Так ли уж страшны красные волки и гиеновые собаки, как их малюют?

Начнём с Жюля Верна. Как известно, этот беллетрист сам в Южной Америке не был. Уж и не знаю, где он вычитал про страшных красных волков, которые чуть не сожрали отважную команду лорда Гленарвана в Патагонии.

Жюль Верн «Дети капитана Гранта»:
«В одиночку красный волк не страшен, но голодная стая их представляет большую опасность. Лучше даже встретиться с кугуаром или ягуаром: с ними можно, по крайней мере, сразиться один на один».

Впрочем, внешность зверя Верн описал достаточно верно («голова его похожа на лисью, шерсть рыжевато-желтая, а по спине вдоль всего хребта идет длинная грива») да и латинское название упомянул — Chrysocyon brachgurus. Поэтому идентифицировать хищника нетрудно — в отечественной зоологии его называют гривистым волком. Он действительно обитает в южноамериканских пампасах, имеет вздыбленную шерсть на шее и напоминает крупную рыжую лисицу на очень длинных чёрных ногах. Интересно, что его волчата рождаются коротколапыми. Но постепенно у них вырастают настоящие «ходули» (высота гривистого волка в плечах — 75 см при длине тела 125 см), которые весьма полезны в заболоченных местах с высокой травой.

А вот всё остальное в романе Ж. Верна — даже не преувеличение, а откровенная чушь. Гривистый волк — по натуре одинокое и крайне пугливое существо. К тому же, несмотря на длинные ноги, бегун из него никудышний. Так что скорее бы стая бравых шотландцев запугала гривистого волка, чем он их.

Несколько иначе обстоит дело с красными волками из «Маугли», которых Киплинг называет «рыжими собаками Декана». Упоминает он и индийское прозвище зверя — «дхоле». В Индии у этих волков вообще впечатляющие прозвища — «дьявол джунглей» или «собака Кали» (Кали — это кровожадная индуистская богиня). При этом красные волки — довольно красивые хищники, которые тоже смахивают на лису зауженной мордой, крупными ушами, яркой шерстью и пушистым хвостом.

Р. Киплинг «Маугли»:
«…рыжие собаки из Декана идут войной, а волки знают очень хорошо, что даже тигр уступает этим собакам свою добычу. Они бегут напрямик через джунгли и все, что попадается им навстречу, сбивают с ног и разрывают в клочья. Хотя Дикие Собаки не так крупны и не так ловки, как волки, они очень сильны, и их бывает очень много. Дикие Собаки только тогда называют себя Стаей, когда их набирается до сотни, а между тем сорок волков — это уже настоящая Стая».

Киплинг более точен, чем Жюль Верн. Красные волки на самом деле привыкли кочевать стаей, и связываться с этой отважной бандой тигр не станет (хотя и волки на тигра не нападут). Вот только эта стая даже в лучшие времена не превышали 40 особей. А уж сегодня и дюжину волков в стае встретишь не часто. Этот «дьявол джунглей» (хотя его ареал достигает и дальневосточной тайги) давненько уже занесён в «Красную книгу», как «исчезающий вид».

Следующего грозного представителя семейства волчьих я в художественной литературе не встречал. Хотя в записках натуралистов его изображают не менее эмоционально.

Феликс Родригес де ла Фуэнте «Африканский рай»:
«Лишь один зверь Африки, выбрав себе жертву, рано или поздно неумолимо приканчивает её, если только вмешательство со стороны не приносит ей спасения. Почуяв его, бубалы настораживают уши и тревожно вглядываются вдаль. При виде странных бурых животных, пересекающих пастбище, газели Томсона летят сломя голову прочь. Гепард в два прыжка оказывается на ветке акации. От сонливости льва не остается и следа, он выставляет свои истершиеся, пожелтевшие клыки и не сводит желтых глаз со страшного войска гиеновых собак, или „муа муиту“, как их называют африканцы. Это самые грозные, жестокие и сильные хищники, несущие смерть всему живому в саванне».

Конечно, в этом описании слишком много патетики и преувеличения. Поэтому лучше довериться свидетельствам британской натуралистки Джейн ван Лавик-Гудолл, которая настолько долго наблюдала за жизнью стаи гиеновых собак, что даже дала всем её членам имена.

Гиеновые собаки — вообще существа примечательные во многих отношениях.

Во-первых, они единственные из волчьих, у кого на передней лапе не пять пальцев, а почему-то четыре.

Во-вторых, у них очень характерная внешность. С гиеной гиеновую собаку никак не спутаешь (эти звери похожи лишь жёсткой шерстью, большими округлыми ушами и неприятный запахом). Кстати, по латыни наши герои зовутся более красиво — lycaon Pictus («расписной волк»), ибо действительно имеют весьма пёструю черно-рыже-белую окраску и пятна самых разных очертаний.

Охотники из гиеновых собак и вправду отменные — умные, выносливые и, с нашей точки зрения, крайне жестокие. Сначала стая собак спугивает стадо копытных, после чего вычисляет, какая из особей самая медлительная и слабая. Определив жертву, стая пускается в погоню, применяя весь арсенал испытанных средств: охотники окружают стадо, разделяют его, бегут жертве наперерез. Считают, что гиеновые собаки способны мчаться со скоростью 50 км в час несколько часов (попеременно сменяя друг друга).

Стоит одной собаке вцепиться в антилопу, и её судьба решена. Зубы у собак мелкие, поэтому загрызть или задушить добычу они не в состоянии. В результате жертва буквально рвётся на куски и, ещё будучи живой, начинает поедаться стаей.

Несмотря на всё вышесказанное, охота далеко не всегда проходит безупречно.

Джейн Лавик-Гудолл «Невинные убийцы»:
«За несколько лет мне и моим помощникам пришлось много раз видеть, как охотятся гиеновые собаки, — мы наблюдали девяносто одну погоню, и только тридцать девять из них увенчались успехом».

Имидж «прирождённых убийц» в полной мере компенсируется взаимоотношениями в стае. В отличие от большинства хищников в коллективе гиеновых собак царит настоящий «социализм». Например, в прайде львов охотятся в основном самки, но первым добычу поедает гривастый самец, а последними — львята. У гиеновых собак всё с точностью до наоборот. Завалив антилопу, более взрослые опытные охотники спокойно уступают место молодым, которые подбежали позже.

Более того — не забывают собаки и о «нетрудоспособных» членах стаи. Когда охотники возвращаются к логову, к ним выбегают калеки, беременные самки, щенки… И каждый получает свою долю отрыгнутой пищи.

Поразительно и то, что самцы способны заботиться о потомстве не хуже самок.

Джейн Лавик-Гудолл «Невинные убийцы»:
«В стае, которую один учёный наблюдал в кратере Нгоронгоро, единственная самка погибла, когда её щенкам едва исполнилось пять недель. Но взрослые самцы продолжали заботиться о щенках — они день за днём возвращались к логову и кормили малышей, пока те не подросли и не смогли присоединиться к охотничьим вылазкам стаи.

…Один из наших друзей, почти всю жизнь проживший на ферме в Восточной Африке, приехал навестить нас в Серенгети. Гуго показал ему стаю гиеновых собак, к которой принадлежала Чёрная Фея и в которой как раз были щенята. Вечером, когда мы зашли в бар при гостинице, до меня случайно донеслись слова нашего гостя. Он говорил своему соседу: «Одно я знаю наверняка. В жизни не стану стрелять в гиеновую собаку. Слишком много я о них узнал». Давно у меня не было так радостно на сердце, как после этих слов".

Завершая свой цикл статей о семействе волчьих, не могу не упомянуть ещё о трёх его представителях.

Первый — это южноамериканская кустарниковая собака, больше похожая на выдру своим приземистым грузным телом с короткими лапками. Впрочем, для жизни в кустарниках подобное телосложение, скорее, плюс, чем минус. Кроме этого, кустарниковая собака любит поплавать, что не слишком характерно для прочих волчьих.

А вот енотовидной собаке коротколапость иногда вредит — прежде всего, снежной зимой. Может, поэтому это единственный представитель волчьих, способный впадать в зимний сон.

Обитает енотовидная собака от уссурийского края до Юго-восточной Азии. Своё прозвище она получила за чёрную «бандитскую маску» на морде (подобно той, что носит енот-полоскун). Хотя мех енотовидной собаки грубоват и не очень красив, она считается пушным зверем. Охотники говорят, что поймать енотовидную собаку легко. Будучи застигнутой врасплох, она не предпринимает никаких попыток к сопротивлению — только горестно визжит.

Следующую дикую собаку по имени динго в отдельный вид не выделяют (хотя есть и иные мнения). Дело в том, что происходит она от собак домашних, которые вместе с людьми первыми достигли австралийского континента. Чем, разумеется, тут же нарушили покой сумчатой братии. Одичавшие динго вытеснили с материка сумчатого волка и сумчатого дьявола и надолго стали единственным плацентарным хищником Австралии.

Чистокровный динго рыжеват, имеет пышный хвост, широкий лоб и, в отличие от домашних собак, не лает, а лишь тявкает и воет. Кстати, обратно приручаться динго не хотят. Даже щенки, выращенные в неволе, хозяина слушаются неохотно.

Несмотря на это, у австралийцев динго — вовсе не символ свободы и независимости. Напротив, местные жители их откровенно ненавидят. Если какого-нибудь австралийского политика обзовут «динго», то это значит, что он коварный, вороватый и трусливый (динго действительно предпочитают не вступать в бой с человеком, а прятаться в зарослях).

Б. Гржимек «Австралийские этюды»:
«Это динго!» — закричал водитель машины, моментально затормозил и вынес мне своё ружьё, уверенный, что я сейчас же примусь стрелять в ненавистного зверя. Он сел за руль и нажал на газ, стараясь догнать собаку, пока она не успела добежать до куртин деревьев и кустарника. Не так-то просто объяснить такому человеку, что я и не собираюсь стрелять, что мне надо только сфотографировать дикую собаку".

Причина подобного отношения белых австралийцев к динго вполне прозаична — угроза овцеводству. Чтобы защитить от хищников пастбища, в южном Квинсленде построили некое подобие «Большой китайской стены» — ограду, растянувшуюся от г. Тувумба до Большого Австралийского залива на… 5614 км! Несмотря на все принятые меры, попасть в Красную Книгу осторожным и хитрым динго пока не грозит.