Суд царя Соломона. Как это было?

Когда Соломон унаследовал от своего отца царя Давида царский трон, он попросил у Господа:

«Даруй же рабу Твоему сердце разумное, чтобы судить народ Твой и различать, что добро и что зло».. (Библия, Третья книга Царств, гл. 3, ст. 9)

Просьба была услышана:

«И сказал ему Бог: за то, что ты просил этого, а не просил долгой жизни, не просил себе богатства, не просил себе душ врагов твоих, но просил себе разума, чтобы уметь судить… вот я даю тебе сердце мудрое и разумное…» (Библия, Третья книга Царств, гл. 3, ст. 11−12).

Как пример мудрости царя — его решение: кому отдать ребенка. Пришли к нему две проститутки с просьбой рассудить их: они родили мальчиков с промежутком в три дня, жили они в одном доме, но одна из них заспала своего ребенка и подложила мертвого своей соседке, а живого забрала себе.

Первое, что обращает на себя внимание: царь (!) принимает к рассмотрению просьбу проституток (!). То есть он — первая и последняя судебная инстанция для любого (!) подданного.

Второе — проститутки живут вместе. Почему? Это был приют для них? Это был публичный дом?

Итак, обе они перед царем. Сам судебный процесс был предельно коротким: царь приказал разрубить дитя пополам и отдать каждой из матерей по половинке. Решение жестокое, безмерно жестокое! И тут настоящая мать живого ребенка произносит:

«О господин мой! Отдайте ей этого ребенка живого, не умерщвляйте его».

Каково было справедливое решение царя?

«И отвечал царь и сказал: «отдайте этой живое дитя, и не умерщвляйте его; она его мать» (Библия, Третья книга Царств, гл. 3, ст. 26, 27).

Этот библейский рассказ иллюстрировали многие художники прошлого, в том числе и Питер Пауль Рубенс (на сайте музея указывается, что оригинал картины находился в Брюсселе, но сгорел, что перед нами — копия, выполненная в мастерской Рубенса).

Царь — слева на троне, по обе стороны от него — приближенные, стража, прямо перед ним разыгрывается центральная сцена: палач занес меч, чтобы разрубить ребенка, которого он держит за одну ногу. Ребенок кричит от боли. Мертвый младенец лежит на полу. Две женщины: одна — справа с совершенно бесстрастным лицом, вторая — в центре картины, на коленях умоляет царя и протягивает руку, показывая, что дитя должно отдать живым и невредимым.

Что произошло после этого:

«И услышал весь Израиль о суде, как рассудил царь; и стали бояться царя; ибо увидели, что мудрость Божия в нем, чтобы производить суд» (Библия, 3 Книга Царств, гл. 3, ст. 28).

А теперь — коротко о сути.

1. Две проститутки, которые живут в одном доме. Этот дом — притон? Публичный дом? Скорее последнее — забеременеть и выносить ребенка в притоне, надо полагать, невозможно. Обе забеременели одновременно (или почти одновременно) и почти одновременно родили. Логично предположить, что кроме них в этом доме жили и другие проститутки.

2. Поменять ребенка с минимумом подозрений можно, пожалуй, только вскоре после родов.

3. Если проститутки живут в публичном доме, их быт кто-то должен обслуживать: стирать, готовить еду, убирать.

Но вернемся к картине. Естественно, что художник в меру своей фантазии изобразил библейскую легенду, стараясь донести суть. Мог ли он дотошно воспроизвести происходившее без малого две тысячи лет до него? Мог ли он вообразить все подробности быта этих жриц любви?

Ответ отрицательный: нет! Но у него перед глазами была жизнь его современниц, были публичные дома, бывали разгульные компании (я думаю, были и случаи, похожие на библейский). Поэтому младенцы у Рубенса — примерно годовалые. Наряды бедных соискательниц справедливости — почти аристократические. И старушка справа — либо хозяйка борделя, либо служанка, которая должна была принести на суд чистое белье для младенца.

Картина в целом — очень светлая, можно сказать, оптимистическая, хотя события в ней радостными не назовешь. Почему у Рубенса такой колорит? Скорее всего — из-за его веры в торжество справедливости.