Музыка и камень. Простимся с Барселоной?

Двое погибли и не успели завершить начатое: Гауди был сбит трамваем, Гранадос погиб в проливе Ла Манш при атаке германской подводной лодки. Вот на них и остановимся.

Не знаю, насколько можно доверять российской дореволюционной прессе, думаю, что можно. Вот такой некролог появился в 1916 году:

Германское правительство в ответной испанскому правительству ноте пишет, что «крайне скорбит по поводу этого несчастья, тем более искренне, что среди погибших находились испанский композитор Гранадос и его супруга». Вот скорбь волка, перекусившего горло овцы!

Панталеон Энрике Гранадос-и-Кампинья, или просто Энрике Гранадос, родился 27 июля 1867 года. Гранадос, как и Альбенис — один из основоположников испанской музыки. Это не значит, что испанской музыки до этого не существовало. Была и своя религиозная, и народная, и светская музыка, и даже своя форма музыкального театра.

Например, сарсуэла — это не только блюдо испанской кухни, как каталонская сарсуэла — рыбное рагу с морепродуктами в горшочке, но и лирико-музыкальный жанр. Там и песни, и танцы, и разговоры. Ближе к оперетте, чем к опере, пожалуй. Жанр этот установился еще в эпоху барокко, и он жив. Кстати, жанр «уехал» на Кубу, в Мексику и Филиппины, где появились собственные традиции музыкально-драматического театра.

А в качестве интересного факта и примера сарсуэлы можно привести такой. В театре «Виктория» в 1931 году была поставлена сарсуэла «Katiuska» — «Катюшка, россиянка» или «Катюшка, русская женщина») баскского композитора Соросабаля (Sorozábal). Сюжет, наверное, можно определить как сугубо «развесистую клюкву» — как «русское», родившееся на иной почве. Но там все, что нужно, присутствует: борьба между чувством и долгом (большевиками и сторонниками царизма), любовь наркома Педро Стакова к чуждому элементу Катюшке Ивановой из императорского дома и т. д.

Любопытно, что и сейчас эта сарсуэла ставится на испанских сценах, в частности, в том же театре в Барселоне. Постановка — умора, конечно, сплошной кокошник и люли-люли. Народный комиссар с бородкой-эспаньолкой ходит по сцене в кожанке и шароварах. Благородная аристократка Катюшка Иванова ходит в вышиванке с венком на голове. Но в музыке много приятных номеров. И видно, что автор изучал русские и украинские народные песни, это чувствуется, и есть даже прямые заимствования.

Но лучше ли мы представляем себе испанскую жизнь и испанскую культуру? Или любую другую?

Гранадос тоже писал сарсуэлы. Но все же самые знаменитые его произведения — цикл «Испанские танцы» и цикл «Гойески», навеянный впечатлениями от живописных полотен Гойи.

Когда искусство какой-либо страны выходит на мировой уровень, когда оно перерастает границы, тогда говорят о «новых основоположниках», о национальных школах, ставших мировым явлением, и так далее.

Гранадос стал первым из испанцев, которого президент США (тогда Вудро Вильсон) пригласил выступать в Белом доме. Композитор опоздал на обратный прямой рейс Нью-Йорк-Барселона и решил вернуться через Англию и Францию. В проливе Ла Манш корабль был атакован германской подводной лодкой, от взрыва жену Гранадоса выбросило за борт, он кинулся в воду ее спасать. Оба погибли. Видимо, после этого и состоялся обмен нотами, в котором германское военное командование выразило «сожаление».

Гранадос был в расцвете сил, многим планам не суждено было осуществиться. Его фонд находится в Барселоне, Академия музыки, созданная там же Гранадосом, сейчас носит его имя. Послушать можно самые известные произведения: «Испанский танец 5» и «Маха и соловей».

Творчество и Гранадоса, и Альбениса совпадает «по времени и месту» с небывалым расцветом всех прочих искусств. Сальвадор Дали и Жоан Миро составили славу испанской (каталонской) живописи, но еще раньше Барселона стала свидетелем небывалого архитектурного чуда — модернизма.

Действительно, к началу ХХ века произошел некий культурный взрыв. А подобное никогда не бывает случайным.

Можно сказать, что Барселона — само олицетворение модерна. Быстро разбогатевшие промышленники захотели красоты. И как-то так случилось, что Каталония выдала одновременно целую плеяду замечательных архитекторов и скульпторов, а также мастеров прикладного искусства: кузнецов, стеклодувов, мебельщиков и так далее. А ведь подобное тоже случайностью не бывает — чтобы в одном месте сконцентрировались и деньги, и таланты. Новые Медичи и новые гении — зодчие, скульпторы, художники. Это еще называется расцветом, но почему он наступает, этот расцвет, толкового объяснения все-таки нет.

Архитектор с несколько странно звучащей для нас фамилией — Хосеп (Жосеп) Пуиг-и-Кадафалк — безусловный гений. Найдите и посмотрите хотя бы его Дом Амалье́ в Барселоне — памятник национального значения.

Дворец каталонской музыки — архитектор Доменек-и-Монтанер (Доменеч-и-Монтанер). Или его же знаменитый Дом Льео-и-Мореры. Фантастическое зрелище!

Их многие десятки, этих зданий. В районе Эшампле ходить и ходить. Все эти каталонско-марсианские сооружения — они не преодолевают прошлое, они берут и готику, и арабскую архитектору, и сразу отправляют в далекое будущее, как бы минуя ошеломленных нас с нашей «злобой дня».

И все они очень красивы, на мой взгляд. Но самое знаменитое все же — великий «недострой», или самый главный «долгострой» планеты — Саграда Фамилия (Искупительный храм Святого Семейства).

Это эмблема Барселоны, совершенно экстатическое, какое-то необузданное и одновременно трагическое сооружение. Мистицизм вознесения к небу и абсолютно земные цветы на фасаде, «чистая геометрия» гиперболоидов и спиралей и арабские вкрапления (неомудехар). И символы, символы, символы — сплошные визуальные образы в деталях. Христианские символы, природа, какие-то чисто каталонские образы.

Кстати, даже на аудиенции с королем Испании Гауди говорил по-каталански, что было дерзостью, надо полагать. И в принципе никогда никуда не уезжал.

После трагической смерти архитектора храм достраивался на деньги, которые оставил сам Гауди. Далее — за счет пожертвований, «туристических» денег, японских спонсоров. Есть надежда, что он все-таки будет полностью достроен. Хотя… если в дело пошли уже железобетонные конструкции вместо камня, может, действительно не стоит его достраивать, как многие предлагают? Пусть останется вечный недострой.

Сам Антони Гауди похоронен в крипте собора Саграда Фамилиа.

Любопытно, что тот архитектурный взрыв 100−150-летней давности, он хоть и не повторился, но какие-то плоды преемственности еще принес. Модернизм перешел в постмодернизм, а Каталония дала еще одного всемирно известного мастера архитектурного оформления.

Рикардо Бофилл (Бофиль — к сожалению, в книгах, и в Интернете встречаются разные написания имени, причем книги-то серьезные) — один из крупнейших мировых архитекторов, чьи здания стоят в Париже, Токио, Чикаго, Стокгольме, Андорре. В родном городе построил гостиницу и знаменитый аэропорт, и сейчас Барселонский аэропорт признан лучшим Европейской ассоциацией аэропортов.

Безуспешно я искала его сооружения в Кальпе, но почему-то улицу не нашла, но тут узнала, что он и в Москве, и в Петербурге уже успел немало. Чуть ли не рядом с домом нечто строится, а я знать ничего не знаю. Посмотрела проект — уж на что я постмодернизм не люблю, но выглядит симпатично. Кстати, жители Перми тоже могут поинтересоваться, кто у них собирается строить аэропорт. Все он же — каталонец Бофилл.

Пора и мне проститься с Барселоной. О ней можно рассказывать вечно, но этой вечности ни у кого из нас нет.