — речи и быть не могло. Разве что очень повезет.

Вскоре два турецких фрегата окружили бриг и начали обстреливать его с тем, чтобы повалить мачты и устроить на палубе пожар. Но Казарский умело маневрировал, и такелаж «Меркурия» оставался неповрежденным. Значит, корабль сохранял подвижность. Команда трижды гасила возникавшие на борту пожары. Артиллеристы атаковали вражеские корабли выстрелами с обоих бортов. То, что пушки брига были приспособлены для ближнего боя, не мешало, а помогало при стрельбе: такие пушки можно было быстрее заряжать.

Умелые канониры «Меркурия» повредили мачты сначала на одном из фрегатов, а потом и на другом. Турецкие фрегаты потеряли маневренность, а русский бриг остался цел и невредим, смог оторваться от врагов и с поднятым флагом ушел навстречу своему флоту. Кстати, это был второй корабельный флаг. Первый, тот, что приколотили к рее в начале боя, был сбит вместе с реей. На его место тут же закрепили запасной флаг, чтобы врагам не казалось, будто бы бриг сдается.

Потери на «Меркурии» оказались неожиданно небольшими, 4 убитых и 6 раненых. Капитана Казарского во время боя контузило, но он не покинул капитанский мостик. Такие потери казались чудом. Чудо было и то, что получив 22 пробоины в корпус, бриг остался на ходу и смог уйти в Севастополь.

Битва, принятая «Меркурием» в совершенно проигрышных условиях, была тем более важна, что всего за два дня до этого фрегат «Рафаил», корабль значительно больший, чем бриг «Меркурий», вооруженный 36 орудиями, попав в такое же безвыходное положение, сдался врагу без боя. Причиной сдачи «Рафаила» было нежелание матросов погибать в явно гибельном сражении.

Блестящее поведение офицеров и моряков брига «Меркурий» прикрыло позорную сдачу другого русского боевого корабля. Поэтому высочайшие награды кораблю и экипажу были очень щедрыми.

Сам корабль был награжден кормовым Георгиевским флагом. Награда эта была тем более высока, что до этого ее был удостоен только один корабль — герой Наваринского сражения линкор «Азов». Орденом Святого Георгия IV класса были награждены капитан А. И. Казарский и поручик И. П. Прокофьев.

Поручик Иван Петрович Прокофьев вышел в офицеры из нижних чинов. Поэтому не особенно удивляет то, что был он по возрасту самым старшим из офицеров, а по званию — самым младшим, занимая не слишком в те годы уважаемую должность штурмана. За что он был отличен более других офицеров? За то, что на военном совете перед сражением он, как самый младший по званию, выступал первым. Предложение принять смертельный бой исходило от него.

Но безоглядной лихости в словах И. П. Прокофьева не было. Был расчет на знания и умения экипажа. Как человек происхождения не знатного, из всех офицеров он ближе всего стоял к простым матросам и во многом им покровительствовал. Матросы отвечали ему взаимностью. Прокофьев знал настроения «низов» и мог уверенно сказать, что матросы не откажутся идти в бой, как это произошло на фрегате «Рафаил».

Все прочие офицеры брига «Меркурий» получили ордена Святого Владимира IV степени с бантом. Нижним чинам ордена вручать не полагалось, поэтому они были удостоены знаков отличия ордена Святого Владимира. Свои бескозырки они должны были украшать георгиевской лентой, как экипаж гвардейского корабля. Все офицеры и нижние чины получали пожизненную пенсию в размере двойного оклада жалованья, соответствующего той должности, в которой они находились в момент сражения.

Капитан-лейтенант А. И. Казарский был произведен в капитаны 2-го ранга. Кроме того, ему было пожаловано звание флигель-адъютанта. Прочих офицеров «Меркурия» произвели в следующий полагавшийся им чин. Кроме того, они получили право добавить в свои фамильные гербы (а все флотские офицеры в то время были дворянами) изображение тульского пистолета. Это была память о том, что капитан А. И. Казарский в начале боя положил рядом с пороховым погребом взведенный пистолет. Один из офицеров должен был с его помощью взорвать корабль, если бриг не сможет более сопротивляться.

Кроме того, император приказал увековечить имя героического брига. Специальным указом предписывалось, чтобы в составе Черноморского флота всегда находился корабль с названием «Меркурий».

Присвоение А. И. Казарскому звания флигель-адъютанта означало переход этого морского офицера на придворную службу, где и чины, и награды, и звания, отсыпались более щедро, чем за службу на флоте. Впрочем, как оказалось, это привело к преждевременной гибели героя-моряка.

Когда командующий Черноморским флотом адмирал М. П. Лазарев узнал о том, что А. И. Казарского не стало, он инициировал сбор средств на памятник бригу «Меркурий» и капитану Казарскому. По подписке было собрано более 12 тысяч рублей. Памятник открыли в Севастополе в 1839 году, через 10 лет после подвига брига «Меркурий». Памятник бригу «Меркурий» поставили на Мичманском (ныне Матросском) бульваре. Это был первый памятник в молодом тогда городе.

Автором проекта был брат известного художника академик архитектуры А. П. Брюллов (1798−1877). Памятник выполнен в виде усеченной пирамиды из белого местного инкерманского камня. В верхней части памятника установлен древнеримский боевой корабль трирема из бронзы. На бронзовых же барельефах изображены сам Казарский и древнегреческие боги: Меркурий, именем которого был назван бриг, богиня победы Ника и покровитель морей Нептун. На памятнике надпись: «Казарскому. Потомству в пример».

Все экскурсии, приезжающие в Севастополь, приводят к этому месту. Характерно, что нет-нет, да и задаст кто-нибудь из экскурсантов вопрос: «А кто это — Казарский?» Или еще веселее: «А кто такой Бриг Меркурий?»