По прибытии в г. Лиду ни настрой, ни характер ничуть не подались в сторону веселья и оптимизма, все тот же сплин и та же мизантропия. Однако Лида внесла свои ненавязчивые коррективы, причем, как это свойственно девушкам, в самые разные стороны.
Сначала пришлось слегка порадоваться — необычному для советских гостиниц страны гостеприимству и двум ключам от номеров на выбор, без вздернутых в ленивом удивлении ресепшн-бровей. А потом — весьма огорчиться.
После тоскливого променада, с советскими статуями на «вырви-глаз"-малиновых постаментах и одинокой прогулки по ещё не совсем осеннему парку, я натолкнулся на ласковую кошечку с домашним ошейником — саму нежность и обожание, прямиком супротив завода «Лидское пиво». Со слов мимо проходящей гражданки, кошка оказалась «выброшенной на улицу своей хозяйкой, которая взяла собаку, и теперь кошка живёт здесь»… От этого я сначала впал в ещё большую мизантропию, после чего побежал в ближайший магазин за кормом.
Киса была настолько ласковой, домашней и доверчивой. Она тыкала свой ласковый нос мне в руки, сидя прямо у тротуара, по которому шпацировали гордые, сытые и довольные лидчане, а по другую сторону стояли красивые и дорогие внедорожники. У меня буквально защемило там, где когда-то было сердце.
Да, я дал объявление по группам, привычно проникся и «поболел» минут пять. И… побежал прочь. Мне просто было больно.
Заморосил противный октябрьский дождь, и я заторопился за ужином и «домой» в номера.
* * *
Воложин оказался потерянным в пространстве. Когда я следовал «электричкой» из замечательного града Молодечно в не менее замечательный городок Воложин, случился со мной занимательный географический казус: я прибыл совсем не туда, куда предполагал.
Уже на подъезде закралось у меня смутное подозрение, что карта моя показывает движение совсем не в том направлении. Немного обеспокоенный, я поинтересовался, было, у одной из пассажирок: «Мы точно едем в Воложин?» «В Воложин», — был ее убедительный ответ.
И мы действительно прибыли в Воложин. На станцию «Воложин», городка Городьки, что в 16 км от самого города Воложин. Станция с названием города, до которого не ходят ни поезда, ни маршрутки…
Добираться мне пришлось, голосуя, как я это делал в молодости и в совсем другой местности. Меня быстро подобрали местные жители с кавказским акцентом, накормили, обогрели, спать уложили (хотя нет, я поторопился — греть и кормить не стали) и бесплатно довезли до самого города Воложин — еще раз сердечная благодарность им, да продлит их дни Аллах. Они мне поведали, что я не первый, кто едет в Воложин, а приезжает в Городьки — хорошо, что не ночью приехал, потом куковал бы на одиноком полустанке до утра.
Что примечательно в этом топографическом ералаше: ни в справочной вокзала разных городов, где я справлялся о времени следования местных «авиалиний», ни в кассе, где я позже покупал билет, никто не упомянул о таком географическом неудобстве, как тот факт, что название станции — вовсе не то же название населенного пункта с этой станцией и что до него надо будет ещё добираться.
Итак, прелестный городок Воложин. Маленький, уютный, немного «серпантинистый», аккуратно-показательный в центре, и не только. Местные готовятся к «Дожинкам», везде работа кипит, как в муравейнике с ульем. Везде что-то устанавливают, расставляют, чистят, драят…
Хорошая гостиница «Корона», вежливый сервис (с ключом не выпускают — нужно обязательно оставить), вполне чинно-благородное кафе-ресторан при гостинице, напротив вполне «съедобная» шаурмичная с огромным «географическим» выбором шаурмы, от Америк до Кавказа…
С пяти холмов-пригорков, на которых лежит живописный Воложин, можно поймать отдохновенные виды чудесной местной природы, достойной кистей Куинджи, Левитана, Плотского-Поцелуева…
Одна из достопримечательностей городка — муралы местной фауны на торцах жилых домов: зубры, волки, лисы, птицы… Они — везде, и смотрятся куда веселее кое-где встречающихся серых советских «хрущёвок».
И в городке какая-то отстранённость, словно самодостаточное отшельничество от окружающего суетливого мира. Хорошо. Тихо. И как-то тоскливо, что хочется поскорее сбежать…
* * *
Итак, за немного уставшими плечами почти весь юг славной Беларуси: Гомель, Речица, Калинковичи, Мозырь, Микашевичи, Лунинец. И в конце долгого вояжа — радушный Брест.
Что можно сказать, помимо того, что уже было сказано (и нелицеприятным честным мнением, конечно, невольно подавить яду из не воспринимающих ничего, кроме патоки лести, недалёких патриотов)?
Гомель — хорошо знакомый, большой и пыльный. С замечательным парком и набережной, суровым сервисом и подъездами, от которых хочется плакать и крикнуть всем патриотам Гомеля: «Ребята, так жить нельзя! И защищать свою откровенную мизерию — стыдно!»
Речица — маленькая и неторопливая, провинциальная и почти родная. С одним из лучших видов на Днепр, с чудесной одноименной гостиницей в тихом тенистом переулке, с двумя балконами и халатом за 60 рэ.
Калинковичи — тепло и уютно, а Мозырь — «и снова, привет, СССР». Гостиница «Припять», переносящая тебя с ее советскими интерьерами — длиннющими коридорами в пыльных коврах, дверьми и дверными ручками из 70-х, покрытыми тридцатью тремя слоями пролетарской краски — просто, как Алиса, проваливаешься в дыру прошлого и долго разбираешься, то ли тебе хорошо, то ли слегка подташнивает.
Что спасало — чудесный вид с седьмого этажа на Припять.
Сердце будущим живёт,
Настоящее уныло,
Все минует, все пройдет,
Что пройдет, то станет мило.
А. С. Пушкин.
Стоит мне приехать в новый или старый город, я начинаю тяготиться: чистотой и скукой или неопрятностью и нетрезвым физиономиями, «совком» или «хайтеком», чопорностью или панибратством.
Но стоит мне уехать, отмучившись и отстрадав текущим моментом, как я тут же начинаю тосковать по только что былому и минувшему, неровным куском прошлого отколовшемуся от моей жизни и отчалившему по спешащей только в одну сторону необратимой Лете… Жизни… Судьбе…
Вот и сейчас мне почти не хватает грубоватого, пыльного, совкового и такого не моего Мозыря. Мозыря, в котором остались крохотные атомы моих битых подошв и моего недостижимого поиска идеального в несовершенном…
Мозырь, ты некрасив. Но я буду вспоминать тебя…
* * *
Почти (ровно) год спустя мои уставшие слипоны снова ступили на пыльные и шероховатые перроны и тротуары славного городка Речица, Гомельской области.
Помнится, как ровно прошлым летом я решил посетить это место, о котором слышал много отрадного, но ни разу там не был. Сел я почти спонтанно в поезд Гродно-Речица и, проехав почти ровно 14 часов и 500 км, высадился в 7 утра на сонной платформе провинциального «где-то».
Тогда мне все очень понравилось: и задушевная, провинциальная публика на вокзале, и гостиница «Днепр» с чудесным номером с окнами на тихий двор, двумя дверьми на балкон-футбольное поле и двумя в ванную, да с халатом! И в особенности виды на Днепр, «сказочныя и живописныя», с центрального пригорка…
И вот я снова здесь, коротко и быстро. И снова мои уставшие мокасины, видавшие площади Ватикана и Праги, Вены и Венеции, приземляются на неровные поверхности городка Речица. Я шагаю по ним, как и тогда, и мне даже не нужен навигатор, я все помню наизусть.
Ровно по тем же пыльным тротуарам и дорогам, которые, как мне хотелось бы, ещё хранят атомы моих шагов ровно год тому. И мне даже кажется, что я вижу себя на год моложе и на год веселее в дальней, медленно растворяющейся дымке прошлого…
Снова гостиница «Днепр», снова ровно тот же номер, снова сказочные виды на Днепр.
Пожалуй, лучшие виды на Днепр в стране Беларусь, очень похожие на те, что и в Киеве.
Сегодня я снова здесь, а завтра уже нет меня. Нет здесь, а потом и нигде…
* * *
Микашевичи — промышленный и сытый, с новыми дорогами и ремонтом везде.
Санаторий «Свитанок» с его топорным сервисом и удивлённо поднятой бровью на въезде: «В номере все необходимое есть, зачем его смотреть?» Чтобы уже на следующее утро слушать злое шипение из крана в невозможности умыться и смыть унитаз. Запись в Книге жалоб и предложений все же пришлось оставить, хотя очень не хотелось.
В центре городка митинг с кислыми лицами, посвященный Дню единства — воспоминание из прошлого, как и нас с завода в «принудительно-добровольном» порядке гнали на эти сходняки, с которых каждый норовил незаметно слинять побыстрее. С громкими и унылыми одновременно лозунгами по бумажке: «мы мирные люди, мы помним, мы не забудем…»
Вся эта кислая показуха, трусость быть честными и делать, как считаешь нужным.
Лунинец — старый знакомый, в котором я был и не был раз -дцать, проездом. Уютный центр, одна из лучших гостиниц в стране «Юбилейная», знакомый говор местных полешуков, ласкающий слух.
И наконец и старый знакомый, почти родственник Брест. После малых городов чувство почти мегаполиса, с его кафе, магазинами, широкими проспектами.
Более чем повезло с погодой, и даже больше: до +28 и только один дождливый день.
П.С. Из невольно прослушанных разговоров в поезде местных «авиалиний»: две бабушки-божьих одуванчика глуховато и громко обсуждают все на свете — здоровье, цены, войну, своих детей… Две большие патриотки, очень любящие свою страну и безусловно доверяющие своему президенту и пересказывающие местные телеканалы — про Запад, Гейропу и Америку, желающие поработить Синеокую. А потом одна из них плавно переходит к своей дочке, что замужем за киприотом, работающей там, и как она хорошо устроились, сделав правильный выбор жить и работать не здесь, а там.
Дуальности местного сознания, однако…
Лет 50 назад один поэт написал
"...Опять он здесь.
Я завтра явится
Такие зрители - беда.
Вам все на выставке не нравится
Зачем Вы Ходите сюда?"
Оценка статьи: 3
0 Ответить