Приключения эпонимов. Как эпонимы передают эстафету друг другу?

Вильгельм Конрад Рёнтген (1845 — 1923) был физиком, Рудольф Дизель (1858 — 1913) — инженером, а Джон Монтегю, 4-й граф Сэндвичский (1718—1792) — вообще заядлым картежником. Плоды их трудов и забав, можно сказать, «ушли в народ» и стали настолько популярны, что, переняв имя создателей, начали жить в языке собственной жизнью.

Сменив первую заглавную букву на строчную, они потеряли с «родителями» всякую связь. Теперь для нас рентген — это в первую очередь, фотографирование внутренних органов с целью их диагностики, дизель — могучий двигатель самосвала, теплохода или же танка, а сэндвич — вообще бутерброд.

И Гугл подтверждает, что мы не ошибаемся. При вводе в строку поиска этих слов первым ответом поисковика будут не имена собственные, а имена нарицательные. Значит, в Интернете и в жизни эти слова встречаются чаще.

Собственно говоря, именно это и есть признак (или призрак?) настоящей славы. Это все равно, как поэту услышать, что его стихи стали народной песней, а политическому деятелю стать героем анекдотов.

Эпонимы всегда являются гибридами, своеобразными Тяни-Толкаями. Одна их сторона так или иначе связана с биографией человека (или нескольких человек, например, Смита и Вессона), а другая — с историей предмета, перенявшего родительское имя. И то, и другое может быть захватывающе интересным. Но жизнь и приключения самих эпонимов не менее интересны.

Дело в том, что став обычными, «самоопределяющимися», словами, эпонимы начинают жить по законам языка. Например, они сами становятся образцами, по которым создаются новые слова. И здесь могут возникнуть длинные цепочки производных слов. В конце каждой такой цепочки будет находиться слово, «родство» которого с именем того или другого человека, жившего давным-давно, совершенно не очевидно и уже требует дополнительного исследования.

Вот, например, есть такой красивый цветок яркого красно-пурпурного цвета, который называется фуксия (Fuchsia). Фуксия происходит из тропических лесов Южной Америки. Её в 1696 году открыл французский ботаник Шарль Плюмье (Charles Plumier; 1646 — 1704). Шарль Плюмье был монахом и кроме служения Богу занимался наукой, математикой и физикой, а также всякими полезными ремеслами. Среди полезных ремесел, им освоенных, была и ботаника.

Сейчас «ботаниками» (или даже «ботанами») называют молодых людей, совершенно не соответствующих общепринятым понятиям о том, каким должен быть «настоящий мужчина»: то есть имеющих вид хлипкий, а интересы — удивляющие своей бесполезностью и непретенциозностью.

А вот в XVII веке ботаника считалась наукой в высшей степени полезной. Завоеватели новых земель, всякие там герои-конкистадоры, ботаников весьма уважали и держали неподалёку от себя. И то сказать: кто, если не специалист, мог бы разобраться в буйном цветении тропических лесов, отличить растения отравляющие и вредные от растений безусловно полезных. Каковые полезные растения успешный завоеватель мог бы при случае возложить к ногам монарха, пославшего его на захват новых земель, за что и получить всяческие бонусы и ништяки. Кстати, сам Шарль Плюмье был удостоен звания «королевского ботаника»

Шарль Плюмье три раза путешествовал в Центральную Америку и возвратился оттуда с богатой коллекцией растений, которые неплохо прижились в европейском климате. Среди этих растений — цветы магнолия (Magnolia) и Бегония (Begonia). Их Плюмье назвал в честь французского ботаника Пьера Маньоля и в честь своего покровителя, интенданта французских колоний Мишеля Бегона.

Фуксию же Шарль Плюмье назвал в честь одного из великих предшественников — немецкого ботаника и медика Леонарта фон Фукса (1501—1566), составившего первый в мире каталог растений.

Как часто случается, названия, призванные увековечить память великих людей, быстро потеряли всякую связь с этими именами и зажили самостоятельной жизнью. Для нас с вами и магнолия, и бегония — просто цветы. Так же, как и пурпурная красавица-фуксия мало у кого вызывает в памяти образ знаменитого ботаника XVI века. Многие вообще о нем не слыхали ни разу.

Время шло. В середине XIX века расцвела органическая химия. Ученые начали подвергать анализу различные вещества, которые до этого считали производными только живых организмов. Обработав растение Indigofera anil, из которого добывали синюю краску индиго, химики получили вещество, которое они назвали, конечно, анилин. А потом этот анилин научились получать из каменноугольной смолы, отхода производства светильного газа. Из анилина начали производить небывало яркие краски для ткани, целую радугу: фиолетовую, синюю, зеленую, чёрную (да-да, хорошая стойкая чёрная краска была очень востребована) и пурпурную.

Пурпур традиционно считался цветом императоров и королей, а тут — пожалуйста: можно покрасить простую хлопчатобумажную или шерстяную юбку. Вещество, на основе которого делали пурпурную краску, химики назвали фуксином, поскольку цветом оно напоминало цветок фуксии, уже давным-давно акклиматизированный по всей Европе.

Хорошее начало — половина дела. И цвет «фуксия» активно включили в хорошее дело раскрашивания окружающего мира. Этот цвет появился в цветовой палитре в 1856 году, сразу после синтеза фуксина. А в 1856 году он получил ещё одно название — маджента.

Маджента (Magenta) — это село в Северной Италии, в 25 км к западу от Милана. 4 июня 1859 года здесь произошла битва между войсками Австро-Венгрии и коалиции Франции и Сардинского королевства. Битва при Мадженте закончилась победой войск коалиции. Это была одна из тех битв, в результате которых на карте появилось Королевство Италия. Во многих городах Италии и Франции есть улицы Маджента, названные так в честь этой победы.

Но при чём же здесь пурпурный цвет? Сейчас объясним.

Это не цвет крови, пролитой в тяжёлой битве, как хочется подумать сначала. Это цвет антисептика, который начали применять как раз в эти годы. Дело в том, что анилиновые красители уничтожают микробов. Всем известно, что в Советском Союзе в этом качестве применяли раствор бриллиантовой зелени, зеленку. Но ее синтезировали только в 1879 году. А в 1859 году военные медики обрабатывали раны фуксином. Потому цвета «фуксия» и «маджента» — это синонимы. Цвет, составленный смешением в равной пропорции красного и синего цвета, называют и так, и так.

Не правда ли, что благодаря фуксину мы довольно далеко ушли от Бернгарда Фукса? От человека, чьё славное имя присвоили красивому цветку из джунглей другого полушария, чтобы увековечить? Странный, однако, получился результат. Фуксию, думается, знают процентов 80 людей, а вот про Фукса могут вспомнить отдельные «ботаны» (в хорошем смысле этого слова). Вроде меня, грешного.

Сделаем же ещё шаг от века XVI-го в век XXI-й. Знакомьтесь, Google Fuchsia, новая операционная система, которую компания Google разрабатывает с 2016 года. Для чего, пока не сообщается. Но знающие люди говорят, что система эта универсальная, а значит, она сможет работать и на персональных компьютерах, и на смартфонах, и на планшетах, и на встроенных системах тоже. То есть с ее помощью можно будет программировать кофеварки, пылесосы, холодильники и… головки самонаведения «умных» бомб.

А почему же эту операционную систему назвали Fuchsia? Из соображений чисто эстетических. Логотип системы изображен как раз цветом «фуксия».

Те же знающие люди не могут сказать, чем этот проект завершится. Может быть, он уйдёт в небытие. А может быть, через несколько лет про эту «Фуксию» будет знать каждый. Знать и пользоваться. Окончательно позабыв про доблестного Бернгарда Фукса, передавшем ей, хотя и опосредствованно, своё имя.