22-летняя санинструктор заменила в бою командира роты. Что из этого вышло?

Людмила родилась 7 февраля 1923 года в селе Кушугум Запорожской области, в семье служащего Степана Кравца и его жены Агафьи. Детсво вышло таким же, как и у тысячи ее сверстниц: недоедание в 1929 году, голод тремя годами позже. Все пережили. И как смеялись все ее школьные подружки, должна была стать портнихой («кравец» в переводе с украинского «портной»). Но когда Людмила подросла, над страной уже нависла угроза гитлеровского нападения, а потому девушка выбрала для себя другую специальность — окончила школу медицинских сестер в областном центре Запорожье.

Вместо института — эвакогоспиталь

С началом войны она устроилась на работу в один из эвакогоспиталей, но она упорно писала рапорт на имя начальника медсанчасти с просьбой направить ее на фронт. Первое время он только отмахивался: «Ты посмотри на себя. Худесенька, малесенька. Разве ж ты сумеешь вытащить с поля боя раненного солдата?»

Но в маленькой и худенькой Людочке жил настоящий бойцовский дух. Она упорно ходила по пятам за военврачом и добилась того, что он подписал рапорт. Так уже в июле 1941 года Кравец оказалась на Северо-Западном фронте. Но опять же, этого «воробышка» в солдатской шинели не решились отправлять на передовую санинструктором «воюющей» роты. Ее определили в такой же эвакуационный госпиталь, где снова продолжились «хождения по мукам», теперь уж за новым военврачом.

Это вовсе не означает, что Людмила отбывала номер в госпитале. Напротив, она практически не покидала операционную, ассистируя хирургам, словно пытаясь доказать, что силы и здоровья у нее на передовой хватит. Пожилые медсестры только головами качали: «Ты что, двужильная? Ох, девонька, поберегла бы себя, война еще неизвестно насколько растянется…»

Конечно, расставаться с такой трудолюбивой и добросовестной «сестричкой» руководству госпиталя не хотелось. Но и не поощрить такое отношение к делу начальники не могли. А потому в самом начале 1942 года состоялось боевое крещение Кравец на передовой. Но оно вышло не таким, каким себе представляла девушка. В штабе батальона, узнав о том, что она практически в совершенстве знает немецкий язык, Людмиле вручили написанную специально для немецких солдат листовку, тяжеленный рупор и сказали: «Видишь тот кустарник на противотанковом минном поле? Если отсюда поползешь прямо на него, мины, скорее всего, не потревожишь. Рядом с ним есть небольшой окопчик. Устроишься в нем и читай по бумажке, что мы тебе дали».

Гитлер капут!

Был ли у нее страх оттого, что любые 50−70 см в сторону почти автоматически означали смерть? Скорее всего, да, что там скрывать. Но и не выполнить приказ она не могла. Вылазка закончилась благополучно, до окопчика добралась, а вот слова, как ей показалось, произносила недостаточно четко и громко. Но, как потом выяснилось, номер удался на славу — назавтра в русский плен сдались 29 солдат противника. Напомню, что это все происходило зимой 1942 года, когда переломом в войне и не пахло, что показали полтора последующих фронтовых года.

Несколько месяцев Кравец берег ее ангел-хранитель. Она оказывалась в самой гуще боя, перевязывая раненых, вытаскивая их непосредственно с поля боя в санитарный взвод. Были случаи, когда раненый принимал на себя автоматную или пулеметную очередь, осколки снарядов и мин. А Людочка оставалась целой и невредимой. Но однажды удача от нее отвернулась: она была тяжело ранена в оба бедра. Пока ее везли в эшелоне на восток, у отважной санитарки началась газовая гангрена обеих ног.

 — Будем резать! — без раздумий заявил молодой хирург.
В ответ более опытный его коллега послюнявил химический карандаш и начертил линию на бедрах девушки: «Если завтра гангрена переползет через этот пунктир — будем ампутировать ноги. Но давай дадим ей шанс: уж больно молоденькая девчушка, и говорят — боевая!

Мы еще потанцуем!

То ли гангрена «испугалась» чернильной черты, то ли девушка была яростно настроена на сохранение ног, но воспаление так и не забралось за линию. Да, бедра основательно порезали, вычищая очаг болезни, на ноги невозможно было встать от мучительной боли, но на осунувшемся лице Кравец впервые появилась вымученная улыбка: «Я еще станцую!».

А потом ей мучительно пришлось заново учиться ходить. Ноги, хотя и свои, но причиняют нестерпимую боль, каждый шаг как по раскаленной сковородке. Кусая губы в кровь, девушка ходила и ходила. Сегодня 100 шагов, завтра — 120, послезавтра — 150. Что такое 150 шагов? Даже меньше, чем до ближайшего магазина, но для нее каждый шаг был пусть маленькой, но победой.

И тут, как гром с ясного неба: начальник госпиталя собрался подавать документы, где черным по белому было написано: санинструктора Кравец демобилизовать в связи с тяжелым ранением! Как быть? У Людочки оставался один шанс — «Цыганочка» с выходом! И только она знает, как это было мучительно больно. Однако увольнение в запас отсрочила. Этому немного способствовало и сообщение о том, что Люду наградили медалью за отвагу в бою…

«Я стремилась попасть в действующую часть, непосредственно в стрелковые роты. Я знала, что во время наступления нервная система в таком напряжении, что любая боль не так чувствительна, и поэтому только во время боев смогу разработать рубцы. В двух словах это просто невозможно описать, как все-таки очень тяжело мне было находиться на переднем крае…», — записала она в своем дневнике…

Парторг поднял в атаку

Да, она вернулась. И снова, несмотря на великое напряжение, выносила одного раненного с поля боя за другим. Счет сначала шел на десятки, потом и за сотню перевалило… А сколько бойцов, покоренных ее мужеством и несгибаемым духом, приходили к ней с букетом полевых ромашек и предлагали: «Людочка, давайте поженимся, я вас на руках носить буду!».

Но повезло только одному. Владимиру Ледвину. Но об этом позже…

На подступах к Берлину, во время атаки на один из укрепленных хуторов, был тяжело ранен командир роты. И тогда старший сержант Людмила Кравец, парторг роты, оглядела бойцов и звонко крикнула: «За мной, ребята!». И первой поднялась в бой! А за ней вскочили остальные. С мощным гулом «Ура!» рота атаковала гитлеровцев. Хутор был взят…

А 23-летнюю хрупкую Людочку не только за этот бой, а за мужество и храбрость представили к званию Героя Советского Союза. Правда, Указ президиума Верховного Совета был подписан значительно позже — 31 мая 1945 года. О нем Людмила Кравец узнала в госпитале — во время уличных боев в Берлине она была ранена в пятый (!) раз. Пуля раздробила коленную чашечку…

Ребята, найдите Героя…

Отгремела война, Людочка вышла замуж за Володю Ледвина. Родила мужу и сына, и дочку. Валера и Ирина стали ей не только светлой радостью, но и надежными помощниками. А когда перед днем Победы Людмила Кравец приходила в школу только с одной «звездочкой» Героя Советского Союза, дети рассказывали своим одноклассникам, что у мамы еще есть три (!) ордена Красной Звезды и много медалей.

Я даже не знаю, что сейчас с Людмилой Степановной. Живет она в Запорожье — очень не хочется думать, что ее уже нет с нами. И если кто-то из жителей Запорожья прочитает эту статью, разыщите, пожалуйста, отважного санинструктора. С тем, чтобы мы ей могли поклониться. В пояс…