Советская живопись. Что скрыто в картинах художников-соцреалистов?

А часто ли мы к ним присматривались? Или все привычное воспринимается как банальность и, значит, не заслуживает особого внимания?

Тем временем соцреализм не так прост. Иногда совсем не прост, многопланов, символичен! Давайте взглянем на несколько парадных, знаковых работ, посвящённых главным персоналиям советской мифологии.

Вот, например, едва ли не главная картина довоенного СССР: «Сталин и Ворошилов в Кремле», Александр Герасимов, 1938 год.

Все здесь вроде бы очевидно: портрет двух вождей, прогуливающихся у южной стены Кремля. Правда, на самом деле это место выглядит иначе. Вот фото примерно того же времени.

Здесь и головы людей оказываются на уровне нижнего яруса башни, и ограда им доходит до уровня груди.

А посмотрите, как возвышаются фигуры вождей: почти вровень с башней, чего не могло быть, прогуливайся они вдоль реальной кремлёвской стены.

Но нельзя просто изобразить вождей великанами — это же реализм! А как тогда? Не на пьедестал же их ставить. А так, на мосту — и реалистично, и монументально. И уже неясно, живые это люди или статуи…

Кстати, вот еще фото:

Обратим внимание, насколько Сталин выше Ворошилова. Не насколько? Тогда снова взглянем на картину. Вот где настоящий реализм!

И ещё. Позади Климента Ефремовича отсутствует верхняя часть ограды. Это хорошо видно. Едва ли такое допустили бы возле самого Кремля. Это ведь не
послереволюционная разруха, а 1938 год. И тем более, вряд ли художник изобразил бы сломанную ограду на парадном портрете. Если только это не сделано намеренно.

Когда сотрудники Третьяковки попытались «восстановить» ограду, оказалось, что вожди не идут, а стоят на месте. «Сломав» ограду, Герасимов придал картине динамику: олицетворенные советский народ и армия плечом к плечу шагают на фоне тревожного грозового неба…

Ну и раз уж начали с монументально-торжественных портретов вождей, вот еще один: «Утро нашей Родины» Федора Шурпина (1946−48).

Казалось бы, здесь-то что не так? Да все отлично! Просто давайте сравним с другим, классическим парадным портретом.

Например, «Портретом Павла I в костюме гроссмейстера Мальтийского ордена» за авторством В. Л. Боровиковского.

Вот тут все нормально: и корона, и императорская мантия, и красное одеяние гроссмейстера Мальтийского ордена, и Орден Святого Иоанна Иерусалимского (небольшой крест, увенчанный короной, висящий на груди императора), и скипетр в руке, и небрежно брошенная держава (вон там, слева от императора, лежит на подушке).

И трон позади. Чтобы уж точно никто не усомнился в том, какое место подобает занимать человеку с портрета. Символика здесь развернута по полной программе: и дважды власть, светская и духовная, и претензия на экспансию в Европу. Все более чем прозрачно.

А через почти два века — ничего. И это еще более символично: только Сталин и Родина. Или Сталин и есть родина? И никаких больше символов или иных намёков не требуется.

Ещё Александра Герасимов: «Ленин на трибуне», 1930 год.

Тут, кажется, все понятно: вот трибуна, вот Ленин, вот митинг… Но не совсем, этой сцены тоже не было — точнее, выступления вождя выглядели не так фантастично. Не было такой трибуны, словно утес, врезавшейся и возвышавшейся над людским морем. Или, наоборот, волной, накатывающейся на берег. Так, что никаких людей, кроме главного персонажа, не видно. Один вождь, один человек.

Все тут символично, и в строгом смысле это не очень-то реализм. Но давайте не путать соцреализм с фоторепортажем.

Соцреализм — не фотография. Он показывает реальность такой, какой она могла бы быть в идеале. Или какой должна стать. Или использует реальность для выражения какой-то идеи, следуя традициям передвижников. Это искусство должно, с одной стороны, нести идею. И с другой — воспитывать. Хотя портрет вождя не обязан быть парадным.

Например, полотно 1930 года: «Ленин в Смольном» Исаака Бродского.

Вот здесь детализация почти фотографическая. И кабинет написан с той же (а может, и с большей) детальностью, что и его хозяин.

Этой сцены в реальности тоже не было, да и Ильича к моменту написания картины не было в живых. Бродский встречался с ним, но в начале 20-х, на съезде Интернационала.

Ленин ему и тогда не позировал, он вообще не любил этого делать, и художник зарисовывал его, сидя в первых рядах, вместе с делегатами съезда. А вот кабинет «позировал», что и дало возможность написать его так подробно.

Ленин здесь за работой. В таком ракурсе, что вождь и здесь, и его как бы нет.
Словно мы вошли и видим прежде всего кабинет и лишь в следующее мгновение — его хозяина…

Но не вождями едиными жила страна. И не только о вождях писали советские художники.

Вот снова Герасимов (с ним, как с одним из ключевых мастеров соцреализма, мы не раз еще встретимся). Это групповой портрет «Первая конная армия», завершенный в 1935 году.

Эту картину критиковали и тогда, и сейчас можно встретить в интернете упоминание о ней, как о «казенной», «заказной» работе с десятками «самодовольных усачей».

Но вот какое дело… В 1937 году картина вроде бы берет один из первых призов Парижской всемирной выставки. Неужто советские представители подкупили французов? Или пригрозили ГУЛАГом? А может, все проще и картина действительно хороша и оценена по достоинству?

Но это во Франции. А в тогдашнем СССР свои реалии.

После того, как ряд персонажей картины, включая центрального, стоящего у стола бригадного комиссара К. Н. Озолина, были репрессированы по обвинению в участии в заговоре, картина при жизни Сталина не выставлялась. И это тоже реалии того времени!

Ну и еще одна работа с историей, также отмеченная призом Парижской выставки 1937 года: «Допрос коммунистов».

Написана она в 1933 году, Борисом Иогансоном (учеником К. Коровина и А. Архипова) — в то время признанным мастером, педагогом, в будущем — директором Третьяковской галереи. А в прошлом — белогвардейским офицером, предположительно — контрразведчиком.

Очень возможно, эту работу он писал, в том числе, по личным впечатлениям… И это более чем реализм, и тоже реалии тогдашнего СССР. Шла война, был человек на другой стороне, осознал, исправился и теперь трудится на благо народа.

Но не вождями едиными жила страна. Хотя искусство всегда отражает то, чем живет общество. А лучше, если возглавляет, опережает, показывает, к чему стремиться, и ведёт за собой. Даже в сюжетах картин, вроде бы никаким боком к политике не относящихся. И картины бывали даже без политики. Или политический подтекст присутствовал так…

Вот хотя бы эта знаменитая работа Александра Дейнеки.

Ну, сидят дети на берегу. Прекрасная картина, но где здесь-то политический подтекст?

А в названии. Это не просто дети, это «Будущие летчики». И бытовая сцена оказывается связана с настоящим и будущим страны. И особое значение приобретает провожаемый взглядами гидроплан.

И еще одна вещь Дейнеки — «Мать».

Кстати, вполне обнажённая. У Дейнеки вообще немало обнажённой натуры, и это совершенно официальное, признанное, большое искусство. Советский Союз не был ни ханжеским, ни пуританским. Во всяком случае, в то время. Но сейчас о другом.

Эта вещь явно перекликается с работами Микеланджело. Неспроста Дейнека берет Микеланджело за образец. Это мать, но взгляните — какая. Женщина, но с явно мужской спиной. Да и обращена она к нам спиной, «силовой» стороной тела… Это «два в одном» — одновременно и кормящая мать, и защищающий отец.

Вот такой идеальный образ советской женщины…

На этом и завершим очень краткий экскурс в ранний соцреализм, о котором очень хотелось бы поговорить более детально. Поскольку символов, подтекстов, скрытых (вроде бы скрытых!) смыслов в картинах — ничуть не меньше, чем, например, в барокко.