Почему пуму относят к малым кошкам?

Так же обстоит дело и с двумя подсемействами отряда кошачьих — большими и малыми кошками. Если все представители первого подсемейства — звери действительно крупные, то во втором — всё не так однозначно.

Возьмём, например, обитательницу Нового Света — пуму, которая не уступает в размерах своему земляку — ягуару. В длину она достигает 2,5 м, а весит до 90 кг (ягуар, правда, несколько тяжелее). Несмотря на это, ягуара зачисляют к большим кошкам, а пуму — к малым.

Что за оскорбительная дискриминация — спросите вы. А всё дело в том, что в зоологической систематике размер значения не имеет. Родство видов устанавливается не «по морде», а по анатомическим особенностям и (что более важно) происхождению и генетическому сходству. Названия при этом придумывают далеко не всегда удачные.

Вот и в данном случае оказалось, что главное различие между большими и малыми кошками — не в размерах, а в строении подъязычной кости. У малых — она состоит из косточек, соединённых очень жёстко и не способных сильно вибрировать. А вот у больших косточки соединены эластичными связками. В результате большие кошки могут громко рычать, а малые — только мурлыкать.

По этому признаку в малые кошки попала не только пума, но и такой крупный хищник, как дымчатый леопард.

Однако на этом систематики не успокоились. Спустя время оказалось, что подъязычная кость — это, конечно, характерный признак, но не самый определяющий. Генетики и палеонтологи установили новые степени родства между кошачьими, поэтому дымчатого леопарда «перевели» в подсемейство больших кошек. По той же причине туда зачислили «не рычащего» снежного барса, которого раньше вообще выделяли в отдельное подсемейство.

В отдельное подсемейство выделяли и гепардов. Но тут неожиданно выяснилось, что пума и гепард происходят от одного дальнего предка. Подсемейство срочно ликвидировали, а гепардов отнесли к малым кошкам.
Что выяснят беспокойные систематики в дальнейшем, одному Дарвину известно!..

Наверное, ни у одного кошачьего нет столько прижившихся названий, как у пумы. Например, её нередко кличут «горным львом». Пума действительно обитает в горных лесах, поднимаясь на высоту до 3 тыс. м. Однако этим места её обитания не ограничиваются — пуме по душе и тропические джунгли, и северные леса, и полупустыни. Ареал пумы вообще один из самых протяжённых среди хищников — он раскинулся от юга Канады до Огненной земли (оконечности Южной Америки).

На львицу пума тоже очень похожа — и своей грациозностью, и однотонной окраской, варьирующей от коричневатой до серой (лишь кончик хвоста у неё чёрный да на груди и губах белые пятна). Окраска отображена и в латинском названии вида — concolor (одноцветная). Правда, одноцветной пума становится не сразу — её котята рождаются пятнистыми и с чёрными кольцами на хвосте.

Ещё одним названием пума обязана немецкому естествоиспытателю XVIII века — Георгу Маркгрейву, который окрестил хищницу «cuguacu ara». Однако его коллеге — французу Жоржу Бюффону — это название показалось сильно громоздким и он упростил его до «кугуар» (по аналогии с ягуаром).

Тем не менее в английском, испанском, а затем и русском языках прижилось название «пума». Так эту хищницу называли индейцы кечуа, где «puma» значило «могучий».

Пума действительно зверь сильный и ловкий. Она превосходно лазает по деревьям и скалам. Прыгун из неё тоже отменный. Хищница способна прыгнуть на 7,5 м в длину и на 3,5 м в высоту. Кроме того ей ничего не стоит броситься с обрыва высотой 12−15 м и при этом удачно приземлиться на все четыре лапы.

Недаром название «puma» избрала знаменитая немецкая компания по производству спортивных товаров (в детстве мы шутя переиначивали его на русское «Рита»).

Любимая пища пумы — это копытные, но и мелочью она не пренебрегает. После удачной охоты хищница не бросает недоеденную добычу, а, как и большинство кошек, прячет её в укромных местах.

Хотя пума и не умеет рычать и вообще животное очень тихое, во время брачного периода её душераздирающий визг производит жуткое впечатление. Недаром апачи считали крик пумы предвестником смерти. А инки изображали хищницу у ног бога грома Виракоча.

Об особом почитании пумы среди инков свидетельствует и тот факт, что свою столицу — Куско — они выстроили в форме это животного. Некоторые районы города носили красноречивые названия: Пумакчуку («хвост пумы»), Гуакайпата («тело пумы»). А «голова пумы» располагалась на месте крепости, стенам которой придали форму зубов.

Уважение к пуме среди американцев было так сильно, что родилось поверье о чрезмерной доброжелательности (чуть ли не любви) этой хищницы к человеку. Очень часто можно услышать рассказы о том, как пума приходила к человеку с одной целью — поиграться-поласкаться. Или того больше — спасала от злодея-ягуара.

А. Брем «Жизнь животных»:
«…не только взрослый человек, но даже дитя могут вполне безопасно пройти мимо лежащей в засаде пумы. За эту черту характера гаучосы пампасов дают кугуару прозвище „amigo del cristiano“ (друг христианина). Среди них циркулирует много рассказов, доказывающих ту странную симпатию, какую пума питает к человеку.
…в XVII веке миссионеры Нижней Калифорнии, стада которых опустошались пумами, никак не могли заставить туземцев приняться за истребление последних. Индейцы смотрели на „чимбика“, — так они называли пуму, — как на священное животное, и ни за что не хотели причинить ему ни малейшего вреда».

По сравнению с другими крупными кошками, пума действительно не столь опасна для человека, как тот же ягуар, например. Дикие особи предпочитают двуногих избегать, а приручённые — и вправду очень дружелюбны и игривы.

Однако пума — вовсе не тот «божий одуванчик», каким её нередко представляют. Так по достоверной статистике за последние 100 лет в Северной Америке насчитали 58 случаев нападения пумы на человека, при этом 22 из них закончились летальным исходом. Особенно часто нападению подвергаются дети или невысокие люди, которых в сумерках хищница может принять за лёгкую добычу.

Белые поселенцы Америки сразу стали активно истреблять пум — в первую очередь, чтобы обезопасить домашний скот. Однако «горные львы» оказались крепким орешком — их способность приспосабливаться к разным условиям позволяет до сих пор сохранять довольно внушительную популяцию.

Дэвид Герберт Лоуренс:
…Что он несёт?
Что-то жёлтое.
Оленя?
Quetiene, amigo? (Что несёшь, друг?)
Leon (Льва) —
Он улыбается глупо, словно застигнутый за чей-то дурным.
И мы улыбаемся глупо, словно сами не поняли.
…А это — горный лев.
Длинная, длинная тонкая кошка, желтая, точно львица.
Мертва.
Он говорит, что утром поймал её в ловушку, и улыбается глупо.
При подыми её морду,
Её круглую светлую морду, светлую, как иней.
Её круглую изящную голову с двумя мёртвыми ушами.
И полоски на блистающем инее её морды, четкие, тонкие, тёмные лучи,
Тёмные, острые, тонкие лучи на блистающем инее её морды.
Прекрасные тёмные глаза.
Hermoso es! (Красив!)
…Значит, она никогда больше не прыгнет отсюда желтой молнией, длинным прыжком горного льва!
И её светлая заиндевелая морда больше не выглянет из мрака пещеры в кроваво-оранжевых скалах,
Над деревьями в тёмной пасти долины Лобо!
…И я думаю: в этом пустом мире было место для меня и для горного льва.