Можно ли, проведя в университете восемь лет вместо пяти, стать мировым светилом?

Из математиков в медики

К тому времени, когда Владимир подрос, семья перебралась в столицу, где мальчик и поступил во 2-ю Московскую гимназию. Здесь были настоящие энтузиасты-преподаватели, которые старались не только учить, но и пробудить в учениках любовь к естественным наукам. Под влиянием своих гимназистских наставников Владимир Сербский решил поступать на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета. Он был одним из лучших студентов на факультете, и новые его наставники прочили юноше блестящую карьеру. Тем более что у кандидата естественных наук Владимира Сербского была возможность трудоустроиться в престижные по тем временам заведения, например, в банки…

Но парень удивил всех и, прежде всего, приемную комиссию родного университета, когда спустя месяц после выпуска принес заявление с просьбой принять его на медицинский факультет родного учебного заведения. Учитывая тот факт, что у него уже было высшее образование, Владимира зачислили сразу на 3-й курс.

И снова лекции, конспекты, семинары, практические занятия. Причем, можно сказать, что «великовозрастный» студент дневал и ночевал в университете. Ему нравились многие специальности, а потому он старался узнать о той или иной медицинской профессии как можно больше, зачастую «проглатывая» не только учебники, но и специальную литературу. А дипломная работа выпускника повергла в недоумение его научного руководителя: ну разве нет на свете тем интереснее, чем «Клиническое значение альбуминурии»? Для непосвященных сообщу: альбуминурия — выделение белка с мочой при нарушении деятельности почек (нефрит, острые инфекции, отравления и т. д.). Но в этом был весь Сербский — он никогда не искал проторенные дорожки…

Палата № 6 — сумасшедший дом!

Не менее экстравагантным был дальнейший выбор Владимира Петровича — он устроился на работу в частную психиатрическую лечебницу М. Ф. Беккера. Эта лечебница для душевнобольных была первой своеобразной экспериментальной площадкой, где постоянно внедрялись новые, самые совершенные методы работы с пациентами. Начиная с того, что здесь на психически больного человека не смотрели как на неизлечимого идиота, стараясь вернуть каждого к более менее нормальной жизни. Два года работы Сербского в этой больнице еще больше укрепили его в мысли, что работа с такими пациентами — как раз именно то, что ему нужно…

А дальше по приглашению тамбовского губернского земства доктор Сербский поехал в 1885 году в Тамбов — с тем, чтобы заведовать земской психиатрической лечебницей и принять участие в реорганизации психиатрии в губернии. То, что он увидел по приезду в Тамбов, можно было назвать двумя словами: тихий ужас! Палаты были переполнены, коридоры заставлены койками, к больным относились как к какой-то обузе…

Но даже блестящий талант Сербского не сумел пробить брешь в таком бездушном отношении к пациентам. Поняв, что пробить лбом эту стену не представляется возможным, Владимир Петрович уехал восстанавливать собственные нервы за границу. В Вене он знакомится с исследованиями и достижениями австрийских психиатров Оберштейнера и Мейнерта. Возможно, он бы пробыл вне России дольше, но в том же 1887 году он получил приглашение от ведущего российского психиатра Сергея Сергеевича Корсакова поработать в его психиатрической клинике Московского университета. Он с радостью принимает предложение.

Можно ли никого не бояться?

Владимир Петрович Сербский под руководством Корсакова быстро прогрессировал как психиатр, и когда в 1891 году он написал диссертацию, одним из самых пристрастных его оппонентов стал именно Сергей Сергеевич. Но даже мэтр не смог найти слабых мест в кандидатской своего ученика. А когда на рубеже веков состояние здоровья Корсакова ухудшилось (он страдал ожирением и испытывал большие проблемы с сердечно-сосудистой системой), то он рекомендовал на место руководителя практическими занятиями в Московском университете Владимиру Петровичу.

А уже после смерти Корсакова, последовавшей 1 мая 1900 года, Сербский фактически поднял выпавшее из рук мэтра знамя русской психиатрии. В 1903 году он возглавляет кафедру психиатрии Московского университета, где является бессменным руководителем 8 лет. Но в 1911 году в университете случилась неприятность. Ординарного профессора университета Льва Аристидовича Кассо, который преподавал право, Петр Столыпин назначает министром просвещения. Во многом из-за того, что Кассо уверил его в том, что немедленно закрутит гайки и выявит всех революционно настроенных студентов.

Когда назначение состоялось, экс-преподаватель рьяно взялся за дело, что вызвало студенческие волнения. Кассо отдает университет в руки полиции. В ответ на эту меру президиум университета (Мануйлов, Мензбир и Минаков) подает в отставку. Тогда министр увольняет их с должностей профессоров. В виде протеста 125 профессоров и преподавателей Московского университета, в свою очередь, подают в отставку. В том числе и Владимир Петрович Сербский.

…оставаясь при этом человеком чести?

Кстати, у него самого были стычки с полицией неоднократно. Например, В 1906 году он выгнал из своей клиники полицейских, разыскивающих революционеров. В августе в его клинику явился пристав и предъявил предписание, подписанное всесильным градоначальником Рейнботом. В те времена такие предписания полагалось исполнять немедленно и беспрекословно. Однако доктор Сербский категорически отказался его исполнять. При этом он объяснил, что осмотр психических больных посторонними лицами, а полицейским тем более, может повредить психике больных, многие из которых страдают манией преследования.

Пристав, встретивший решительный отпор, после переговоров по телефону со своим начальством заявил, что московский градоначальник решительно требует произвести проверку и дает полчаса на размышление, после чего к осмотру приступят насильственно. На что Сербский ответил: «Мои научные убеждения не могут измениться ни через полчаса, ни через более продолжительное время; возложенная на меня по закону как на директора клиники забота о здоровье душевнобольных не позволяет мне ни при каких условиях дать согласие на меры, от которых может пострадать здоровье пациентов».

Таких случаев, когда Владимир Петрович шел наперекор властям, защищая своих пациентов, было немало. Нельзя не упомянуть и о том, что в том же 1906 году, вскоре после Декабрьского вооруженного восстания в Москве, на дверях его квартиры была вывешена надпись: «Жандармы и полицейские не принимаются в качестве пациентов». Или еще хрестоматийный случай — на съезде психиатров и невропатологов Сербский выступил с речью, направленной против самодержавия, после чего съезд был закрыт.

Владимир Петрович скончался 5 (18) апреля 1917 года от болезни почек, и был похоронен на Новодевичьем кладбище. Последние годы жизни выдающегося психиатра прошли в тяжелых моральных и материальных условиях. Сербский был бессребреник, до самой смерти он оставался малообеспеченным. И предельно честным!

С 1921 года его имя носит Центральный институт судебной психиатрии в Москве.