Какой бывает преданность у людей и собак?

Фёдор возвращался домой радостный.

 — Наташа! — закричал он с порога. Из комнаты вышла жена, одетая в красный велюровый халат с машинной вышивкой в виде узора по самому краю подола. К нижним векам у неё были прилеплены гидрогелевые патчи.

 — Наташка… — сразу же кинулся к ней Фёдор, не обращая внимания на белые пластыри под её глазами, — поздравь меня с повышением! Мне ещё одну звёздочку дали. Третью!

 — Поздравляю, — безразлично-бесцветным тоном ответила Наталья и повернулась к Фёдору спиной. — Ты, пока ещё не переоделся, сбегай выброси мусор из ведра.

Фёдор, который словно с размаху натолкнулся на невидимое препятствие, сразу сник. Он посмотрел на закрывшуюся дверь, немного постоял перед ней и прошёл в кухню.

 — Всегда так! — внезапно разозлился он. — Новое платье или бусы к нему купит — радости сколько! Не успокоится, пока всех подруг не обзвонит и не похвалится. А мне даже доброго слова не скажет. Эх…

В этот момент жена снова открыла дверь и высунула голову в коридор:

 — Федь, — самым сладким голосом, на который только была способна, пропела она, — а тебе теперь и жалование прибавят, да?

 — Прибавят, — сухо ответил Фёдор и прошагал мимо комнаты с ведром.

Он закрыл входную дверь и, спускаясь по лестнице, криво усмехнулся, глядя на торчащие из ведра пластиковые бутылки:

 — Прибавят. А потом догонят — и добавят ещё.

* * *

 — Мам! — Алёшка пулей влетел в квартиру. — Там такая собака классная во дворе!

 — Ну… — не выпуская из рук вибромассажера, пристально взглянула на сына Наталья, — и что теперь?

Краешки Алёшкиных шортов уже успели запачкаться, сбоку к футболке прицепился большой репейник. Царапины на коленках говорили о том, что мальчик или ползал в песочнице, или опять пытался перепрыгнуть забор из старых чёрных шин, но, судя по всему, затея эта удачей не увенчалась.

 — Ну, ма-а-ам… — начал жалобно тянуть Алёшка, — у этой собаки, оказывается, щенки недавно родились и… — он запнулся.

 — Что «и»? — чуть склонив голову на бок, промолвила Наталья. — Опять началась старая песнь о главном?

 — Ну, вот всегда ты так! — неожиданно вспылил Алёшка и топнул ногой. — Ничего мне не разрешаешь! Каждый раз прошу тебя, прошу…

И его глаза повлажнели, а в голосе послышались слёзы.

Наталья продолжала испытующе смотреть на Алёшку, не сводя с него глубоко посаженных глаз. Она не любила животных и, как ей казалось, совершенно правильно считала, что четвероногие мяукающие и гавкающие создания должны жить где угодно, только не в квартире.

В квартире на полу красивые ковры должны лежать. А если по ним начнёт носиться щенок или котёнок, то весь ворс моментально придёт в негодность. Да и новому ламинату в коридоре достанется от когтистых лап не меньше.

Алёшка, меж тем, снял сандалии и теперь стоял около шкафа с одеждой, уныло водя по зеркалу указательным пальцем. Он ссутулился и визуально словно сделался меньше.

— Не пачкай стекло, — строго произнесла Наталья и в следующий момент неожиданно вспомнила, как они с Фёдором принесли Алёшку из роддома. Муж был в тот день настолько счастлив, что никак не хотел класть малыша на диван. Даже фуражку забыл положить на полку. Так и вошёл в комнату, не снимая головного убора с красным околышем.

Они поженились, как только Фёдор прибыл на новое место службы и буквально в первый же выходной обратил внимание на симпатичную девушку, которая пришла в офицерский клуб на танцы. Правда, она пришла не одна, а с подругами. Но тогда Фёдор углядел именно её тонкий стан и вьющиеся волосы. До конца вечера он неотрывно следил за каждым её движением и каждый раз приглашал на танец, когда начинала звучать медленная композиция.

А дальше всё было как у всех: молодой лейтенант влюбился, сделал предложение, сыграли свадьбу. Только детей, долгожданных детей, у этой пары всё не было.

Метроном времени неумолимо продолжал отщёлкивать годы, и Фёдор с Натальей уже свыклись с мыслью, что им так и суждено остаться только вдвоём. Походы к местным докторам и поездки к знатокам медицины, кабинеты которых находились аж в столице, заканчивались каждый раз одинаково: супруги возвращались упавшими духом и полными разочарования в самих себе.

Фёдор продолжал нести службу, и на его погонах давно уже красовались две большие звезды, а не три маленьких. Наталья работала поваром в столовой. Свободное время она теперь посвящала только себе. Раз Бог не даёт детей, решила она — значит, надо пользоваться жизнью исключительно для себя. Причём пользоваться на полную катушку.

Поэтому вся жизнь молодой женщины с некоторых пор превратилась в посещение парикмахерских, саун, спа-салонов, думать о которых постоянно пропадающему на службе Фёдору было недосуг. Он понимал, что с женой у них с каждым годом становилось всё меньше и меньше общего, но искать себе другую женщину не стремился, полагая, что такие изменения ни к чему не приведут. Раз уж женился в своё время и обещал быть со своей второй половинкой и в горе, и в радости — значит, надо было выполнять данное когда-то обещание.

Невидимый счётчик, меж тем, незаметно отсчитал каждому по четыре десятка лет, как вдруг Наталья проснулась в одно прекрасное утро и поспешила не в душ, как обычно, а в туалет.

 — Говорила же, — вернулась она в спальню с несчастным выражением лица, прижимая к нему полосатое махровое полотенце с толстыми бахромчатыми краями, — обманул нас этот усатый торговец на базаре, подсунул некачественное мясо. Вот пожалуйста — отравилась!

Однако у торговца с типичным восточным профилем — то ли грузина, то ли азербайджанца — даже в мыслях не было обманывать покупателей, и женщина совершенно зря наводила на него напраслину. В тот день у него, очевидно, горели и уши, и щёки, и всё то, к чему могла прилить кровь, потому что ругала его страдающая вплоть до самого вечера Наталья нещадно. При этом в коротких перерывах между посещениями небольшой комнатки с белым фаянсовым унитазом она не на шутку грозилась вернуться на рынок и устроить разбор с продавшим испорченный кусок мяса «усатым отравителем».

Через три дня она и вправду пошла, но только не на рынок, а в поликлинику по месту жительства. Сданные анализы подтвердили честность продавца по всем параметрам. Отравление, на которое всё это время грешила Наталья, оказалось самой настоящей беременностью. К внезапно свалившемуся на потерявших всякую надежду супругов счастью и не меньшему счастью ничего не подозревавшего торговца бараниной и говядиной.

 — Ладно, — неожиданно вслух решила Наталья, глядя на ссутулившуюся Алёшкину фигурку, — в субботу поедем на рынок мне за новой юбкой, заодно и тебе присмотрим какую-нибудь собачку.

Алёшка, чьи глаза тотчас вспыхнули от радости, кинулся было к ней, но Наталья, которая не любила проявления «телячьих нежностей», отстранила его своей широкой рукой.

 — Так и придётся теперь новый палас сворачивать, — подумала она недовольно, — а ведь я так долго не могла купить что-то действительно подходящее под эти обои.

Продолжение следует…