Когда и где возник фестиваль «Burning Man»?

В последующие годы, словно на дрожжах, росла и сама скульптура (ныне её средний рост 12−15 метров, рекордный — 24 метра), и количество участников сего летнего действа. Если в конце 80-х их было всего несколько сотен, то к середине 90-х количество жаждущих поделиться незабываемым опытом насчитывало несколько тысяч отвязных фриков. В 2005 вокруг горящего человека собралось уже 35 тысяч человек.

На протяжении десяти первых лет существования фестиваля у его организаторов постоянно возникали проблемы с различными государственными учреждениями от полиции до городского совета. Власти косо смотрели на новорожденную коммуну, где «молодые бунтари» проводят «безумный акт вандализма» по сжиганию скульптуры, напоминающей человека. К счастью, Лари оказался парнем с метким языком, и ему удалось убедить город в важности собственного проекта.

Не обошлось без изменений — с пляжей Сан-Франциско «Burning Man» переехал в пустыню Черной Скалы, а организаторы пообещали властям, что ни одна служба не сможет обнаружить следов их пребывания там по окончании фестиваля.
Переехав в пустыню, «Burning Man» начал активно развиваться и всасывать в свое брюшко представителей разночинных искусств — от обычных художников и музыкантов до авангардных дизайнеров одежды, скульпторов и архитекторов-экспериментаторов.

Постепенно в рамках «Burning Man» начали открываться тематические лагеря искусств, творческие деревни, печатный орган, радио, и многочисленные лаборатории и мастерские художников. Позже здесь даже будут переделывать автомобили и экспериментировать в гастрономических областях. Лучшие дизайнеры со всего мира начнут пытаться возвести скульптуру горящего человека на «Burning Man», а Лари обнаружит новый ход «пуще объединять людей» и введет традицию посвящать каждый новый фестиваль отдельной теме, от машины времени до летающего мира, человеческого тела и визий будущего.

В 95-м власти штата дадут фестивалю максимально зеленый свет в работе за «отличную организацию, чистоту и безопасность». На «Burning Man» начинают ездить передовые журналисты со всего мира от специализированных изданий до общенациональных новостных машин вроде «CNN» и «NBC». С середины 90-х громадные национальные корпорации вроде «HELCO» частенько названивают Лари, дабы выкупить «Burning Man», но тщетно.

За порогом Миллениума «Burning Man» превращается в главную творческую достопримечательность Невады, а местное население нарекает фестиваль не иначе как «Город Черной Скалы» — место, где можно самостоятельно прикоснуться к искусству, свободе и индивидуализму. По сей день «Burning Man» является не только уникальным культурным явлением Америки, но и подлинно независимой творческой системой.

Интервью с Лари Харви

Вы часто используете словосочетание «радикальное самовыражение». Что это такое и почему оно радикальное?

Самовыражение может быть чем угодно. Мы не вправе навязывать здесь свое понимание. Для меня главное, чтобы участники общались между собой, ковали из мира собственную действительность, вычленяли внутреннюю часть опыта.

Участники «Горящего человека» делают мечты реальными. Они выставляют наружу собственные визии, освещают мир и пересматривают действительность. Все, что мы просим от участников, — это найти способ разделить свои визии с другими. Наше сообщество находит все новые способы достичь этой цели. Вы можете создать произведение искусства, или тематический лагерь, или попросту носить костюм и украшать свой кемпинг. Действия могут и не носить демонстративный, публичный характер.

Некоторые делают подарки соседям или же помогают нам в организации фестиваля. Все это очень важно и является частью нашего большого и свободного процесса. Радикальным такое самовыражение делает его непосредственность. Мы просим людей взять нечто личное, интимное, уникальное из своего опыта и внести это в общественную окружающую среду. Мы говорим: «Город Черной Скалы — это вы!».

Разве это не изменяет нормальный процесс социализации?

Да, в некоторой степени это так. Зачастую мы окружены обстоятельствами, которые диктуют нам, каковы мы. Нас заставляют вливаться в некое предрешенное пространство, в предсуществующую почву. Не редко подобная ситуация ущемляет нас и препятствует подлинному раскрытию наших сущностей. Любое общество давит на нас и заставляет соответствовать каким-то внешним стандартам. Признаюсь, я сталкиваюсь с этим и в нашем сообществе.

Что вы имеете в виду?

Я вижу, что на «Burning Man» увеличивается давление, требующее соответствовать нашему «участвующему образу жизни». Приведу пример: в прошлом году к нам приехал человек, который потратил сотни часов, чтобы создать собственный тематический лагерь, но он был одет традиционно. Некоторые из других участников фестиваля осуждали этот его внешний вид и обвиняли его в недостаточном «соучастии» с духом сообщества «Горящего человека». Очевидно, они думали, что он обязан носить нечто вроде всех этих цветастых костюмов, в которые наряжаются остальные. И этот случай не единственный.

Фотографов, которые приезжают на «Burning Man» также порой беспокоят за их «неподобающий фрикам облик». Иногда даже не потому, что они как-то «обычно» одеты, но просто за наличие фотоаппарата. Фотоаппарат указывает на то, человек не участник, а зритель, что якобы противоречит духу сообщества, где искусство делается сразу и на месте.

То есть, я говорю о появлении на «Burning Man» всех этих поверхностных стандартов, которые, как мне кажется, опасны для нашей идеи в целом. Идея «Burning Man» заключается не в создании участвующего изображения для соответствия конкретным социальным нормам, но в самой возможности самовыражаться и создавать что-либо, даже если это «что-либо» не имеет отчетливых демонстративных форм. Ты можешь просто сидеть в тени и делать заметки в своем блокноте, или пить пиво, придуманное кем-то из участников. Никакая дешевая показуха не заменит этого.

Образ жизни в значении системы принципов, норм, законов, приличий и визуальных обязательств — это, по моему глубокому убеждению, не лучшая замена духовному опыту. Честно говоря, это нечто противоположное радикальному самовыражению. Радикальное самовыражение основано на вычленении подлинного себя, обмене опытом, вовлечении других в общую художественную игру. Это нечто более важное, чем обертка.

В прошлом году на «Burning Man» были люди, которые постоянно сигналили своими машинами и беспокоили окружающих. Возможно, они просто самовыражались, как вы говорите, радикально?

Мы используем самовыражение, чтобы создать ощущение соучастного сообщества. Те люди оскорбляли других, сексуально домогались маленькой девочки и портили искусство других людей. Недостаточно просто самовыражаться. Это самовыражение должно принимать форму подарка. Подарок объединяет. Действия тех людей, напротив, разделяли наше сообщество. Их поведение — противоположность подарку.

Были случаи, когда отдельные художники пытались сжечь чужие произведения, но лишь создатель работы имеет такое право. В этом году мы обязательно примем меры, поговорим с людьми. Я убежден, что гнев можно выражать не в деструктивной, но творческой форме. Умение вычленить свои эмоции в искусство и разделить их с окружающими таким образом — это и есть соучастие, о котором я постоянно говорю.