Парк скульптур в Санкт-Петербурге. Что там увидел Джеймс Бонд?

Бывший друг и коллега Бонда, агент британской разведки, некогда имевший кодовое имя 006, которого все считали давно погибшим, приобрел новое лицо и стал «великим и ужасным» Янусом — главой одного из самых влиятельных кланов российской мафии.

В парке, как показано в фильме, хранятся скульптуры советских вождей и другая атрибутика великой державы, ставшая ненужной после распада СССР и прихода к власти Ельцина и его команды младореформаторов. Очевидно, что это место имеет символический характер; не случайно в заставке ленты показано, как девушки в вольных нарядах с энтузиазмом крушат наследие мрачного прошлого, выставленное в парке.

В киноленте именно Ксения Онатопп привозит Бонда в это странное и зловещее место, где он никогда не был и о котором ничего раньше не знал, и где, по замыслу Тревельяна, должен был погибнуть вместе с красавицей Натальей Семеновой (актриса Изабелла Скорупко).

В новеллизации Гарднера (Gardner John: «Goldeneye») встретивший в аэропорту «Пулково» своего британского коллегу резидент ЦРУ Джек Уэйд проводит для него экскурсию на своем антикварном автомобиле (почему-то в романе это «Москвич», хотя в фильме был тот самый «горбатый запорожец» из анекдотов, который постоянно сталкивался с «Мерседесом» нового русского) по Санкт-Петербургу и среди прочих достопримечательностей города, таких как Невский проспект, Эрмитаж и Летний сад, показывает ему городской «парк скульптур».

Вот как описывается это место в книге Гарднера:

Можно было видеть, как между деревьями и на открытом пространстве парка стояли и валялись в громадном количестве статуя за статуей, символ за символом, — разрушенные, сломанные, сброшенные с постаментов, снятые с мест, где они когда-то находились и выброшенные на свалку, словно мусор. Скульптуры изображали вождей, таких как Маркс и Ленин, особенно много тут было изображений Ленина; Бонд решил, что любой пламенный коммунист мог бы подобрать здесь любого Ленина по своему собственному вкусу — от маленького до самого большого.

Были тут и огромные эмблемы серпа и молота, металлические и каменные.

Уэйд рассказывает Джеймсу Бонду, что когда Ельцин объявил коммунистическую партию вне закона (факт, явно придуманный писателем — коммунистическая партия в России никогда не была запрещена), жители города опрокинули и разрушили все символы коммунистического режима. После чего муниципальные власти, решив навести порядок, перевезли низвергнутых идолов в заброшенный маленький парк неподалеку от муниципальной свалки, расположенной на окраине города.

Поделившись с Бондом этой информацией, Уэйд тотчас же отпустил шпильку и в адрес нынешнего российского руководства:

— Знаешь, что самое смешное, Джеймс? Я слышал, что люди говорят теперь о режиме Бориса Ельцина: мол, при Сталине дела обстояли лучше.

Стоит заметить, что люди в эпоху перестройки, во всяком случае большинство из них, тосковали не столько о «железной руке» вождя, сколько об относительном порядке, равенстве и социальных гарантиях, которые как-никак обеспечивал советский режим. А в словах американца, своим внешним видом неотличимого от простого советского работяги времен застоя, можно различить нотки превосходства над русскими варварами — тогда, в середине 90-х, они были не слишком ощутимы, но теперь совершенно очевидны для нас.

Строят ли русские коммунизм или свободный рынок, правят ли ими Сталин, Брежнев или Ельцин, называются ли они Советским Союзом или демократической Россией, в сущности, все равно — с точки зрения Америки и Запада они остаются людьми второго сорта, которые не способны ни самостоятельно, ни с чужой помощью принять «единственно верные» западные ценности и построить современное развитое общество по американскому образцу.

Порядок же, который устанавливают у себя сами русские, оборачивается диктатурой, железным занавесом и враждой с Западом. Так не лучше ли позволить им оставаться в состоянии, близком к хаосу, который, правда, причиняет определенные неудобства, но, тем не менее, все-таки поддается контролю со стороны могучих западных держав и их спецслужб — таких, например, как ЦРУ и МИ-6.

В романе Гарднера, в отличие от киноленты, Ксения не привозит Бонда в Парк скульптур, а просто объясняет ему, как туда попасть. Бонд же, в свою очередь, делает вид, что слышит про это место впервые.

Существует ли или существовал ли когда-либо в Санкт-Петербурге «парк скульптур» или его аналог? Уровень представлений англоязычного мира о постсоветской России характеризует еще одна достопримечательность, которую «десятицентовый гид» от ЦРУ Джек Уэйд показывает Бонду в романе (в фильме этой сцены нет) — питерский рынок оружия.

Согласно Гарднеру, рынок оружия — это место, где:

В багажнике каждой машины, в кузове каждого грузовика и вдоль тротуара было сложено оружие — гранатометы, обычные пистолеты, пистолеты-пулеметы «Узи» и H&K; ящики с боеприпасами. Джек Уэйд хмыкнул: «Добро пожаловать в торговый мол смерти Дикого Востока. Для России это звездный час капитализма».

Неужели на Западе верили, что в одном из крупнейших российских городов, культурной столице страны, действительно мог существовать рынок, где огнестрельное оружие продавалось так же свободно, как продукты и предметы ширпотреба?

Возможно, что прообразом Парка скульптур стал московский Парк искусств «Музеон» — крупнейший в России музей скульптуры под открытым небом, в котором размещено более 650 экспонатов, включая монументы вождей и другие памятники советской эпохи, перемещенные туда после того, как их демонтировали.

Официально «Музеон», или Музей скульптуры под открытым небом, был создан согласно постановлению мэра Москвы Юрия Лужкова в январе 1992 года. Среди экспонатов есть памятники Владимиру Ленину, Иосифу Сталину и Феликсу Дзержинскому. Вопрос лишь в том, знали ли о существовании парка-музея сами создатели «Золотого глаза»? Допускаю, что могли и не знать. Откуда же тогда появился полумистический «парк скультур» на окраине большого города, изображенный в фильме?

Продюсер бондианы Альберт Брокколи некогда сказал о том, что создатели франшизы в своих фильмах не просто реагировали на события, происходящие в мире, но и пытались предвидеть то, что должно произойти в близком (или даже не очень) будущем. И зачастую им это на самом деле удавалось: можно вспомнить фильм «Мунрейкер», где вымышленные шаттлы Хьюго Дракса опередили время, поскольку реальный полет космического челнока состоялся только через два года после премьеры фильма.

Может быть, нечто подобное произошло и с Парком скульптур, показанным в «Золотом глазе»? Правда, в отношении существования этого места не нужно было становиться провидцем, поскольку оно уже реально существовало, пускай и в другом городе (стоит обратить внимание на то, что в первоначальном варианте сценария действие фильма происходило в Москве, а не в Питере).

Но я вполне допускаю, что сценаристы «Золотого глаза» могли действительно ничего не знать о московском парке скульптур, и благодаря обостренной творческой интуиции, о которой говорил Брокколи, почувствовали, что такого места не может не существовать. И, в общем-то, оказались правы. Ну, если не принимать в расчет детали.