Ученик и Мастер. Как смог поглощает жизнь?

 — Я три года повторяю за тобой всё, что делаешь ты, Мастер. Когда ты отдыхаешь, отдыхаю и я. Когда встаёшь ты, встаю и я. Когда ты выходишь на улицу, я тоже выхожу. Я научился видеть зелёный осколок в зелёной траве и белый снег на белом дереве.

Моё лицо уже не боится ни жары, ни холода, а сердце бьётся медленно и спокойно. Я пью чай и вдыхаю аромат деревьев и кустов. Если я вижу повозку, я знаю, куда она едет. Если я не вижу повозку, я всё равно знаю, куда она едет. Может, я уже стал Мастером?

Мастер молчал.

 — Я умею спать сидя и сидеть во сне. Я умею думать о Вечном и презирать Настоящее. Я редко опорожняю свой мочевой пузырь, потому что знаю — если это делать часто, случится нехорошее. Я выучил язык бродячих собак и кошек. С пятнадцати шагов я могу попасть камушком в бутылочное горлышко. Может, я всё-таки стал Мастером?

Но Мастер опять ничего не ответил Ученику.

 — Ты спишь, Мастер? — спросил тогда Ученик.

И Мастер поднял на него свои глаза и сказал:

Я никогда не сплю, юноша. Поэтому я Мастер, а ты никогда им не станешь. И ты никогда не будешь сидеть на моём месте. Твой удел находиться там, откуда ты пришёл ко мне. Да, твоя будка холодна зимой и горяча летом, а здесь всегда тепло и сухо. Но ты слишком мягок и спокоен, чтобы стать Мастером. А когда ты мягок и спокоен, ты незащищён. Ты любишь тех, кого видишь, и видишь тех, кого любишь. Разве этому ты учился у меня три года?

 — Нет, не этому… — грустно ответил Ученик. — Я учился у тебя быть твёрдым, как кость, и подозрительным, как волк. Я учился следить за теплом почек и холодом головы…

А что ты делаешь вместо этого? — громко спросил Мастер. — Может, ты ответил на все вопросы в Книге Загадок?

 — Нет, — сказал Ученик. — Я ответил меньше чем на четверть вопросов…

Посмотри на мою Книгу, — Мастер указал Ученику на лежащий перед ним манускрипт. — Тут только один вопрос без ответа, на шестьдесят восьмой странице, четыре буквы по горизонтали — «Сухой туман», вторая буква «г». Но следующий выпуск выходит через неделю, и за это время я найду ответ.
Поэтому я работаю охранником в магазине «Шторы», а ты сидишь при шлагбауме на въезде в торговый центр и подсматриваешь за мной. Поэтому моя зарплата двадцать тысяч, а твоя — шестнадцать. Поэтому ты работаешь сутки через двое, а я каждый день. Это магазин «Шторы», сынок! Что ты будешь делать здесь двенадцать часов каждый день?

 — Я буду сидеть в телефоне… — прошептал Ученик.

В телефоне! — захохотал Мастер. — А если Шакро Молодой выйдет из тюрьмы и захочет совершить налёт? Или чеченцы? Или японские отморозки? Это магазин «Шторы», это лакомый кусок! У меня один глаз в кроссворде, а второй всегда смотрит на улицу!
Сегодня мужчина перепутал нашу дверь и дверь химчистки. И я отметил это в журнале происшествий и два раза докладывал начальству! Полдня мы обсуждали этот случай с продавщицей Томой. Начальство приехало и вынесло мне благодарность!
А ты бы так и сидел в своём телефоне… Ступай прочь, юноша. Работа охранником без лицензии похожа на бушующее море, а ты смотришь на это море с берега… Уходи в свою будку, я и так многое рассказал тебе.

И юноша ушёл, и путь его был извилист. Опавшие листья превращались в прах под его ногами. Он не вернулся в свою будку при шлагбауме торгового центра. Он дошёл до ближайшего универсама и устроился охранником туда. Двадцать тысяч, вахта, бесплатная еда, неделя через неделю с проживанием прямо там, в универсаме. И через пять дней он поймал свою первую бабушку с украденным помидором.

А через два месяца он стал Мастером. Он покинул универсам и устроился охранником в районную поликлинику. У него появились свои стул, стол, кушетка и чайник. Он ненавидел заболевших старушек и разгадывал сборники сканвордов за три минуты. А «Сухой туман» из четырёх букв по горизонтали, вторая буква «г», он отгадал ещё в универсаме…

Однажды, через много-много лет, когда он сдавал смену, мимо их поста охраны прошёл кто-то без бахил.

 — Кто это прошёл так тихо и незаметно? — спросил он у сменщика.

 — Это твоя жизнь, — ответил сменщик.

Он вскочил и догнал её.

 — Без бахил проходить нельзя, — сказал он своей жизни.

И это были его последние мгновения жизни. Сухой туман из четырёх букв, накрывший его, стёр все следы его пребывания на земле.